Св. Николай Кавасила, св. Марк Ефесский. Учение о Пятидесятнице и освящении Святых Даров (Г. И. Беневич)
Св. Николай Кавасила, св. Марк Ефесский. Учение о Пятидесятнице и освящении Святых Даров (Г. И. Беневич)
Завершая «Антологию», следует отдать дань двум выдающимся святым отцам периода заката Византийской империи. Это хорошо известный русскому читателю мирянин и выдающийся богослов св. Николай Кавасила (ок. 1320 — ок. 1391 гг.) и один из последних великих богословов Византии — св. Марк Ефесский[2068] (1391/1392 — 23.6. 1444 гг.). Их имена и жизнь хорошо известны русским читателям, а их сочинения неоднократно издавались в последние годы[2069] и размещены в сети Интернет. Мы не будем повторять здесь известные сведения об их жизненном пути и сочинениях, а из всего богатейшего наследия этих богословов выделим лишь две связанные Друг с другом темы: богословие Пятидесятницы и вопрос об освящении Святых Даров; последний был предметом спора во время Флорентийского собора. На этом соборе, как известно, св. Марк Ефесский оказался главным оплотом православия. При этом именно у св. Марка мы находим разрешение проблемы, связанной с тем, что в ходе исихастских споров и полемики с латинянами в позднем византийском богословии разные святые отцы давали различные, казалось бы несовместимые, трактовки православного учения о Пятидесятнице[2070].
Остановимся кратко на этой проблеме[2071]. Как известно, в XII в. свт. Николай Мефонский, толкуя слова св. Григория Богослова из его Слова на Пятидесятницу, где сказано, что Святой Дух в Пятидесятницу сопребывал с апосголами «существенно» (ой01 Со5а>?)[2072], говорит, что слово «существенно» относится к Лицу (ипостаси) Святого Духа. То есть начиная с Пятидесятницы через таинство миропомазания с нами (Церковью) сопребывает и сожительствует Сам Святой Дух. До этого в домостроительстве Божием Он нигде лично и особенно (16lox;) не присутствовал. В частности, по воскресении Христовом, когда Христос дунул и сказал ученикам: «Примите Духа Святаго» (см.: Ин. 20, 22—23), как говорят свв. Григорий Богослов и Николай Мефонский, речь идет об энергии, т. е. действии Святого Духа[2073].
Этому учению, однако, как будто противоречит то, что пишет в XIV в. св. Григорий Палама в контексте исихастских споров. В частности, в диалоге «Феофан» он утверждает: «Не по сущности и не по какой–либо ипостаси человек делается причастником Бога. Ибо ни одна из них никак не разделяется и вообще никаким образом не передается»[2074]. То есть если в интерпретации свт. Николая Мефонского как будто получается, что в Пятидесятницу апостолам была дана не энергия (благодать), а Сама ипостась Святого Духа, Которой они стали причастны кто сколько вместил, то у Паламы причастие ипостаси совершенно исключено. Это видно и из другого отрывка того же святого отца: «Отвергаем говорящих, что Дух Святой изливается на святых по ипостаси и сущности, а не по Божественному дару, и благодати, и энергии Его, как, вместе с остальным нечестием, тем самым явно мудрствующих и [мнения] латинян»[2075].
Разрешение, хотя и не вполне эксплицитное, этого казалось бы неустранимого противоречия между святыми отцами мы и находим у свт. Марка Ефесского. Так, говоря о Боговоплощении, а затем о Пятидесятнице, свт. Марк пишет: «Если Богородице и апостолам был возвещен «Дух Святой и сила Всевышнего» (Лк. 1. 35), но не нашла на Богородицу ипостась Духа и не воплотилась в ней, то, следовательно, и наитствовавшее на апостолов не было ипостасью Духа, но — благодатью и энергией, которая и наполнила их, явившись и разделившись в виде огненных языков (Деян. 2, 3); о сущностном же наитии Духа говорится [т. е. у свт. Григория Богослова в «Слове на Пятидесятницу». — Г. Б.] тогда потому, что не какая–нибудь часть энергии излилась, как раньше, но всецелая энергия, которая находится в соединении с сущностью и неотделима от нее и обща трем [Лицам], как и сущность»[2076].
На первый взгляд здесь не столько разрешение противоречия, сколько принятие стороны свт. Григория Паламы: апостолам в Пятидесятницу была сообщена не ипостась Святого Духа, а энергия. И действительно, свт. Марк Ефесский не отказывается от наследия свт. Григория Паламы, но уточняет его мысль с учетом той постановки вопроса и ответа на него, какие мы находим у Николая Мефонского. Для Паламы было важно опровергнуть, с одной стороны, тех, кто не признавал, что причастие Божественной энергии — это обожение, а с другой — тех, кто учил об обожении как причастии Божественной сущности. Именно в этом контексте он писал, ссылаясь на ап. Павла и свт. Иоанна Златоуста: «Павел в изобилии свидетельствует, что не каждому осчастливленному боготворящими дарами Духа даются все дары, но одному дается слово мудрости, другому слово знания, каждому что–то свое по Самому Духу (1 Кор. 12, 8). Златоустый же отец, ясно предваряя обман Варлаама и Акиндина, говорит: «Никто не имеет всего, чтобы не подумал, что благодать есть природа»[2077]»[2078].
Уточнение свт. Марка Ефесского состоит в том, что, хотя действительно никто из людей, за исключением разве что Богородицы, не имел всей полноты даров Святого Духа, тем не менее Церковь в целом (образом которой является Божия Матерь), а значит, и собрание апостолов в Пятидесятницу всю полноту даров (энергий) Святого Духа имеет, т. к. в Пятидесятницу (как и в Боговоплощении) «не какая–нибудь часть энергии излилась> но всецелая энергия». Вот это понятие «всецелая энергия» и является ключевым для экзегезы Пятидесятницы у свт. Марка Ефесского.
То есть, если у свт. Николая Мефонского еще не вполне прояснен образ «ипостасного» общения Святого Духа с Церковью, то свт. Марк уточняет его, говоря, что «сущностное» сошествие Святого Духа означает излияние всецелой энергии Божией, а не просто каких–то из множества энергий, что бывало и до Пятидесятницы. После всего сказанного тем не менее все равно еще следует понять, что для свт. Марка означают слова Христа в Евангелии о «посылании другого Утешителя» (Ин. 14, 16). Ведь и у св. Николая Мефонского, как и до него у св. Г–ригория Богослова, трактовка этого места однозначная: Утешитель — Святой Дух, т. е. ипостась (Кто), а не просто энергия. В самом деле, и у свт. Марка Ефесского в цитируемом выше сочинении говорится: «Если то, что было дано апостолам от Господа по воскресении через вдохновение (ецфахищато^), не было Самой ипостасью Духа, ибо Утешитель еще не снисшел и Господь еще не отправился к Отцу, то, следовательно, одно — ипостась Духа, и другое — даваемая через вдохновение общая благодать Троицы»[2079]. Этот пассаж практически не отличается от того, что писал свт. Николай Мефонский, т. к. здесь явно имеется в виду, что в Пятидесятницу на апостолов снизошла Сама ипостась Святого Духа. Между тем необходимо учесть и утверждение свт. Григория Паламы, согласно которому нельзя причаститься ипостаси.
Разрешение данного комплекса «противоречий» должно учитывать все эти положения. Ясно, что свт. Марк Ефесский не мог противоречить сам себе. «Снисшествие» на апостолов Святого Духа, очевидно, означает не то, что они причастились Самой ипостаси Духа (против чего и возражал Палама), но то, что на них излилась, как говорит святитель, всецелая энергия Божия и именно ей и причастились апостолы, став причастниками внутренней жизни Самой Святой Троицы[2080].
В самом деле, для понимания мысли свт. Марка необходимо учесть именно это различение — между, с одной стороны, многоразличными энергиями Божиими, т. е. действиями Бога вовне, а с другой, всецелой энергией Божией, соответствующей жизни Самой Святой Троицы, т. е. рождению Сына от Отца, исхождению от Отца Святого Духа и предвечному воссияванию Святого Духа через Сына. Именно это учение было разработано в ходе полемики о Filioque с латинянами и латиномыслящими в Византии[2081], и оно–то, очевидно, и подразумевалось свт. Марком, когда он писал о Пятидесятнице. Иными словами, излияние всецелой энергии не может означать ее выход за пределы Троицы, в творение, ведь тогда эта всецелая энергия ничем не отличалась бы от «многоразличных энергий», дающих миру бытие. То есть, хотя слово «излияние» как будто подразумевает «излияние вовне», на самом деле речь идет о том, что ипостасное «снисшествие» Святого Духа в Пятидесятницу и «излияние» всецелой энергии Божией на апостолов означает не выход Святого Духа вовне Пресвятой Троицы, а, наоборот, введение апостолов во внутритроичную жизнь, когда Святой Дух, предвечно почивающий на Сыне, почил и на со–телесных Христу (см. Еф. 3, 6 в оригинале) апостолах, т. е. Церкви, введя их во «внутреннюю жизнь» Святой Троицы. В Пятидесятницу каждому из апостолов эта жизнь открылась во всей ее полноте, хотя каждый из них воспринял ее не полностью, а только в той мере, какую был в состоянии вместить.
С этой реконструкцией учения свт. Марка Ефесского о Пятидесятнице следует сопоставить и один из эпизодов православной полемики с латинянами на Флорентийском соборе[2082]. Как известно, во время собора произошло столкновение между византийской стороной и латинянами по вопросу об освящении Святых Даров. Латиняне требовали от православных принятия своего учения, согласно которому Святые Дары освящаются в тот момент, когда священник произносит евхаристические слова Спасителя («Приимите, ядите…» и «Пиите от нее вси…»). Византийский же император Иоанн VIII просил изъять из харгулы, которую должны были подписать византийцы, выражение, указывающее на то, что освящение Святых Даров происходит исключительно произнесением священником слов Спасителя, как этого требовали латиняне. Но Иоанн де Торквемада возразил, говоря, что эго выражение, будучи необходимым, не может быть изъятым. Как считает архим. Амвросий (Погодин) именно в это время или несколько позднее св. Марком Ефесским было написано сочинение о том, что Святые Дары освящаются не только через произнесение священником евхаристических слов Спасителя, но и по преимуществу силою Святого Духа, призываемого священническим молитвословием[2083].
Это сочинение св. Марка мы приводим в настоящей «Антологии». Его можно рассматривать, в свою очередь, как развитие тех положений, которые были высказаны до этого по данному вопросу св. Николаем Кавасилой[2084]; оба святых отца подчеркивают принципиальную роль Святого Духа в освящении Святых Даров, что, несомненно, для них следовало из самого православного учения о Святом Духе и Его роли в созидании Церкви и в Ее таинственной жизни. Характерно, что св. Николай Кавасила в другом своем сочинении говорит о Пятидесятнице и Святом Духе именно в контексте евхаристического богословия, которое для него непосредственно следует из экклесиологии, т. е. учения о Церкви. Так, давая символическое толкование чину «теплоты»[2085], св. Николай Кавасила явным образом связывает этот символизм с непрекращающейся Пятидесятницей пребывания Святого Духа на Церкви, что, в свою очередь, следует из пребывания Святого Духа на Сыне Божием, в тело и кровь Которого прелагаются Святым Духом Святые Дары:
«Теплая вода, вода, бывшая причастной огню, является символом Святого Духа, подобного огню (Деян. 2, 3—4) и названного водой (Ис. 44, 3; Ин. 7, 38–39). Она вливается после совершения [таинства] и освящения Честных Даров, символизируя схождение на Церковь Святого Духа, Который тогда сошел после заклания, воскресения и исполнения домостроительсгва Христова и Который всегда сходит после совершения [жертвы]. Ибо Утешитель приходит к достойно ей причащающимся. Если есть сама жертва, ранее принесенная и ныне совершаемая, и посредник, Сам Христос, тогда и Сам Дух, в Которого веруют подобным образом, нисходит. Эта теплая вода изливается на честные Дары не для того, чтобы символизировать схождение Святого Духа на честные Дары, так как они во время освящения приняли благодать, но чтобы явить образ, по которому Церковь стала причастна и вновь и вновь становится причастной Святому Духу. Это происходит благодаря посредничеству Спасителя нашего Христа. Поэтому сначала вливается теплота в Святые Дары, а затем оттуда причащаются священнослужители и дают причащаться остальным, гак как и Дух Святой прежде исполнил богоносную плоть самого Господа, а затем из нее словно из источника и вместе с нею излился на Церковь и всегда изливается. Об этом же свидетельствует божественный Иоанн: «И от исполнения его мы все прияхом» (Ин. 1, 16)»[2086].
Публикуемый ниже небольшой трактат св. Марка Ефесского является продолжением той же линии в богословии, что и линия св. Николая Кавасилы и всего позднего исихастского византийского богословия, раскрывшего православное учение о Святой Троице и Ее участии в жизни Церкви в контексте полемики, с одной стороны, с Варлаамом, Акиндином и их сторонниками, а с другой — с латинянами и латиномыслящими среди византийцев.