3. Описание святыми отцами блаженства праведников.

3. Описание святыми отцами блаженства праведников.

Самое картинное описание такого рода встречается у Ефрема Сирина, Златоуста и Василия Великого из отцов восточной церкви; у Лактанция и Амвросия Медиоланского из древних отцов и учителей запада. Особенно замечательно по живости и яркости красок описание Ефрема Сирина: оно находится в его знаменитых «гимнах о рае», проникнутых глубоким восторженным чувством его святой души и отмеченных величавой прелестью оригинального высокопоэтического дарования. Рай он называет [60]«Эдемом», «садом», местом света и блеска», «местом радостей», «пристанищем победителей» и т. п. и помещает его «по ту сторону океана, омывающего землю». В раю четыре реки, воды которых подземными каналами проходят на землю и образуют здесь водные потоки. По форме он представляет высокую гору – «превыше всех гор земных» и так обширен по величине, что может вместить всех праведных, – гора разделяется на три отделения: нижнее – от подошвы до средины, средняя часть и вершина горы, над которой обитает сам Бог, – праведные же, переходящие в рай по смерти, размещаются по степеням их заслуг по трем различным отделениям райской горы. Рай имеет врата, которые для вступающих в него служат местом испытания, так как только люди вполне достойные могут проходить через них, а недостойные остаются вне врат, и в этом смысле, по словам Ефрема Сирина, каждый человек обладает ключами рая. В раю среди множества райских деревьев возвышаются, древо познания добра и зла» и, древо жизни». Первое Ефрем Сирин называет «солнцем рая» – его листья всюду распространяют свет, «все деревья райского сада преклоняются пред ним, как пред своим царем», его красота и блеск выше всякого описания. И древо жизни также отличается необыкновенными достоинствами и красотой, – под ним и вокруг него цветы, «образующие цельный цветочный ковер», на его ветвях «роскошные плоды», составляющие как бы его прикрытие, «его небо»… Кроме этих деревьев, в раю множество других, множество растений и трав, обладающих необыкновенными свойствами: Число их и блеск превосходит число и блеск небесных звезд», их благоухание подобно целительному бальзаму… Райские сады омываются кристальной водой из роскошных ручейков и источников, протекающих по разным направлениям. Воздух рая Ефрем Сирин называет «источником сладости» и говорит, что, все прекрасное в раю соединено в нем – соединено все находящееся вне его»; «он оживляет и услаждает, дает духовную пищу и питье блаженным душам, в нем движутся духи, купаются в нем, для них он – море радостей…» Под нежным дуновением воздуха в раю все цветет и растет: здесь царствует вечная весна. Такова внешняя природа, среди которой пребывают обитатели рая – «сыны света». Их жилища «сотканы из облаков», распространяют вокруг себя необыкновенно приятное благоухание, «окружены цветами и обвешаны драгоценными плодами». По наружному виду эти жилища не все одинаковы: одни выше, другие ниже, одни отличаются большим блеском, другие меньшим, смотря по степеням достоинств и заслуг их обитателей. Все святые и праведные, по отшествие из земной жизни, переходят в рай, и так как, по словам Ефрема Сирина, «Иисус Христос и Его учение – ключ и врата рая», то в числе их первое место занимают апостолы, распространившие на земле слово Божие: «с того дня, когда Святый Дух сошел на апостолов, они уже вступили в рай», – за ними следуют пророки и мученики, потом девственники и девственницы и г. д. В описании блаженной жизни праведных, как в описании райской природы, Ефрем Сирин употребляет также самые яркие краски, хотя в гам и другом случае он дает понять, что картинность или, если можно гак выразиться, поэтичность его восточной живописи не следует принимать в прямом, буквальном смысле, отдельно от того высокого духовного содержания, для которого она служит только средством конкретно передать мысль и облечь в живые образы вдохновенное чувство любви к предмету почти недосягаемого духовного созерцания – к отечеству всех радостей, надежд и стремлений святых душ. Пребывая в раю, среди роскошной, неописуемой природы, праведные наслаждаются обетованным наследием – блаженством райской жизни; «облеченные в одеяние света», они свободны от всяких позывов, страстей и потребностей, неизбежных в земном и телесном существовании, им чужды прежнее горе и страдания земли, как и земные радости; «их блаженство, их пища – хвала Бога, их одеяние – свет, их вид – величие и высота», все в них духовно или одухотворено высшей духовной силой, поставляющей их в ближайшее общение с Богом и с ангелами. Вся их жизнь – беспрестанная хвала и прославление Бога, беспрестанное пение – «свят, свят, свят Господь», почему и самое место их пребывания Ефрем Сирин называет «местом Осанны или Аллилуйя; они прославляют благость Божию, и в их устах – реки премудрости, в их сердце – мир, в познании – истина, в испытании – благоговение, в их хвалебном пении – любовь».

Приведенное описание рая у Ефрема Сирина, несмотря на яркий восточный колорит, в существенных чертах, безусловно, гармонирует с тем общим мнением о местопребывании и о жизни отшедших праведных душ, которое у отцов церкви, у христианских ораторов и поэтов выражалось, как и у Ефрема Сирина, в целом ряде живописных Образов и картин, восторгающих чувство и вводящих мысль христианина в горние обители загробной жизни.

На Западе, кроме Лактанция, Амвросия Медиоланского и других, почти такое же, как у Ефрема Сирина, и притом также высокопоэтическое описание рая встречается в гимнах его знаменитого современника Климентия Аврелия Пруденция. Вот, например, какими чертами в одном из своих гимнов он описывает блаженное местопребывание праведных: там (в раю), говорит он, земля, усеянная розами и разноцветною травою, разливает благоухание и, орошаемая журчащими ручейками, производит пахучие фиалки и нежные кроки, – там струится бальзам, истекающий из нежных веток, там распространяют благоухание драгоценный киннамон (коричное дерево) и другие редкие растения… Там блаженные души, ступая непорочными стопами по лилиям, оглашают зеленеющие поля согласным пением сладостных гимнов».

Сравним эти поэтические изображения с одним из видений в мученических актах св. Фелицитаты и Перпетуи, древность которых засвидетельствована Тертуллианом. «Четыре ангела, – рассказывает св. мученик (Сатур), – вывели нас из темницы, и вместе с ними направились мы к востоку. Мы поднимались вверх, но не прямо перпендикулярно, а как бы по склону прекрасного и незаметно возвышавшегося холма. Лишь только мы удалились немного от земли, как нас окружило блистание света. Я сказал тогда Перпетуе, бывшей подле меня: «Сестра моя, обетование Господне исполняется: вот то, что Господь обещал нам!» Пройдя еще немного, мы вступили в сад, в котором было множество разного рода цветов: тут были кусты роз, высокие как кипарис, белые и красные цветы которых, движимые дуновением нежного зефира, сыпались и представляли из себя как бы падавший густым слоем пахучий, разноцветный снег… Четыре ангела, еще более блестящие, чем те, которые были с нами, вышли навстречу и приветствовали нас… Мы пошли по этим обширным и прекрасным садам и встретили здесь Секунда, Сатурнина и Лртакса, которые пострадали за веру – были сожжены живыми, и Квинта, который умер в темнице также за веру. И когда мы спросили, где находятся другие мученики, пострадавшие за веру, – ангелы сказали нам: «Войдите и приветствуйте домовладыку этого прекрасного сада…» Пред нами был великолепный чертог, стены которого, казалось, были сделаны из чистых алмазов; мы вошли в него, и в одной из комнат, которая была несравненно прекраснее и богаче всех других, чрез которые мы проходили, ангелы каждому из нас подали белые одежды; раздавались голоса, сливавшиеся в единогласном пении и беспрестанно повторявшие: «Святый, святый, святый!»… Сатур рассказывает далее, что они были представлены пред престолом Господа Иисуса, «около Которого по правую и по левую сторону, на золотых седалищах, восседали двадцать четыре старца»; Господь принял их в Свои объятия и дозволил остаться «в этих прекрасных местах», пользуясь всем, что находилось в них. «Мы остались, – говорит мученик, – и нашей пищей служило благоухание райских цветов и растений».

(Из книги проф. А. Пономарева «Собесед. св. Григ. Вел. о загроб. жизни»)