ИСТРЕБИТЕЛЬСКОЕ ОБЩЕСТВО

ИСТРЕБИТЕЛЬСКОЕ ОБЩЕСТВО

Классовое расслоение в России — факт, только не факт, что критерий расслоения очевиден.

В XIX веке борцы с самодержавием вслед за иностранными путешественниками полагали, что в России положение каждого человека определяется его отношением к самодержцу. При таком критерии в России всего два класса: царь и холопы.

Большевики ввели марксистский критерий: отношение к средствам производства. В стране появилось три класса: коллективный владелец средств производства (номенклатура), пользующиеся средствами производства и оправдывающие владельцев средств производствва («советская интеллигенция»).

Пост-большевики соединили обе концепции. Самодержца назвали «вертикалью власти», средства производства назвали «национальным достоянием». Ясности от этого не прибавилось.

Ясность даёт маленькое уточнение. В России население разделено на группы в зависимости от отношения к средствам истребления.

Можно сравнить это с инфраструктурой, необходимой для возможности сброса атомной бомбы. Высший класс — это персонаж, которое сбрасывает атомную бомбу. Царь, президент, главнокомандующий, — терминология неважна. Важно, что персонаж должен обладать такой «политической волей» (нравственное богословие именует это «бессовестностью»), чтобы все вокруг были уверены: в случае необходимости Этот — сбросит. Сбросит и на чужих, и на своих. Сбросит, даже если будет уверен, что в последующей заварухе погибнет сам. И не просто готов сбросить, а показывает, что готов.

Хрущёв, Горбачёв, Яннаев (или кто там в ГКЧП был главным) были отторгнуты подданными именно за то, что их отношение к средствам истребления было неправильным. В критический момент они останавливались. Ельцин и Путин поэтому усиленно пускали в ход средства истребления — невозможно написать «по поводу и без повода», ибо поводов у них не было. Высшим пилотажем стали взрывы жилых домов в Москве, обозначившие фирменный стиль пост-большевизма: бей своих, чтобы чужие боялись. Большевики тоже чаще били своих, потому что боялись чужих, но большевики этого стеснялись. Пост-большевики всячески подчёркивают свою готовность обрушить средства истребления на головы подданных.

Подданные пищат, однако не имеют на это права, ибо сами сознательно определяют свою жизнь именно по отношениям к средствам истребления. Прежде всего, буквально: гипермилитаризация России, хотя и маскируемая, есть факт. Мысль о том, что нехорошо работать на войну («оборонку»), в умах ещё не ночевала. Общество состоит из тех, кто планирует истребления и производство средств истребления, тех, кто производит средства истребления, тех, кто освящает планирование средств истребления, производство средств истребления и средства истребления.

Под «освящающими» имеются в виду отнюдь не только те, кто машут кадилами и кропилами, — эти лишь сегодня выпущены на авансцену. Большинство освящают средства истребления не магически, а идеологически, используя средства западной культуры: концерты, книги, конференции, институты. Впрочем, они — меньшинство, а большинство попросту производит средства истребления.

В такой структуре средством истребления становится не только нефть («стратегический ресурс»), но и газ, и религия, и муниципальное управление, и музыка, и молоко, и компьютеры, и портянки. Общество истребления преображает и гламурную богему, и люмпенов так, что любой из них может стать распорядителем ядерного чемоданчика, не меняясь. В таком обществе есть своя классовая борьба — конкуренция за право руководить истреблением, проповедовать истребление, осуществлять истребление.

Этот мирок может существовать очень долго за счёт нормальных соседей, которые истреблять себя не дадут, а нефть и газ покупать будут. А каждый обитатель этого мирка может в любой момент стать обитателем совсем другого мира просто выдохнув дух истребления.

За это могут, конечно, истребить. Но разве не лучше быть истреблённым, чем быть истребителем? Ответ на этот вопрос и поможет каждому определить, членом какого общества он является.

"Политический вопрос" в России — это вопрос, на который имеет право дать ответ (в виде приказа) лишь высшая власть. Между тем, политика — от слова «полис», "город". "Политический вопрос" — это всякий вопрос, который не может быть разрешен одним человеком, сколь бы высоко он ни сидел, а должен быть решаем совместно с другим. Какого цвета стены в моей комнате — не политический вопрос. Какого цвета подъезд в многоквартирном доме — политический вопрос. Но в России большинство подъездов (и школ, и вообще учреждений) выкрашены в казарменный коричневый или грязно-салатовый цвет. Политика подменена насилием. Покрасить подъезд — боевая задача, требующая организации насилия сверху. А беда не в том, что сто солдат не выкопают колодец быстрее ста штатских. Сто солдат вообще выкопают не колодец, а ракетную шахту. Считать армию "мускулами народа", — всё равно, что считать считать себя устройством для сжимания ладони в кулак. Но кисть, которой красят подъезд, не держат кулаком, её пальчиками держать надо. Народ же, у которого вместо мускулов — армия, обречен ездить в инвалидной коляске, пусть даже и с пулемётом. Это в лучшем случае — если у него газ и нефть. А в худшем будет просто валяться на куче тряпья и заживо гнить.