3. Глава 3. За пределами видимого
3. Глава 3. За пределами видимого
Трудно теперь установить, когда человек впервые обмакнул творческое перо в океан загадок внутреннего мира, когда бросил первый эхолот, пытаясь постичь его глубину.
Прошли тысячелетия. В мире появился еще один океан - бумажный. В него капля за каплей переливались сведения о внутреннем мире, добытые мыслителями всех эпох и пародов. Этот процесс продолжается и сегодня, а уровень океана не понизился. Все также эхолот не достает дна. Все так же преподносятся пытливым исследователям сюрпризы: неожиданные всплески характеров, неповторимые интеллекты.
Если нашествие болезней, горечь утрат и извечная жажда жизни породили возникновение медицины и биологии, то познание психики - души возникло без экстренной необходимости и долго оставалось занятием любительским.
И лишь в последнее время, когда сильно усложнились взаимоотношения людей, возникла необходимость изучать внутренний мир человека, чтобы знать, как подойти к нему, чем взять его, как довести до сознания чего-либо, какие струны души его следует тронуть, чтобы вызвать желаемую реакцию.
И если медицина и биология добились целого ряда неоспоримых побед, то с изучением психики дела обстоят хуже.
«До сих пор почти все, добытое о ней, остается спорным».
Эта фраза подчеркивает сложность проблемы познания невидимого, когда в распоряжении исследователей лишь мысль (как инструмент) и материализованное в слова и действия внутреннее содержание, а других источников нет.
Поэзия
Она не брала на себя и никто не возлагал на нее миссию исследования внутреннего мира. Отличающая ее от других осторожность в выборе слов уберегла поэзию от каких-либо обещаний человечеству в этом плане. Поэтому и спрос с нее меньше и требования к ней не столь строги, как, скажем, к философии и психологии.
Поэзия возникла из библейского принципа: «от избытка сердца говорят уста».
Избыток светлых впечатлений и радости, переливаясь через край души, рождает ручеек солнечных строк.
«Радоваться в одиночку может только надломленный человек.
Радоваться нужно с кем-то. - Печалиться - тоже».
Растопит поэт в огне сердечных мук часть охватившей его грусти, отольет из нее изящные четверостишья, раздаст друзьям и... самому полегчает на душе.
Родники и ручьи поэзии выносят из недр души, как некоторые горные речки Урала, и золотые песчинки, и драгоценные камни. Некоторые речки...
Другие - катят валуны и гальку, не представляющие большой ценности.
Поэзия некоторых - это кимберлитовые трубки, как результат могучей «тектонической» деятельности в глубинах души, выносящие на поверхность крепчайшие алмазы - материал для «абразивных инструментов», шлифующих характеры и творчество других.
Биографы и мемуаристы - это в своем роде «старатели», занятые поиском золотых крупиц в долинах поэтических рек художников слова. Их переписка, черновики и даже простейшие рисунки на полях (в ожидании вдохновения), все это собирается, изучается и дает некоторое представление о том, что происходило к душе гения в момент рождения этих слов.
Поэты чаще других пользовались словом «сердце». И хотя ни один из них не имел в виду тот орган, что подвергается то ишемии, то пороку, то инфаркту, все же конкретного понятия этому слову поэзия, по-моему, не дала. Религиозная поэзия в этом смысле имеет больше преимуществ, так как Библия проливает яркий свет на структуру невидимого.
Никто больше поэтов не писал и, наверное, не говорил о ЛЮБВИ, об этом прекраснейшем свойстве души человеческой.
Вот пример замечательного стиха о любви.
Как объяснить слепому,
Слепому, как ночь, от рожденья
Буйство весенних красок,
Радуги наважденье?
Как объяснить глухому,
Как ночь, от рожденья глухому
Нежность виолончели
Или угрозу грома?
Как объяснить бедняге,
Рожденному с рыбьей кровью (т.е. с холодной),
Тайну земного чуда,
Названного любовью?
(Юлия Друнина)
Но если бы человек с далеко не рыбьей кровью, а даже чрезмерно подогретой, попросил поэтессу объяснить, что такое любовь, это оказалось бы непосильной задачей.
Любовь остается тайной, чудом, структура которого не проясняется даже силой личного опыта.
Особенно ощутимый разлад в самом себе должны чувствовать поэты, пишущие о душе и происходящем в ней, если они заявляют, что души нет, если их ноги стоят на шатких позициях неверья. К примеру:
«И друзьям раздавал без отдачи
Золотые запасы души».
Если души нет, что же раздавалось друзьям? Одни красивые слова? А если им что-то и досталось - значит душа есть.
Отнимите у поэзии эту область - она скоро задохнется в узких биологических рамках или станет служанкой политики, растеряет всю красоту и привлекательность. Да и может ли быть поэзия без души, если она - дитя ее?
Пришлось прочесть так и не увидевшее свет «экономическое стихотворение». Написал его экономист. Написал складно, экономически верно, даже с запасом социально полезных мыслей. Но кого оно может привлечь?
Это искусственный цветок, которым никогда не заинтересуется пчела, чтобы извлечь живительный нектар. Редакция не опубликовала его: там любят поэзию «с душой».
Основную массу сведений по интересующему нас вопросу о структуре внутреннего мира от представителей ПОЭЗИИ поставляют поэты, сохранившие свободу своего творческого мышления. Пусть они не глубоковерующие, но и не атеисты. Последние пока ничего ценного не подарили миру в литературе.
Еще одна интересная деталь: ни один поэт не сможет объяснить сам творческий процесс и рождение стиха. Здесь тоже требуется знание свыше, чтобы видеть, откуда приходят мысли и что происходит с ними в душе, прежде чем они станут строками стиха.
Недостаток знаний в этой области порождает безответвенность некоторых поэтов в их творчестве.
Наряду с прекрасными стихами бытует наряженная в рифмы пошлость. Это пятна греховной проказы, покрывающие душу автора, проступают и в плодах его ума. Поистине:
«И видишь, как глазами строк
Глядит на нас душа поэта».
К примеру, Есенин. Среди замечательных стихов, которые он оставил миру, есть нечистоплотные творения типа: «И пускай со стонами плачут глухари».
И, воспитываясь на подобной поэзии, напевая под бренчание шестиструнки подобные песенки, современная молодежь очень рано теряет чистоту души, сползая в трясину секса.
Известные и неведомые сочинители неутомимо поставляют на столы юности плоды своего ума, подпорченные безнравственностью!
Я уж к ней и так и эдак,
Со словами и без слов...
И многое другое в этом роде.
А, пока длится наша экскурсия, поэты пишут...
И чаще всего это - вздохи влюбленных и слезы безответной любви; восторг перед красотой человека, природы, подвига; жалобы на сердечные муки и осенняя грусть входящих в года поэтов; мечты восторженной юности и философские размышления на закате жизни...
Поэзии некогда заниматься изучением интересующего нас вопроса, да и не ее прямое это дело. У нее есть сестры: философия и психология. Присмотримся к их усилиям объяснить феномен человеческой души.
А прощаясь с главой о поэзии, дадим заключительное слово одному из одаренных поэтов современности Евгению Евтушенко:
Что знаем мы про братьев, про друзей?
Что знаем о единственной своей?
И про отца родного своего
Мы, зная все, не знаем ничего.
Уходят люди... Их не возвратить,
Их тайные миры не возродить.
И каждый раз мне хочется опять
От этой невозвратности кричать.
Философия
«И не частным наукам изучать это сокровенное «Я» человека, а той науке, которая издревле занимается выяснением того, что такое объект и что такое субъект, что такое необходимость и что такое свобода, что есть бессмысленная вещь и что есть смысл. Зовут эту науку, как известно, философией». (Н. Чавчавадзе, и.о. директора института философии А.Н. Грузии)
Такая заявка на монополию темы познания человеческого «Я» ко многому обязывает. Это уже не поэзия, скромно вносящая свою лепту в науку о ЧЕЛОВЕКЕ. Да и титул «царицы наук» предъявляет к ней несравненно большие требования, и спрос с нее иной, чем с других наук.
Неудивительно, что вскоре после публикации беседы за круглым столом, где представитель философии выдал «свежую продукцию» философской мысли о бедном примате, попавшем так неосторожно «в систему связей», на страницах этой же газеты вспыхнула короткая, но эмоциональная полемика по поводу целесообразности современной философии. Автор писал, что необходимость в ней практически отпала, что в каждой науке есть теперь свои теоретики, а философия, чтобы «прокормиться», ушла с головой в политику или вынуждена сочинять вот такие фантазии. Автор даже предложил «раскороновать» царицу наук (времена царей прошли).
Затем последовали выступления двух философов, обрушивших все свое красноречие на оппонента, посягнувшего на «корону». И все утихло.
Что теперь думают философы по интересующей нас теме - трудно судить. Храм философии отгорожен от непосвященных сложной терминологией, и доступ туда имеют лишь те, кто способен мыслить философскими категориями. Остальные довольствуются тем немногим, что просачивается оттуда в печать на уже сравнительно доступном языке.
Например, доктор философских наук А. Зворыкин знакомит нас с рядом бытовавших и еще бытующих определений личности человека в философских кругах.
1. Описательное определение.
Оно ограничивалось перечислением отдельных ее сторон и касалось только внешних проявлений.
2. Моральное. Морально-правовое. Морально интеллектуальное.
Они выделяли высшие умственные и нравственные качества.
Отвергнуты современной философией за склонность к идее Бога.
3. Поведенческое. Основано на сопоставлении личностей.
4. Психологическое. Рассматривалась личность без учета связи с обществом.
5. Структурное. То же, что и психологическое, но с учетом воздействия среды. Оно дало начало еще двум направлениям:
6. Биофизическому и биосоциальному, но и они зашли в тупик.
Автор пишет, что все эти направления отвергнуты современной философией ввиду их несостоятельности, и что сегодня заявило о себе.
7. Комплексное определение. Из скупых сведений о нем можно предвидеть, что новое направление впитает в себя все «съедобное» из прежних направлений. Насколько оно приблизится к истине, сколько проживет - покажет время.
Настораживает во всем этом тот факт, что авторы и сторонники отвергнутых направлений потратили впустую столько умственной энергии, столько времени и сил, отдали, может быть, всю свою разумную жизнь утверждению того, что сегодня уже никому не нужно, не принесло никакой пользы и считается заблуждением. Трудно будет отвечать перед небом за так бесцельно прожитую жизнь.
Человечество, создающее прекрасные условия для жизни философов, наделившее их авторитетом, почтившее доверием решить сложные задачи нашего бытия, вправе спросить и о практической пользе, приносимой философией. Пусть не материальной, но хотя бы моральной.
Но какую ценность могут иметь хотя бы вот такие заявления:
«Человек сейчас осуществляет себя не только на организме бывшей обезьяны, а также в машинах и знаковых системах, которые являются столь же равноправными элементами, как все остальное. Но мы по старинке думаем, что биологически организованный материал - единственный и какой-то особенный. Современный ГОМО САПИЕНС (человек) без машин, алгебры, геометрии не может быть человеком».
Г.П.Щ.
Антрополог Герасимов заметил по поводу высказанного:
«Я буду огорчен, если в каком-нибудь поколении моего потомства возникнет комбинация между утюгом и человеком в моем понимании».
Те из философов, которые недостаточно скромны перед лицом сложнейшей области самопознания, которые не свободны от волюнтаристского подхода к ней, часто прячут свое недопонимание вопроса за фиговый листой мудренейших определений, где каждое слово требует очередной дискуссии за круглым столом для его выяснения.
Истину всегда можно выразить просто, она не нуждается в сложнейшей фразеологии. Она - удел всех живущих и потому должна быть доступна всем.
Те мыслители, которые действительно видят масштабы изучаемой проблемы, отличаются скромностью высказываний:
«Подчеркивая общественное значение личности, мы нередко оставляем в тени такие важные ее свойства, как индивидуальность, неповторимость, своеобразие. Да и не в наших силах постичь внутренний мир даже самых близких нам людей - со смертью он погибает. И даже сами эти люди не знают своего мира во всей полноте».
(Доктор философских наук А. Зворыкин)
Возможно, в арсеналах философии немало ценного о структуре души человека, но немногие могут пользоваться этими ценностями. Простые смертные, которых на Земле большинство, навряд ли поймут философские определения.
К примеру, ряд высказываний Гегеля («Феноменология духа»)
«Мышление есть третья и последняя главная ступень развития разума; ибо наличное в созерцании непосредственное, в себе-сущее единство субъективного и объективного из осуществляющейся в представлении противоположности этих обеих сторон восстанавливается в мышлении как некоторое этой противоположностью, тем самым в-себе-и-для-себя-сущее единство-конец, следовательно, загибается здесь назад в только что упомянутое начало».
«Созерцание, в качестве непосредственного представляя собой первоначально нечто данное и пространственное, приобретает, будучи употреблено в качестве знака, существенное определение обладать бытием в качестве снятого...»
«Нравственность есть завершение объективного духа, истина субъективного и самого объективного духа».
«Образ мыслей индивидуумов есть знание о субстанции и о тождестве всех их интересов с целым и то, что другие единичные существа взаимно знают себя только в этом тождестве».
«Добро, правда есть в себе самом определенная всеобщность воли и таким образом заключает внутри себя особенность; однако, поскольку эта последняя сначала сама является еще чем-то абстрактным, - еще нет никакого принципа определения».
«Зло, как внутреннейшая рефлекция субъективности в себя наперекор объективному и всеобщему, являющемуся для него лишь призраком, есть то же самое, что и доброе настроение абстрактного добра, представляющее субъективности его определение...»
«Произвол есть, таким образом, воля лишь в качестве чистой субъективности, которая потому является одновременно и чистой и конкретной, что своим содержанием и целью она имеет только упомянутую бесконечную определенность, самое свободу».
Представляю себе землепашца или строителя, решившего, наконец, внять совету Сократа «познай самого себя». Вот он нашел удобное время и раскрыл философский трактат (к кому же, как не к царице наук, идти за знанием). Читает:
«Мышление есть третья и последняя...»
«Нравственность есть завершение...»
Могут возразить: нечего таковым делать в храме философии. Но ведь он - человек, цена его в глазах Бога не меньше самого мудреного мыслителя; и ему не меньше, чем другим, нужно знать правду о себе, Боге, вечности. К тому же он растит хлеб для философа или созидает уютное жилище для него. И он имеет право ожидать какой-то отдачи.
Язык медиков и биологов тоже труднодоступен непосвященным. Но их терминология - лишь леса, за которыми видятся контуры реставрируемого здоровья. И у землепашца, и у строителя нет к ним претензий. От философии ждут большей ясности, чтобы, прочтя их труды, человеку стало понятнее: кто он, что он и как можно употребить богатые возможности своего «Я».
Психология
Первыми психологами, с которыми сталкивается человек, приходя в мир, являются его родители. Их психология выражается в стремлении постичь внутренний мир своего ребенка, выявить способности и направить все это в определенное русло. Затем - школа, где педагоги-психологи продолжают изучение, шлифовку вверенного им интеллекта и выводят его на уровень достойного члена общества. С окончанием школы человек отказывается от психологов в роли нянек. Теперь ему помогут найти свое место в обществе, для чего потребуется развить одну из сторон его интеллекта - сделать из него специалиста. Все мы прошли этим путем и из личного опыта знаем о принципах и результатах психологической работы над нами. За свой долгий путь педагогика сравнительно неплохо изучила подступы к сознанию человека, методы воздействия на него, для того чтобы задавать определенное направление развитию.
Но и здесь, экспериментируя на этом, грубо говоря, человеческом материале, педагоги сталкиваются с неповторимостью и своеобразием, не позволяющими вывести окончательную формулу воспитания. И к каждому индивидууму приходится протаптывать новую тропинку.
Психология многие столетия, как говорится в «Психологическом словаре», «оставалась областью описательных знаний». И сегодня, большей частью, она осталась описательной.
Примеры:
«Мышление - это психологический процесс отражения действительности, высшая форма творческой активности человека. Это целенаправленное использование, развитие и приращение знаний».
«Намерение - сознательное решение, выполняющее функцию побуждения».
«Разум - это форма мышления, которая позволяет человеку переработать в научном понятии данные созерцания и представления».
«Воображение - психический процесс, заключающийся в создании новых образов путем переработки материала восприятий и представлений, полученных в предшествующем опыте».
«Желание - особая форма активности человека, стремящегося удовлетворить осознанную им потребность с помощью определенного предмета».
«Настроение - одна из форм эмоциональной жизни человека».
«Вдохновение - это своеобразный подъем духовных сил человека, наблюдаемый в процессе творчества» и т. д. (Психологический словарь, 1983 г.)
Можно ли проникнуть в механизм упоминаемых «психических процессов» или увидеть, как и из чего слагаются «особые формы активности» или «своеобразные подъемы духовных сил»?
Да и что скрывается за этими, в общем-то верными, формулировками?
Трудно пришлось бы сегодня Психологии, если бы она сделалась «кабинетной наукой», очертила себе определенный круг вопросов и штурмовала эти крепости познания в одиночку.
Но узы крепкой дружбы связывают ее со смежными областями познания: философией, физиологией, логикой, социальной и инженерной психологией. Это взаимно обогащает, умножает возможности и открывает новые горизонты познания.
Особую ценность для познания структуры души человека представляют сведения, добытые одним из направлений психологии. Это-
Психиатрия
Она изучает причины, течение и методы лечения душевных заболеваний. Четкой границы у нее с психологией нет. С наибольшим приближением ее можно назвать практической психологией.
Приводимые ниже отрывки взяты из книги И. Губермана «Чудеса и трагедии черного ящика».
Здоровая психика загадывает исследователям загадки, приболевшая - дает некоторые ключи к кладовым своих тайн.
«Нельзя пройти мимо расстройств в работе черного ящика. Нельзя потому, что срывы этого изумительно налаженного механизма приносят исследователям сведения, которые нормально работающий мозг доставить не может». «В больной психике составляющие детали мышления и поступков выпирают, как узлы разломанного прибора, обнажая зачастую устройство механизма».
Психиатрия собрала богатейшую коллекцию примеров работы расстроенного мышления, классифицировала их по сходным признакам: эпилепсия, шизофрения, олигофрения, неврастения и т.д.
История этих болезней насчитывает не одно тысячелетие. Их жертвами были Навуходоносор и Магомет, Гай Калигула и Нерон, Людовик Второй и еще множество известных миру имен. А сколько менее известных и совсем безвестных несчастных людей стало их жертвами! «Одних паркинсоников человечество насчитывает до 5-6 миллионов».
Вдвойне трудная судьба была в прошлом у душевнобольных. Немного истории:
«Появившиеся в разных веках приюты для душевнобольных напоминали скорее тюрьмы, чем больницы: пациентов нещадно били, заковывали в цепи и кандалы, устраивали мучительные «целебные» процедуры. Побои считались мероприятием лечебным - «палка заставляет помешанных снова почувствовать связь с внешним миром».
Французский психиатр Пипель, на которого часто ссылался Гегель в своих трудах, впервые снял цепи со своих пациентов и «ввел их в ранг больных». Лет через двадцать это же сделали в Англии. Позже всех больных освободила Германия. Уровень познания психиатрии той поры был очень низок, и больных долго еще «лечили» примитивными способами:
«били плетками, прижигали каленым железом, неожиданно сбрасывали с высоты в холодную воду, употребляли жгучие втирания, вращали в полом колесе...»
А Гегель вспоминает один из методов лечения той поры: душевнобольного или слабоумного резко ставили на голову, дабы что-то сдвинутое становилось на место. И говорит, что иногда достигали успеха.
Но развитие науки диктовало необходимость в более гуманных средствах лечения. Начался поиск препаратов, вводящих разбушевавшуюся или подавленную психику в норму. Так родилась ПСИХОФАРМАКОЛОГИЯ - область меднауки, занятая изготовлением психотропных средств.
Когда-то молодой хирург Бантинг нашел средство борьбы с диабетом - инсулин. Оказалось, что это лекарство действует и на психику. Закель стал применять его для успокоения душевнобольных. Затем индийские ученые выделили из корня раувольфии смесь алкалоидов, из которых через двадцать лет извлекли РЕЗЕРПИН - еще более эффективное средство успокоения, даже чрезмерное, доводящее человека до безразличия.
Сразу потребовалось средство возбуждающее. Появились фенамин и кофеин.
«В руках врачей оказался мощный рычаг движения психики. Двойной рычаг. Вверх - вниз, вверх - вниз. Балансируя на этих спадах и подъемах, то натягивая, то ослабляя вожжи, действие которых становилось все рассчитанней и осознанней, врачи то выволакивали больного из пропасти мрачного отчаяния, то мягко стаскивали с крутых скал маниакального возбуждения».
Основательное изучение и изготовление психотропных средств началось лишь в конце прошлого века. Но пользование психическими ядами известно уже не одно тысячелетие.
Настойки из дурмана, белены и белладонны, содержащие алкалоид стропин, давно уже использовались шаманами в различных церемониях. Долгая история и у опиума, который снимает тревоги беспокойства, но стремительно разрушает здоровье.
Гашиш, известный еще Древнему Китаю, пользовался особым спросом благодаря красочным счастливым галлюцинациям, которые он дарил принимающему его человеку.
Марко Поло описал деятельность мрачно-известной секты федаи, где использовали гашиш для моральной подготовки будущих убийц.
Псилоцибин, выделенный из священных мексиканских грибов, мескалии - из разновидности кактуса, кокаин и, наконец, ЛСД, в сто раз эффективнее, чем мескалин. Эти препараты были ступенями, якобы ведущими к овладению тайнами психики. Но привели они психофармакологов к созданию средств массового бездумия - транквилизаторов.
Эти галлюциногены погружали человека в мир иллюзий, призраков и искаженных масштабов.
«Эти средства вначале были созданы с вполне определенной и оправданной научной целью - моделировать и изучать психозы на животных».
Затем их стали использовать как съемники психологических перегрузок, дабы уберечь умы наиболее нужных людей от преждевременного износа. Но в ряде стран эти средства, став доступными, широко используются молодежью и даже школьниками. Например, в США в 1963 году правдами и неправдами было выписано 60 миллионов рецептов. Это явление становится эпидемическим и вызывает серьезное беспокойство.
Представьте себе человека без мысли, собственной воли и страха опасности, но с сохранившейся способностью слушаться. Его можно спровоцировать на любое преступление. Его не страшит пламя огня, идущий навстречу автомобиль.
Эти исследования заинтересовали военных. Американский генерал Ротшильд писал:
«Войска, подвергшиеся воздействию одного из психохимических отравляющих веществ, даже не подозревали, что их поведение является совершенно ненормальным. Только посторонний наблюдатель... мог определить, что поведение войск было весьма странным».
Представьте себе, что какой-нибудь маньяк, имея доступ к транквилизаторам, бросит щепотку этого «добра» в городской водопровод. Ведь один килограмм ЛСД может свести с ума десять миллионов человек.
Галлюциногены, видимо, действуют в мозге на центры удовольствия и мук.
«Я распадаюсь по швам. Я раскрываюсь, как красивый желтый-желтый апельсин! Какая радость! Я никогда не испытывал подобного экстаза. Наконец-то я вышел из своей желтой-желтой корки апельсина! Я свободен! Я свободен!» - бормотал один из подверженных действию галлюциногена. А вот эмоции другой жертвы ЛСД: «Все разваливается на куски. Я разваливаюсь. Сейчас случится что-то ужасное. Черное. Черное. Сейчас случится что-то страшное. Моя голова разваливается на куски. Это ад. Я в аду. Вытащите меня отсюда! Вытащите!»
Помимо прямого воздействия на психику психотропные средства опасны своей притягательностью. И из этого плена вырваться трудно.
Изучая мозг, обнаружили так называемый крове-мозговой барьер - своеобразный фильтр, задерживающий многое, могущее повредить мозгу из того, что поступает через пищу и вдыхаемый воздух.
«Не будь этой заставы, мы, по меньшей мере, трижды в день сходили бы с ума, засыпали или буйствовали: в пище, которую получает человек, всегда есть вещества, которые могли бы повлиять на психику; и не будь крове-мозгового барьера, десятки психогенных ядов обрушились бы на наш мозговой обмен».
Исследователи, желая добраться до неведомых рычагов психики, останавливаются перед бдительной стражей этого барьера, который пропускает что-то по какому-то паролю и ни за что не соглашается пропустить то, что хотелось бы исследователям.
«Для того, чтобы провести ГАМК через неведомые охранные заставы, ее молекулу присадили на вещество, о котором заведомо известно: барьер пропустит ее в мозг».
Но такие вторжения часто дорого обходятся человечеству. Двадцать с лишним лет назад в Германии создали и разрекламировали новое снотворное успокаивающее средство «КОНТЕРГАН». Результат:
«Два года, казалось, природа нарочно свирепствовала. У десяти тысяч женщин родились дети без рук или без ног, только кисти торчали прямо из плеч или от таза начиналась стопа».
Есть две фразы из упоминаемой замечательной книги И. Губермана, которые подчеркивают сложность изучаемой проблемы.
«Они работают ощупью, наугад, ориентируясь лишь на опыт и интуицию».
«Но что именно делает аминазин и другие в сбившихся нервных сетях, мы еще не знаем наверняка. Из запутанного узла проблем и загадок выглядывает пока лишь несколько разрозненных ниточек. Возле каждой из них работает сейчас группа исследователей».
И все же фармакология надеется подарить человечеству средства, снимающие усталость, выравнивающие характер, улучшающие память. Пожелаем им успехов в этих добрых намерениях. Среди этих тружеников немало настоящих патриотов своего дела - биохимик Гофман и другие, - испытывавшие новые препараты прежде всего на себе.
И в виде предостережения:
«Любое химическое вещество, вводимое в человеческий организм, хорошо до тех пор, пока оно приводит патологию к норме. Вмешательство в норму - это уже не дело врачей». «Любое искусственное вмешательство в здоровую психику человека приводит в конце концов к нарушению гармонии личности».
Д.Федотов и Г.Авруцкий - руководители МИ Психиатрии.
Им же принадлежат и такие слова:
«Что делать, наука до сих пор не может установить причины многих психических заболеваний».
«Сегодня даже при желании никто не сможет управлять психикой человека, как неким инструментом».
И пусть еще не изучено многое, но то, что на сегодня имеется на вооружении психиатрии, позволяет оказывать существенную пользу людям с расстроенной психикой. Остались в прошлом варварские методы лечения душевнобольных.
Как вы справляетесь с пациентами? - спрашиваю врача психбольницы. - Приходится применять физическую силу?
Сейчас хорошо, - последовал ответ, - начинает бушевать - укол. Больной спит, бережет свое здоровье и... наше.
На смену прежним методам пришли инсулинотерапия, удлиненный физиологический сон, комбинированный метод и т.д. Да плюс несколько сот нумерованных рецептов.
Пожелаем психиатрам в их благородном труде:
«Пусть чаще будут радости побед,
Пусть реже будет горечь поражений».
А теперь порассуждаем о прочтенном.
Психиатрия трудится на стыке двух понятий: материи и духа. И больше касается материальной стороны человеческого естества, доступной физике и психохимии (электроды, усилители, препараты и т.д.).
Это еще не ПСИХИКА в идеальном смысле. Ум, разум, мышление - всего этого лишь косвенно касаются психотропные средства, больше затрагиваются механизмы нашего самопроявления и различные отделы мозга.
А объяснения... могут быть верными или неверными потому, что сначала обнаруживается действие вещества на поведение человека, затем изучается его химический состав, а затем следует попытка объяснить действие с определенных позиций. Так обстояли дела с псилоцибииом. Вначале стало известно о священных мексиканских грибах, о которых еще в шестнадцатом веке писал монах де Саагун, затем путешественник Вассон уговорил индейцев «допустить его к ритуалу». Затем грибы попали химику Гофману в лабораторию, где из них удалось выделить галлюциноген -ПСИЛОЦИБИН. Более глубокий анализ его химического состава привел к догадке о том, как он действует на мозг.
Таким же образом открыли и другие галлюциногены. Затем следовали попытки объяснения. Наиболее достоверные объяснения бывают там, где они находятся в соответствии с известными закономерностями в строении тела и мозга в частности.
Нейроны, электроды, препараты - это с христианской позиции еще не душа. Все, что доступно измерению или химическому анализу, мы относим к области тела. Подробности наших понятий в этих вопросах - впереди.
А теперь подведем итог нашего знакомства с разделом: «ЗА ПРЕДЕЛАМИ ВИДИМОГО».
Понятно, что на нескольких листах можно сделать лишь схематический набросок того, что проделано и достигнуто в познании незримой стороны ЧЕЛОВЕКА. Предыдущий раздел знакомил нас с огромным сложным миром клеток, структур. Последний раздел вывел нас на берег бескрайнего внутреннего мира ЧЕЛОВЕКА, где временами светит ласковое солнце благоденствия, а порою темные тучи патологии застилают небосвод и бури стрессов вздымают волны неуправляемых эмоций.
Исследователи, включенные волей автора во вторую группу покорителей, тем и заняты, что описывают наблюдаемые явления в этом мире, анализируют, изучают законы, царящие в нем, моделируют процессы и ищут возможности положительно влиять на происходящее в нем, чтобы волны душевных ЦУНАМИ по разрушали личность ЧЕЛОВЕКА. Достигнуто уже немало, но впереди еще так много неведомого. Еще уходит ввысь, теряясь в облаках, гребень, преодолеваемый этой группой покорителей.
Стал ли понятней ЧЕЛОВЕК для тебя, читатель, после второго раздела? В деталях - да, а в общем, наверное, нет. И не потому, что мало написано или слишком просто; на языке специалистов этот раздел прозвучал бы еще непонятнее, а умственная энергия большей частью ушла бы на штурм одной лишь терминологии.
Куда пойдешь теперь, читатель, чтобы узнать еще что-нибудь о ЧЕЛОВЕКЕ? Если ограничишься трудами всех перечисленных исследователей, входящих в обе группы, то даже сравнительная ясность придет еще не скоро или же совсем не придет. Долго придется ждать, пока медики и биологи исчерпают тайны нашего тела и скажут заключительное слово. Еще дольше придется ожидать окончания трудов в области невидимого. А жизнь твоя так стремительно проходит короткий путь длиною всего лишь в несколько десятилетий.
Так и уйдешь из жизни, не выяснив:
Кто ты?
Откуда пришел, куда идешь?
Что такое жизнь твоя?
Какова ее цель?
Каков смысл ее?
И это не праздные вопросы, без которых можно обойтись. Их верное или неверное решение решает твою вечную судьбу.
То, что неверье предлагает тебе в виде ответов, думается, не устраивает тебя. Не согласишься в душей с тем, что ты - животное, хотя и помещенное на высшую ступеньку эволюции. Не удовлетворится твой разум и ответами на вопрос: что такое жизнь?
«Набор химических и психофизических реакций». А в другом варианте: «способ существования белка».
И, думается, не много утешения подарит тебе такое определение:
«Когда люди вполне убедятся в том, что цель их существования - естественная смерть, связанная с особым инстинктом, сходным с потребностью уснуть, то исчезнет одна из главных причин пессимизма».
(Мечников. Этюды оптимизма, стр. 122)
Есть еще одна область знаний, дорогу к которой многим закрыли расхожие фразы воинствующего атеизма:
«Религия наносит вред нашему обществу во всех сферах его жизни».
«Религия наносит весьма существенный моральный ущерб нашему обществу».
«Религиявраждебначеловеческомуразуму,онапрививает людям неверие в возможность познавать мир».
И.Д. Папцхава, доктор философских наук («Человек, его жизнь и бессмертие»)
Мы предлагаем тебе посетить область христианского мировоззрения на тему ЧЕЛОВЕК. Она, несомненно, расширит твой кругозор и приоткроет те стороны изучаемой темы, о которых ты, возможно, и не задумывался. И вывод о степени вреда или пользы сделаешь сам.