ФАТАЛИЗМ

ФАТАЛИЗМ

Свободного человека более всего поражает фатализм, с которым несвободный человек принимает смерть. Американец разговаривает с русским и вдруг понимает, что русский не лжёт, а вполне искренен, когда готов умереть лишь потому, что в больнице нет положенных лекарств, или потому что доктор может попасться безответственный троечник. Американец не понимает, как может человек не принять каких-то мер к сохранению своей жизни.

Конечно, фатализм современного русского человека есть фатализм человека советского, который знает по опыту своему и своих соотечественников, что борьба за жизнь скорее приводит к смерти, чем покорность. Это фатализм не просто несвободного человека, но заключённого.

Впрочем, всякий фатализм есть антипод веры в Воскресение, в нём нет ничего благородного, ничего человеческого. В этом смысле смерть Толстого безмерно свята и более христианская, чем смерть тех героев, которым умилялся сам Толстой — безропотная, по видимости тихая, а на самом деле просто пустая. Полумёртвое не умирает, пустотелость не знает расставания души с телом. Более того: фатализм убивает, ибо фатализм провозглашает: "Нет выбора, кроме отсутствия выбора!" Фатализм вдохновляет всякую войну, всякий грех.