Беседа 18. О мире и любви

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Беседа 18. О мире и любви

1. Попечению нашему о вас, о врагах наших и ваших, о спасении всех, о тишине, об общем мире, о единении, которое заповедал Господь и которое любит Господь, пусть вспомоществует молитвы святости вашей, чтобы чаще об этом могли мы говорить вам и радоваться вместе с вами. Потому что о мире и любви всегда должны мы говорить, если всегда любим. И особенно в такое время, когда мира так ищут и на пороге обладания им стоят те, которым мы не воздаем за зло злом, и с которыми, как говорится в Писании, мы мирны, когда они ненавидят нас, которые хотят быть в войне с нами, когда мы говорим им о мире (Пс. 119:7). Они стоят на распутье между любовью к миру и чувством стыда. Не желая быть побежденными, они вовсе однако не избегают поражения. Не желая быть побежденными истиной, они побеждаются заблуждением. О, если бы взяла верх над ними любовь, а не гордость! Тогда сделались бы они победителями, когда были бы побеждены. Мы же любим, признаем и защищаем Церковь кафолическую, к согласию и единению с которой призываем врагов ее, в силу Божественных повелений. Но что делать с тем, который защищает часть и идет против целого? И разве не добро — быть побежденным тому, который, если будет побежден, владеть будет всем, а если победит, или точнее, если подумает, что победит, должен довольствоваться только частью? Ведь ничто не побеждает, кроме истины. Сила же (victoria) истины в любви.

2. Но зачем, братия, говорить мне много от себя самого о Церкви кафолической, плодоносящей и возрастающей по всему кругу земли? Имеем мы в защиту ее слова Самого Господа. Господь, — говорится в псалме, — сказал Мне: «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя; проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе» (Пс. 2:7–8). Зачем же, братия, спорить нам о владении и не лучше ли читать эти священные страницы? Представим, что мы пришли к судье. Спор у нас о владении землей и спор мирный. Один тяжущийся ратует за то, чтобы удалить соперника своего, мы же за то, чтобы принять его. Первый, когда услышит слова противника: «Хочу владеть», отвечает: «Не принимаю». А я говорю брату: «Хочу, чтобы и ты владел со мною»; тот же, возражая, отвечает: «Не хочу». Не боюсь я, что Господь упрекнет меня и устыдит, как тех братьев или того брата, который из народа взывал к Нему и говорил: Учитель! Скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство (Лк. 12:13). Господь тотчас высказал упрек ему, потому что ненавидел разделение. Кто, — сказал Он, — поставил Меня судить или делить вас?… Смотрите, берегитесь любостяжания (Лк. 12:14–15). Такого упрека я не боюсь. Взываю я к Господу моему, признаюсь, взываю. Однако, не говорю: «Господи! Скажи брату моему, чтобы он разделил со мною наследство», но говорю: «Господи! Скажи брату моему, чтобы был он в единении со мною». Вот я читаю свидетельство об этом спорном владении, но не для того, чтобы одному владеть мне, а чтобы обличить брата моего, который не хочет владеть вместе со мною. Вот это свидетельство: Проси у Меня, и дам народы в наследие Тебе и пределы земли во владение Тебе. Христу это сказано, а, следовательно, и нам, потому что мы члены Христовы. Итак, зачем еще остаешься и пребываешь в разделении, в части? Принимай все, о чем говорится здесь. Ищешь ты, где владение твое, как землевладельцы особым способом отмечают обыкновенно пределы своих владений. Но Давший тебе все концы не обозначил никаких пределов (Qui tibi dedit omnes fines, nullos dimisit affines).

3. Выслушай далее и другое свидетельство от священных страниц. О Господе, о Христе говорится тут под образом Соломона: Он будет обладать от моря до моря и от реки до концов земли; падут пред ним жители пустынь, и враги его будут лизать прах. Цари Фарсиса и островов принесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары; и поклонятся ему все цари; все народы будут служить ему (Пс. 71:8–11). Вот в то время, когда сказаны были эти слова, этому верили, а когда исполняются они, отвергают. Итак, владей со мной достоянием от моря до моря и от реки, разумеется, Иордана, где началось служение Христа, до концов земли. Почему не хочешь? Зачем являешься врагом этому обетованию, этому богатству твоему? Из–за чего не хочешь? Из–за Доната?! Из–за Цецилиана?! Но кто был Донат? Кто был Цецилиан? Во всяком случае, они были люди; если добрые, для себя самих добрые, не для меня; если злые, также для себя самих злые. Ты же внимай Христу и ревнующему о Христе апостолу Его. Разве Павел распялся за вас? Или во имя Павла вы крестились? Смотри, что заставило его сказать это. У вас, — пишет он к Коринфянам, — говорят: я Павлов; я Аполлосов; я Кифин; а я Христов. Разве разделился Христос? Разве Павел распялся за вас? Или во имя Павла вы крестились? (1 Кор. 1:12–13). Если не во имя Павла, то тем менее во имя Цецилиана, или во имя Доната. И, однако, после этих слов апостольских, после признания и распространения Церкви во всем мире, еще говорят мне: не хочу оставить Доната, или какого–то Гаия, Люция, Пармениана. Тысяча имен, тысяча толков, и неужели ты станешь лишать себя, следуя за тем или другим человеком, того наследства, о котором только что слышал, что оно от моря до моря и от реки до концов земли? Почему нет его у тебя? Потому что преклоняешься пред человеком. Но что такое человек, если не разумное животное, созданное из земли? Итак, потому ты враг себе, что чтишь землю; оставь это лучше. Не чти землю, а возлагай надежду на Того, Кто создал небо и землю. Там надежда наша. Вот и свидетельство о том: Бог богов, Господь возглаголал и призывает землю, от восхода солнца до запада (Пс. 49:1). Не желай оставаться на земле, но туда стремись, куда призвана земля.

4. И кто может вычитать здесь все свидетельства об этом владычестве Церкви, содержащиеся на священных страницах? Но почему же не обращаются они к Церкви, если не потому, на что указывает сама Церковь, когда говорит: Да обратятся ко мне боящиеся Тебя и знающие откровения Твои (Пс. 118:79)? Теперь это именно и видит Церковь, о чем говорится в только что приведенных словах из псалма. Свежи слова эти в умах и сердцах ваших. Я видел, — говорится там, — предел всякого совершенства. Что значит это: Видел предел всякого совершенства? Какой это предел? Широка заповедь Твоя зело (Пс. 118:96). Конец [28] же завещания, — повторяйте за мной (слушатели повторяют — a populo acclamatum est) — есть любовь от чистого сердца (1 Тим. 1:5). Все вы сказали это. Не напрасно, следовательно, слушаете: Конец же завещания есть любы от чиста сердца. Конец в смысле совершенствования, а не в смысле уничтожения. Конец этот широк, потому что это есть именно заповедь Божия, о которой сказано: Широка заповедь Твоя зело. Замечай широту этой заповеди. Как широка? Ужели телесно? Широка она в сердце. Если бы и телесно широка была, слушатели благочестивые, вы не потерпели бы стеснения. Но широка она в сердце. Замечай, где широка, если можешь замечать, и выслушай затем от апостола о том, как широка заповедь любви. Любовь Божия излилась в сердца наши (Рим. 5:5). Не сказал: заключена, но излилась (non dixit: inclusa, sed diffusa). Слово заключена указывает как бы на тесноту. А слово излилась — как бы на простор. Итак, широка заповедь Твоя зело. Именем Господа и Бога нашего свидетельствуем, что ради самой этой широты и приглашаем братьев наших во владычество мира. Хотите быть епископами, будьте с нами. Не хочет народ двух епископов, будьте братиями в наследии нашем. Не будем из–за почестей наших препятствовать миру Христову. Какую честь получим мы в том небесном мире, если теперь в земных распрях будем защищать только честь нашу? Пусть уничтожится преграда заблуждения, и мы будем вместе. Признай меня братом; я признаю тебя братом, но с уничтожением разделения, с устранением заблуждения и распрей. Пусть все это будет исправлено, и ты мой. Или не хочешь быть моим? Но я, если ты исправишься, хочу быть твоим. Итак, с устранением заблуждения, как бы некоторой стены, преграждающей и разделяющей, будь моим братом, и я буду твоим, чтобы вместе обоим принадлежать нам Тому, Кто есть и твой и мой Господь.

5. Говорим мы это с любовью к миру, с убеждением в истине. Мы уже писали, и вы читали об этом намерении нашем [29], что мы совсем не уклоняемся от внесения дела на общее обсуждение, а, напротив, настаиваем на том, чтобы, как только докажу я права владения, тотчас же вместе с противником вступить нам и в наследие. Пусть выступает собеседник безтрепетно, спокойно, пусть выступает искусный (doctus). Не хочу я наперед действовать авторитетом (nolo auctoritate praejudicare). Обратим взор свой к Тому, Кто не может ошибиться. Он пусть укажет нам, что есть Церковь. Слышали вы свидетельства Его. Не оскверняет людское нечестие той, которой не делает чистой и людская праведность. Однако, мы не опасаемся и за дела людей, коих обвинили донатисты и не могли уличить. Мы знаем, что они чисты. Из дела видим, что чисты. Если бы они не были чисты, я не старался бы обратить этих дел в пользу Церкви — (non in causa eorum Ecclesiam constituerem), не строил бы на песке, отделил бы их от камня. На сем камне, — сказал Господь, — Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16:18). Камень этот — Христос. Разве Павел распялся за вас? — вот эти слова помните, это держите, это братски и любовно говорите.

6. В место же, где будет происходить собеседование, пусть никто насильно не вторгается из вас, братия мои. Вообще, если можно, избегайте даже и проходить около того места, чтобы не дать какого–либо толчка к спору или распре, чтобы не представился для того какой–нибудь предлог, и чтобы не нашли здесь повода к распре те, которые ищут повода. А кто не боится Бога или не обращает внимания на наши просьбы, пусть убоится, по крайней мере, угроз со стороны гражданской власти. Читали вы публично выставленное распоряжение сановного мужа [Марцеллина, представителя на соборе императора Гонория]. Издано оно не для вас, разумеется, боящихся Бога и не пренебрегающих наставлениями епископов ваших, но для того, чтобы кто–нибудь не забылся и не пренебрег этим. Пусть же каждый наблюдает за собой, чтобы не случилось с ним того, что говорит апостол: Противящийся власти, противится Божию установлению… Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых (Рим. 13:2–3). Будем избегать раздоров и всяких поводов к раздору. Но, может быть, вы скажете: мы постараемся быть внимательны к себе и чем помешаем вам? Но партия православных, к счастию, достаточно сильная (partes forte uberes pietalis). Мы будем разсуждать за вас, а вы молитесь за нас, при этом поддерживайте свои молитвы, как мы и раньше увещевали вас о том, постом и милостыней. Прибавьте к ним (молитвам) крылья, коими поднимаются они к Богу. Так поступая, будете, быть может, вы даже более полезны нам, чем мы вам. Ведь никто из нас в этом предстоящем собеседовании [т. е. в собеседовании с донатистами] не надеется на свои силы. На Бога вся надежда наша. Не лучше же мы апостола, который просит молиться за него. Молитесь, — говорит он, — о мне… дабы мне дано было слово (Еф. 6:18–19). Итак, просите за нас Того, в Ком мы полагаем надежду нашу, чтобы и вам порадоваться о беседе нашей. Помните это, братия, умоляем вас. Именем Самого Господа, Виновника, Насадителя и Покровителя мира, просим, чтобы вы молились Ему в мире, мирно просили Его. Помните, что вы — дети Того, Кто сказал: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими (Мф. 5:9).