Подвиг ученичества
Подвиг ученичества
Слова «подвиг», «ученичество» вызывают у нас привычный образ лестницы: необратимое движение вперед и вверх, последовательное восхождение по ступеням. В идее лестницы мы находим план, расчет, программу, гарантию, и все выглядит благополучно, удобно, хотя и трудно, поскольку совершаются усилия восхождения, но они обязательно должны вознаградиться. Дойти бы только до последней ступени… А где она? Какая она по счету? Было бы очень успокоительно знать, что тебе осталось пройти 613 ступеней, а завтра — уже 612, и когда?нибудь их останется 10, 9, 8…
Но дают ли нам эти гладкие образы понять и уяснить великую идею христианского ученичества? Очевидно, нет. Весь опыт нашей церковной жизни показывает, что христианское ученичество — это не мерное восхождение по ступеням, а скорее — падения и взлеты, умирания и воскресания, хождения по водам.
Познать тайну христианского ученичества жизненно необходимо каждому из нас.
Как становится человек учеником Христа и чему и как он учится в школе Христа, мы видим из Евангелия.
Учиться в этой школе приглашает нас Сам Христос. Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; Возьмите иго Мое на себя, и научитесь от Меня… (Мф 11:28–29).
Иисус Христос приглашает к Себе, но не приневоливает, ибо Он всегда общается с человеком на расстоянии двух свобод. Христос приглашает к Себе человека затем, чтобы тот познакомился с Ним и понял, что Он есть Жизнь и без Него нет Жизни.
Призваны быть учениками все, но Его любовь может и привлечь человека, и отпугнуть. Когда человек начнет учиться у Христа — это тайна его сердца. Именно отклик человеческого сердца на призыв Христа и становится единственным «вступительным экзаменом» для поступающих в школу Христа. В сердце нужно встретиться со Христом, то есть потянуться к Нему всем своим существом, полюбить Его и пожелать соединения с Ним навсегда.
Но как человек узнает, что он принят в школу? Если он остро ощутит, что глубоко любим, так любим, как его не любил и не полюбит никто в этом мире: ни мать, ни отец, ни жена, ни дети, ни братья и сестры, так любим, что невозможно устоять перед этой любовью, — это и будет означать, что он принят в школу Христа, что на отклик его сердца Христос сказал: «Следуй за Мной».
Какова главная цель обучения? Всякая учеба — не самоцель, а подготовка к чему?то, к какой?то другой жизни, в основном профессиональной.
Здесь главным тоже является подготовка к жизни, но жизни иной, вечной. Поэтому внешние предметы в этой школе — а их, как во всякой школе, много — составляют лишь фон.
В школе Христа нет ставки на умственную выучку, ученик Христа осознает себя не искателем теоретической истины, а человеком, желающим научиться жить со Христом, быть с Ним всегда. В этом — разительный контраст: в земной школе учатся, чтобы уйти от учителя и зажить своей самостоятельной жизнью, а в школе Христа — для того, чтобы навсегда остаться с Учителем. Ученики Иисуса Христа не могут оставить своего Учителя, потому что связаны не с Его учением, а с Его личностью.
Он — Жизнь, без Него нет Жизни. Одна уверовавшая во Христа женщина выразила это недавно очень просто в своей молитве: «Господи, давай жить вдвоем».
Каков же Учитель в этой школе, что ученики ее стремятся познать не столько предмет ее, сколько Его Самого? Земных учителей мы оставляем, небесного нашего Учителя мы оставить не можем, потому что Он — совершеннейший Учитель, Которого превзойти никому не дано, и потому мы учимся у Него всю свою жизнь. Его учение не ветшает, но пребывает вовеки. Среди земных учителей — рабби, философов — Он выделяется как явление исключительное не столько потому, что не имел выучки у другого учителя, а потому, что учит как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи (Мф 7:29).
Главный предмет школы — Любовь. Ученики Христа постепенно познают тайну Его любви. Что поразило учеников во Христе? То, что Он любит всех.
Законнического деления людей на чистых и нечистых, достойных и недостойных, у Христа нет. Никто не отвергнут Им: ни самарянка, ни блудница, ни мытарь. Все люди были Ему братьями и сестрами, были возлюбленными Божьими детьми, которые потеряли свой путь и которых Он пришел взыскать.
Блудницу, эту несчастную женщину, ее соплеменники отвергли и хотели по закону предать смерти за тяжкий грех. Но Христос не осудил ее, а помиловал. Спрашивается: а за что Христос ее полюбил? Не за грех, не за блуд. Своим поведением Он говорит: То, что ты делаешь, Я ненавижу. Это мерзость, это зло, это уродство, поругание красоты. Но это не ты. Грех — это не твоя природа. Твоя природа — это образ Божий. Я его люблю и хочу, чтобы он был всегда чистым и ясным. Иди и не греши.
Обвинители блудницы поступали по закону, но Христос — выше закона, и человека Он ставит выше закона. На наших глазах человек возвышается, и закон отступает. Жизнь, человек предпочитаются закону, идее справедливости и добра, отвлеченной и бессильной. Это было настоящей революцией в истории человечества, и люди до сих пор не в силах принять ее вполне. Суббота для человека, а не человек для субботы, — говорил Христос. Но и Евангелие, и наша жизнь показывают, как часто люди из любви к правилу, букве впадают в «священную ненависть», забывают о человеке и готовы убить его — как им кажется, во имя Христа. Христос претворял преступление в любовь, а мы способны превратить любовь в преступление. Не потому ли Гоголь писал о «грусти оттого, что не видишь в добре добра».
Архимандрит Серафим (Тяпочкин), известный белгородский старец, верный ученик Христа, умел смотреть глазами Христа, глазами Любви на согрешившего человека. Он видел прежде всего не грех, не тяжкий проступок человека, а его страдание и его муку. Сердце его исполнялось жалостью к согрешившему, и он начинал усиленно за него молиться.
«Когда Бог глядит на человека, — говорит митрополит Антоний Сурожский, — Он не останавливает Своего взора на зле и на недостающем в нем, потому что для того Сын Божий стал человеком, чтобы искупить человека, исцелить человека, вернуть его к той полноте бытия, к которой он призван. Он не глядит также на добродетели наши, потому что добродетелей у нас так мало, да и добродетель не наша, потому что все добро, что в нас, — это дары Божии; но Он глядит в глубины нашего естества, в те глубины, где отпечатлен Его образ, в те глубины, где этот образ живет и трепещет тем дыханием Божиим, которое Он вдохнул в нас. Эта связь между Богом и человеком не прерывается никогда».
Имея издревле заповедь любви, до Христа люди не знали в полной мере, что значит Любовь. Христос Своей жизнью явил ее, Любовь абсолютную, Любовь безусловную, Любовь неизменную, которая не ищет своего. Только такая Любовь в силах прервать бесконечную цепь зла, способна перевести людей в другой план жизни.
Когда мир слышит об убийствах, террористических актах, то христиане должны понимать их как крик о помощи заблудших детей Божьих, крик, неосознанный ими самими, вырывающийся из их душевного подполья.
Только ученики Христа, только в школе Христа, а не на страницах газет или по радио или телевидению нам правильно объяснят происшедшее и покажут истинный путь из нравственного тупика.
«Меня не любили, меня мало любили, меня обижали, меня не научили любить. А я хочу любви, хочу жизни», — вот что мы должны услышать в этих выстрелах и взрывах. Юридический закон глух к этому крику. Он не может дать просимую в такой парадоксальной форме любовь. Вместо нее он дает оковы, тюремную решетку, иногда — казнь.
Христос дает нам Свою любовь, не имеющую ни границ, ни предела, освобождающую от рабства правилам, и делает возможным то, что невозможно для закона.
В школе Христа сердце ученика начинает расширяться, и у него появляется жажда ближнего.
О ней хорошо сказал патриарх Афинагор в своих беседах с Оливье Клеманом: «Мне нужен другой, чтобы осознать собственное мое существование и существование Божие. Мое самосознание проходит через другого, самосознание, которое я воспринимаю от Бога как и познание моего ближнего. Мы стремимся соединить то и другое и совместно находим"центр, где сходятся все лучи"».
Ученик Христа понимает, что без ближнего, без служения ему нет пути в Царство Небесное, — только мой ближний, которому я должен служить всей моей жизнью, открывает мне дверь в Царство Небесное и вводит в него.
Жизнь для себя — самоубийство, только в отдаче себя Богу и ближнему мы обретаем Жизнь. «Всякий живет не для себя одного, но и для ближних; мало самому быть убежденным, если не убеждаешь и других», — писал святитель Григорий Богослов. Когда ближний мешает нам и в храме, и дома, и на улице, нужно серьезно подумать о том, что случилось в нашем сердце, почему оно слепнет.
Как часто ученики духовных школ жалуются на то, что, учась богословским наукам, все время говоря о Боге, ощущают, что сами становятся все суше и суше. Возникает конфликт ума и сердца. Один ученый монах рассказывал мне о себе:
«Я учился богословским наукам в лучших европейских духовных заведениях, слушал лекции многих знаменитых богословов. И голова моя стала очень большой, а сердце — очень маленьким, с грецкий орех. Это был конфликт, и я оказался в духовном тупике. В это время кто?то посоветовал мне поучиться в другой школе. Я оказался в общине Жана Ванье.
Однажды больной подросток лет 13–14, даун, впал в агрессию, бросал стулья, кидался на всех, и я не мог с ним справиться. Я почувствовал, что ненавижу его настолько, что готов убить его, изрезать на куски. Я понял, что во мне сидят и Гитлер, и Сталин. Я не знал, что делать с собой… Вдруг сзади кто?то подошел ко мне, обнял меня за плечи и поцеловал. Это был разбушевавшийся мальчик. Он как бы сказал мне:"Ты такой же больной, как и я. Со мной можно говорить только на языке любви". Так в этой школе любви я исцелился».
Христос дает Своим ученикам заповедь совершенства: Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный (Мф 5:48). Он Сам воплощает ее Своей жизнью.
«Слишком часто христиане, — со скорбью говорит митрополит Антоний Сурожский, — остаются недорослями, благочестивыми, чистыми жизнью, но недорослями в том смысле, что в них две–три струнки звучат, а не весь орган… Но нам нужны люди расцветшие, люди, живые до глубин, которые могут в других родить жизнь».
В чем наше совершенство? Пытаясь воплотить в своей жизни евангельскую абсолютность, мы часто обманываемся, сводя подвиг совершенства во Христе к норме и правилам нашей жизни. Мы как ученики прилагаем усилия, чтобы добиться результата в нашей личной и общественной молитве, в посте духовном, душевном и физическом, в служении ближним.
Но совершенство Отца невозможно мыслить как норму, правило для грешного мира, потому что оно абсолютно. «Совершенство Отца Небесного, — писал Н. Бердяев, — ни к чему не относится и неприменимо, как правило».
По слову апостола, нас закон не может сделать совершенными (Евр 10:1). Закон всегда относится к греху, совершенство всегда относится к Богу, к Его любви.
Совершенство не исполнимо, как правило, потому что оно абсолютно. Ученик должен прилагать много усилий, много учиться внешнему и внутреннему деланию, но у него не должно возникнуть самонадеянности, чувства самодостаточности, которые разрушают до основания духовную жизнь и смысл ученичества. Случаи падения святых мужей порой даже в конце их духовного пути ясно показывают, что в христианстве нет никаких гарантий. Что же, все наши усилия тщетны? Нет, ни одно доброе дело, ни одна святая молитва, ни одна слеза ученика Христа не пропадают, они запечатлеваются в Книге Жизни. Но страницы ее остаются тайной до тех пор, пока не будут сняты с нее все печати. Потому каждый новый день ученик должен начинать так, как будто в этой Книге о нем еще ничего не написано. Читая утреннюю молитву оптинских старцев, он может произнести в своем сердце: «Господи, хочу святого дня!»
«Христианин, — по слову митрополита Антония Сурожского, — должен постоянно следить за собой и постоянно себе напоминать, что он ничто, если им не руководит Божия благодать, и что Божия благодать ему дается не как постоянный дар, а в меру того, как он сам смиряется перед Богом, как он сам отрекается от себя и как он сам отдает свою жизнь другим, на служение… Я помню, — продолжает владыка, — отец Софроний мне как?то сказал, что Церковь построена словно пирамида, причем пирамида, стоящая вверх дном, стоящая на самом острие своей вершины. И чем человек делается ближе к Богу, чем он хочет больше себя отдавать на служение другим, тем он должен сходить ниже и ниже, глубже и глубже в этой пирамиде, и в конечном итоге вершина этой опрокинутой пирамиды — Сам Христос, на Котором все покоится, вся тяжесть мироздания, вся тяжесть человеческой грешности, все».
В земном ученичестве действует принцип «меня все больше, учителя все меньше». Учитель умаляется, уходит в тень, ученик возрастает и обретает самодостаточность, уровень, потом он сам становится учителем для других.
В евангельском ученичестве иной принцип совершенствования: «меня все меньше, Учителя все больше и больше». Участь христианина — «ученик не выше Учителя своего». Светский ученик ориентирован на наполнение и обогащение знаниями, фактами, теориями, ученик Христа, напротив, — на умаление и обнищание, и тогда он наполняется Самим Христом. «Господи, Сам во мне живи, Сам говори, Сам действуй». В светской школе — ставка на результат, в школе Христа — ориентация на стояние в любви. «Не мои умения нужны Христу», — сказал один из нынешних учеников Христа, я его свидетельство приведу в конце моего слова.
Быть всегда в любви — вот в чем подвиг ученика Христа. Христос всегда и неизменно нас любит, и наши грехи не могут отменить Его любви. Он не сводит счетов с нами. Он принимает нас такими, какие мы есть. Так и мы должны подражать Его любви, Его жизни, быть похожими на Него. Ведь святой человек — это тот, кто похож на Христа.
Христианин не может быть сегодня любящим, а завтра — не любящим, сегодня — добрым, а завтра — злым, сегодня — щедрым, а завтра — скупым. Свойство добродетели — постоянство, ее всегда можно узнать в лицо, она его не меняет.
Бритва всегда должна быть острой, христианин должен быть всегда горячим, не теплохладным, постоянно поддерживать очаг своего сердца, ибо его тепло — жизнь для ближнего. Я не имею права лишать его жизни. Я не могу сказать: пусть мой ближний сам заботится о своем очаге. Мое сердце без его сердца — словно куча хвороста без искры, которую мне должен дать он, мой брат во Христе.
Жизнь в духовной семье помогает этому горению. Рядом со мной всегда есть те, о ком нужно заботиться и всегда есть те, кто позаботится обо мне. Когда я отдаю, я богатею, и когда принимаю любовь и заботу — тоже богатею. Так в общине рождается полнота жизни, полнота любви.
Мы без любви будем только параллельны друг другу, будем людьми, занимающимися самоспасением. Но христианство не есть религия самоспасения. Из одного камня не высечешь искру.
Параллельных линий в христианстве нет, здесь есть только радиусы, которые всегда должны идти к центру, где мы соединяемся с Богом и с ближними, — тогда мы действительно пребываем в любви.
Теперь мне бы хотелось привести свидетельство ученика Христова Иоанна Калниньша из Риги о том, как он познал тайну своего ученичества.
«Для всякого верующего остро стоит вопрос о его личном отношении ко Христу. Кем я могу быть перед Богом, перед лицом Его безграничной, отдающей себя до конца любви, при моей радикальной неспособности достойно ответить на эту любовь? Как мне остаться с Ним, когда я ясно понимаю, что больше мне"некуда идти", и столь же ясно понимаю, что единственно честными могут быть для меня слова Петра:"Выйди от меня, Господи, потому что я человек грешный"? Я думаю, что в этом духовном пространстве и происходит ученичество у Христа.
То хорошее, что я, как кажется, имею, при проверке жизнью неумолимо оказывается подделкой. Я хочу восходить по лестнице совершенств, а вместо того все более жестоко проваливаюсь. Я дерзаю ступать по водам, но едва не погибаю; на грани погибели удерживает меня рука Христова, когда я в последний миг успеваю к Нему возопить.
Учитель может научить ученика делать то, чего тот никогда не умел и не делал. Тот, кто учится делать чертежи или плотничать, никогда не делал этого раньше. Не мои умения нужны Христу. Ученичество происходит на основе принятия друг друга. Иисус меня принял. Он меня зовет. А я? С моей стороны принятие Учителя означает молитву: внутренний взор, обращенный на Него.
Глаза подмастерья, обращенные на руки мастера, научатся ремеслу; сердце человека, обращенное на Христа, учится любить. После того, как Петр, утопая, возопил:"Спаси, Господи, погибаю", он научился молиться так, как никогда не умел молиться раньше.
Но иллюзия самодостаточности, гордость изживается с превеликим трудом. В конечном итоге она приводит к разрыву, нравственной катастрофе, крушению. Мы видим в Евангелии, какие нравственные трагедии переживали ученики Иисуса, переживали их на путях своего ученичества. На этих путях, когда случилось самое страшное, апостола Петра сохранила только молитва Учителя: Симон, Симон, се сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но Я молился о тебе, чтобы не оскудевала вера твоя (Лк 22:3132). Так и нас, когда наступает"власть тьмы", на путях ученичества сохраняет молитва братьев и сестер, живых и усопших, с которыми мы составляем одно Тело.
Действительно, обо всем можно сказать совсем просто: Христос учит любить. В последнем смысле — это все, что нужно. Только в любви мы можем быть вместе. Иначе быть вместе — ад.
Самое страшное, когда мы пытаемся любить без Христа. Тогда любовь становится убивающей, губящей.
Почему так неотразимы для человеческого сердца слова Писания: Бог есть Любовь? Мы способны осознать, что любовь — самое значительное из того, что мы встречаем в жизни».
Как в любой школе, в школе Христа нас тоже ждет выпускной экзамен. На нем каждому зададут только три вопроса…
Первый. Любишь ли ты Меня?
Второй. Любишь ли ты Меня?
И третий… Любишь ли ты Меня?