Уход Мастера

Уход Мастера

Когда пришло время умирать, Бокудзю собрал учеников и объявил им о своем намерении. Потом он обратился к ним со словами:

- Вы знаете меня, всю свою жизнь я ничего ни за кем не повторял. Теперь я обращаюсь к вам за советом. Есть ли какой-нибудь необычный способ ухода из жизни?

Один ученик предложил:

- Может быть, Вы умрете в позе "лотоса" ? Но другие сказали:

- Многие мудрецы умирали в позе "лотоса". Это не ново.

Кто-то сказал:

— Вы можете умереть стоя.

Они обсуждали это так, как будто это была просто игра. Кто-то стал возражать:

— Я уже слышал о мудреце, который умер стоя. Тогда кто-то предложил:

— Остается одно. Умереть, стоя на голове. Я думаю, что этого еще никто не делал.

Неожиданно для всех присутствующих Мастер сказал:

- Это мне подходит. Ну что ж, друзья, прощайте!

Он встал на голову и умер.

Ученики растерялись. Они не знали, что им делать. Это произошло так неожиданно. Они думали: "Что делать с телом, которое стоит на голове? Раз уж этот старик такой чудак, мог бы сказать нам, что следует Делать".

Кто-то предложил:

- Его старшая сестра монахиня живет в женском монастыре неподалеку. Лучше позвать ее, а то мы можем сделать что-нибудь не так и будет нехорошо, если мы сделаем что-нибудь не то с нашим Мастером.

Двое учеников побежали. Сестра Бокудзю была старше, чем он. Она пришла в большом гневе и закричала от самого порога:

- Он всю жизнь был хулиганом и никогда не вел себя так, как должен вести себя нормальный человек. Но я никогда не думала, что он может умереть по-хулигански! Где он?

Толпа расступилась перед нею и она продолжала:

- Бокудзю, ты идиот! Ты стал просветленным, но не забыл свои проделки. Опускайся и ложись на кровать, как положено!

Бокудзю пришлось подчиниться: нельзя не послушаться старшую сестру!

Ученики не могли поверить! Они проверяли — он не дышал и сердце его нe билось!

Бокудзю опустился, лег на кровать и сказал своей сестре:

— Ну хорошо, можешь идти. Я умру, как положено.

Сестра ушла, и он умер, как положено.

Ученики снова проверили. Все было по-прежнему: ни дыхания, ни пульса.