С. А. Есенин. Стихотворения
С. А. Есенин. Стихотворения
Характернейшая особенность поэзии Сергея Александровича Есенина (1895 — 1925), которая проявилась в ранних творениях поэта и сохранялась до конца его пути, — неразложимое единство природных, фольклорных (по истокам — языческих) и христианских начал. Это особенность традиционная, идущая, по крайней мере, от «Слова о полку Игореве» через всю русскую поэзию (см. об этом в первой части книги), и приобретающая у Есенина особую, сразу узнаваемую тональность сельской — лесной, полевой, земледельческой, пастушеской — жизни. В его стихах рано возникает и входит в читательское сердце видение русского мира, русского дома-храма.
Гой ты, Русь моя родная, Хаты — в ризах образа... Не видать конца и края — Только синь сосет глаза.
«Гой ты, Русь моя родная...», 1914).
И в приметах родного быта, в обычаях, в самом привычном течении народной жизни поэт всегда ощущает это естественное «обрусение» тысячелетних традиций:
Пахнет яблоком и медом По церквам твой кроткий Спас. И гудит за корогодом На лугах веселый пляс.
Спас — название трех праздников, связанных со Спасителем: первый, отмечаемый 14 августа на Руси так и называется — «медовым», т.к. в это время обычно вырезают соты из ульев и освящают мед; второй празднуют 19 августа, в пору уборки яблок в садах, и до наступления этого праздника есть яблоки считается грехом; третий Спас приходит 29 августа, это «Спас на полотне» (память о плащанице, на которой, по христианской легенде, нерукотворно запечатлелся лик Христа); еще этот Спас именуют хлебным: он приходится на период жатвы.
С годами в стихах Есенина реже встречаются прямые сочетания библейских и фольклорно-природных мотивов, как это было, скажем, в стихотворении 1917 г. «О пашни, пашни, пашни...»
И мыслил и читал я По Библии ветров, И пас со мной Исайя Моих златых коров.
Но в «подтексте» его произведений трудно не ощутить ту живую память о святой пашне, о доме — храме, о причащении у ручья, без которой не было бы поэта Есенина:
И теперь, когда вот новым светом И моей коснулась жизнь судьбы, Все равно остался я поэтом Золотой бревенчатой избы.
Печ. по кн.: С. А. Есенин. Сочинения в 2-х тт. М., 1989.
«Пойду в скуфье смиренным иноком...» Стихотворение написано и впервые опубликовано в 1915 г. Переработано автором для четырехтомного Собрания стихотворений, вышедшего посмертно в 1926 — 1927 гг. Скуфья — головной убор священнослужителя, надеваемый вне храма. Инок — обобщенное наименование монашествующих в православной церкви.
Прясло — звено изгороди от столба до столба.
«Проплясал, проплакал дождь весенний...». Написано и впервые опубликовано в 1918 г.
Пилат — Понтий Пилат, римский наместник (правитель, прокуратор) Иудеи в 26 — 36 гг., приговоривший Иисуса Христа к распятию, несмотря на убеждение в Его невиновности; отличался жестокостью и лихоимством в течение всего правления; по имеющимся историческим сведениям, был судим римскими властями про делу об убийстве жителей Галилеи в храме, во время молитвы, отправлен в ссылку, где наложил на себя руки.
«Или, Или, Лима Савахвани...» (Или, Или! лама савахфани?) — слова распятого Иисуса Христа перед кончиной: «Отец, Отец! зачем Ты меня оставил?» (Евангелие от Марка, XV, 34; Евангелие от Матфея, XXVII, 46).
Иорданская голубица. Поэма написана и впервые опубликована в 1918 г. Согласно Евангелию (от Марка, I, 10; от Матфея, III, 16), когда Иоанн Предтеча крестил Иисуса в Иордане, отверзлось Небо и снизошел Дух Божий в виде голубя.
«Бродит апостол Андрей.» — Андрей, брат Петра, называемый Первозванным, потому что первым пошел за Учителем (Евангелие от Марка, I, 29), по преданию, изложенному в «Повести временных лет» (см. первую часть книги и комментарий к «Повести») странствовал по славянской земле, пройдя путь от Черного до Балтийского моря.
Авраам — согласно Библии (Первая книга Моисеева (XVII, 5) патриарх, родоначальник евреев.
Пантократор. Поэма написана и опубликована в 1920 г.
Пантократор (греч. pantokrator — всевластитель) — в христианском храме (на своде купола) поясное изображение Христа, благословляющего правой рукой и держащего Евангелие в левой.
«Предстать у ворот золотых». — Имеются в виду райские ворота.
С. А. ЕСЕНИН
* * *
Пойду в скуфье смиренным иноком Иль белобрысым босяком — Туда, где льется по равнинам Березовое молоко.
Хочу концы земли измерить, До верясь призрачной звезде, И в счастье ближнего поверить В звенящей рожью борозде.
Рассвет рукой прохлады росной Сшибает яблоки зари. Сгребая сено на покосах, Поют мне песни косари.
Глядя за кольца лычных прясел, Я говорю с самим собой: Счастлив, кто жизнь свою украсил Бродяжной палкой и сумой.
Счастлив, кто в радости убогой, Живя без друга и врага, Пройдет проселочной дорогой, Молясь на копны и стога,
1914
* * *
Проплясал, проплакал дождь весенний, Замерла гроза. Скучно мне с тобой, Сергей Есенин, Подымать глаза...
Скучно слушать под небесным древом Взмах незримых крыл: Не разбудишь ты своим напевом Дедовских могил!
Привязало, осаднило слово Даль твоих времен. Не в ветрах, а, знать, в томах тяжелых Прозвенит твой сон.
Кто-то сядет, кто-то выгнет плечи, Вытянет персты. Близок твой кому-то красный вечер, Да не нужен ты.
Всколыхнет он Брюсова и Блока, Встормошит других. Но все так же день взойдет с востока, Так же вспыхнет миг.
Не изменят лик земли напевы, Не стряхнут листа... Навсегда твои пригвождены ко древу Красные уста.
Навсегда простер глухие длани Звездный твой Пилат. Или, Или, лама савахфани, Отпусти в закат.
<1917>
Иорданская голубица
1
Земля моя златая! Осенний светлый храм! Гусей крикливых стая Несется к облакам.
То душ преображенных Неисчислима рать, С озер поднявшись сонных, Летит в небесный сад.
А впереди их лебедь. В глазах, как роща, грусть. Не ты ль так плачешь в небе, Отчалившая Русь?
Лети, лети, не бойся, Всему есть час и брег. Ветра стекают в песню, А песня канет в век.
2
Небо — как колокол, Месяц — язык, Мать моя — родина, Я — большевик.
Ради вселенского Братства людей Радуюсь песней я Смерти твоей.
Крепкий и сильный На гибель твою В колокол синий Я месяцем бью.
Братья -миряне, Вам моя песнь. Слышу в тумане я Светлую весть.
3
Вот она, вот голубица, Севшая ветру на длань. Снова зарею клубится Мой луговой Иордань.
Славлю тебя, голубая, Звездами вбитая высь. Снова до отчего рая Руки мои поднялись.
Вижу вас, злачные нивы, С стадом буланых коней. С дудкой пастушеской в ивах Бродит апостол Андрей.
И, полная боли и гнева, Там, на окраине села, Мати Пречистая Дева Розгой стегает осла.
4
Братья мои, люди, люди! Все мы, все когда-нибудь В тех благих селеньях будем, Где протоптан Млечный Путь.
Не жалейте же ушедших, Уходящих каждый час, — Там на ландышах расцветших Лучше, чем в полях у нас.
Страж любви — судьба-мздоимец Счастье пестует не век. Кто сегодня был любимец — Завтра нищий человек.
О новый, новый, новый, Прорезавший тучи день! Отроком солнцеголовым Сядь ты ко мне под плетень.
Дай мне твои волосья Гребнем луны расчесать. Этим обычаем гостя Мы научились встречать.
Древняя тень Маврикии Родственна нашим холмам, Дождиком в нивы златые Нас посетил Авраам.
Сядь ты ко мне на крылечко, Тихо склонись ко плечу. Синюю звездочку свечкой Я пред тобой засвечу.
Буду тебе я молиться, Славить твою Иордань... Вот она, вот голубица, Севшая ветру на длань.
20 — 23 июня 1918. Константиново
Пантократор
1
Славь, мой стих, кто ревет и бесится, Кто хоронит тоску в плече, Лошадиную морду месяца Схватить за узду лучей.
Тысячи лет те же звезды славятся, Тем же медом струится плоть. Не молиться тебе, а лаяться Научил ты меня. Господь.
За седины твои кудрявые, За копейки с златых осин Я кричу тебе: «К черту старое!», Непокорный, разбойный сын.
И за эти щедроты теплые, Что сочишь ты дождями в муть, О, какими, какими метлами Это солнце с небес стряхнуть?
2
Там, за млечными холмами, Средь небесных тополей, Опрокинулся над нами Среброструйный Водолей.
Он Медведицей с лазури — Как из бочки черпаком. В небо вспрыгнувшая буря Села месяцу верхом.
В вихре снится сонм умерших, Молоко дымящий сад, Вижу, дед мой тянет вершей Солнце с полдня на закат.
Отче, отче, ты ли внука Услыхал в сей скорбный срок? Знать, недаром в сердце мукал Издыхающий телок.
3
Кружися, кружися, кружися, Чекань твоих дней серебро! Я понял, что солнце из выси — В колодезь златое ведро.
С земли на незримую сушу Отчалить и мне суждено. Я сам положу мою душу На это горящее дно.
Но знаю — другими очами Умершие чуют живых. О, дай нам с земными ключами Предстать у ворот золотых,
Дай с нашей овсяною волей Засовы чугунные сбить. С разбега по ровному полю Заре на закорки вскочить.
4
Сойди, явись нам, красный конь! Впрягись в земли оглобли. Нам горьким стало молоко Под этой ветхой кровлей.
Пролей, пролей нам над водой Твое глухое ржанье И колокольчиком-звездой Холодное сиянье.
Мы радугу тебе — дугой, Полярный круг — на сбрую. О, вывези наш шар земной На колею иную.
Хвостом к земле ты прицепись, С зари отчалься гривой. За эти тучи, эту высь Скачи к стране счастливой.
И пусть они, те, кто во мгле Нас пьют лампадой в небе, Увидят со своих полей, Что мы к ним в гости едем.
Февраль 1919