Слово пятое. Советы ума своей душе

Слово пятое. Советы ума своей душе

Услышь, разумная душа, сообщница моих совещаний, хочу сказать тебе тайную и общую вещь, которую я не знал, не быв очищен от страстей, и постигнул тогда только, когда несколько успокоился от них благодатию Божиею. Ясно узнал я, о душа моя, что я и ты, обладаемые противоестественными действиями, неведением вовлекаемся в заблуждение и потому обвиняем в своих грехах других, утверждая, что зло находится вне нас; иногда обвиняем Адама, иногда — сатану, а иногда — других людей, и, думая, что сим ведем борьбу с другими, боремся сами с собою, и, полагая, что защищаем друг друга, я и ты, воюем друг против друга; и, думая, что себе благодетельствуем, подобно безумному, сами себе досаждаем; по справедливости подвергаемся мы бесполезным трудам и поношениям, ибо думаем, что любим заповеди, а причины к исполнению их, по самообольщению, ненавидим. Итак, я достоверно узнал, что никакая власть не понуждает нас несправедливо ни к добру, ни к злу, но что со времени крещения, в началах действий, кому мы по нашей собственной воле поработаем, Богу или диаволу, тот по справедливости потом и поощряет нас ко всему, что составляет его область.

2. А начала действий суть два приражения помыслов, не примечаемые умом: похвала человеческая и угождение телу, которые, когда невольно приражаются к нам, прежде согласия с ними воли нашей, не составляют ни порока, ни добродетели, но служат лишь обличением склонности нашей воли, куда мы преклоняемся. Господь желает, чтобы мы терпели поношения и удручали себя, диавол же хочет противного; и потому когда мы радуемся о вышесказанных приражениях, то очевидно, что мы, преслушав Господа, склоняемся к сластолюбивому духу; когда же скорбим об упомянутых приражениях, то очевидно, что мы преклоняемся к Богу, возлюбив тесный путь. Посему-то этим двум приражениям и попущено приражаться к людям, чтобы те, которые любят заповедь Божию и услаждаются ею, преклонили свою волю пред Христом и Он, найдя в них вход, направил ум их к истине. Так же разумей и о противном: те, которые, напротив, любят человеческую славу и угождение телу, дают вход диаволу, и он, найдя себе свой вход, предлагает нам свои злые внушения и, по мере того как мы услаждаемся мыслями о них, не перестает делать к ним прибавления, пока не возненавидим от сердца двух вышесказанных приражений. Но мы так их любим, что не только ради них предаем добродетель, но и самые эти приражения при случае переменяем одно на другое: иногда удручаем тело ради тщеславия, иногда переносим бесчестия ради сластолюбия. Когда же беззаботно согласимся с ними, то начинаем искать и вещества, их возращающего. Вещество же тщеславия и телесного наслаждения есть сребролюбие, которое, по божественному Писанию, есть и корень всем злым[357].

3. Но ты скажешь мне, о возлюбленная душа, что мы не собираем золота и не имеем достояний. И я тебе скажу на это, что ни золото, ни имения сами по себе не приносят вреда, но вредно, как мы сказали, пристрастное их злоупотребление. Ибо были богатые люди, которые, не имея пристрастия к богатству, угодили Богу, как святой Авраам, праведный Иов и Давид; а некоторые из нас и без богатства чрез маловажные вещи воспитали в себе страсть любостяжания. Таким образом, мы хуже тех, которые приобрели большое богатство, потому что, оставив всем назначенное злострадание, предаемся страстям с некоторою хитростию, как бы желая утаиться от Бога, ибо, убегая сребролюбия, не бежим от сластолюбия; не скопляя золота, собираем маловажные вещи; не принимаем начальства и власти, а славу и похвалу, с ними соединенную, всячески уловляем; оставили приобретения, а наслаждения ими не оставляем; если же и вздумаем оставлять [наслаждения ими], то не во избежание лихоимства, но как бы гнушаясь созданий Божиих, помышляя в себе: «Не коснися, ниже вкуси, ниже осяжи»[358].

Когда же услышишь, о возлюбленная душа, о преступлении Адама и Евы, то веруй, что вначале это случилось собственно с ними; ныне же найдешь, что то же самое мысленно бывает со мною и с тобою. Сия бо вся, по слову апостола, образы прилучахуся онем: писана же быша в научение наше, в нихже концы век достигоша[359]. Ибо, возродившись крещением и будучи водворены в раю Церкви, мы преступили заповедь Возродившего нас. Господь повелел нам любить всех единоверных и от всех, чрез терпение, вкушать приносимый ими нам плод, по сказанному в Писании: «От всякого древа, еже в раи, снедию снеси»[360]; а мы, последовав внушению змия, одних возлюбили как добрых, других же возненавидели как злых; что и означает древо познания добра и зла, вкусивши от которого, мы умираем мысленно, не потому, чтобы Бог сотворил смерть, но человек ее навлек на себя, возненавидев ближнего, ибо Писание свидетельствует, что Бог смерти не сотвори, не веселится о погибели живых[361]; Он не подвержен страсти гнева, не вымышляет способа к отмщению, не изменяется сообразно достоинству каждого, но вся премудростию сотворил[362], предопределив судить все по закону духовному. Посему Он не сказал Адаму: «В оньже день снесте, Я умерщвлю вас», — но, предостерегая их, предвозвещает им закон правды, сказав: «В оньже аще день снесте, смертию умрете»[363]. И вообще Господь положил, чтобы за каждым делом, добрым или злым, приличное ему воздаяние следовало естественно, а не по особенному назначению, как думают некоторые, не знающие духовного закона. Мы же, знающие его отчасти, должны помнить, что если мы возненавидим кого-либо из единоверных как злого, то и Бог возненавидит нас как злых; и если кого-либо отвергаем от покаяния как грешника, то и мы будем отвержены [Богом] как грешники; и если мы не прощаем ближнему согрешений, то равным образом и сами не получим прощения в согрешениях наших. Объявляя сей закон, Законодатель наш Христос сказал нам: «Не судите, и не судят вам; не осуждайте, да не осуждени будете; отпущайте, и отпустится вам»[364]. Зная сей закон, святой апостол Павел явно говорил: «Имже судом судиши друга, себе осуждаеши»[365]. И пророк, не не зная сего, так взывал к Богу: «Яко Ты воздаси комуждо по делом его»[366]; и другой пророк, от лица Божия, говорит: «„Мне отмщение, Аз воздам“— глаголет Господь»[367].

4. Но что я говорю о сем порознь? Когда все божественное Писание, как Ветхое, так и Новое, и в особенности великий псалмопевец, яснее других показывает нам сей закон[368], чтобы, познав его духовность и таинственное предопределение и убоявшись удобоизменчивости нашей во всем, мы постарались не только явно, но и тайно [во глубине сердца] любить ближних наших. Ибо этот закон не есть закон Моисеев, который судил одно видимое, но закон духовный, обличающий и тайное. Впрочем, и закон Моисеев дан был Самим Богом и был сообразен своему времени. Сей же закон [т. е. духовный] восполнил оный [т. е. Моисеев] благодатию Господа нашего Иисуса Христа, сказавшего: «Не приидох разорити закон, но исполнити»[369]. Посему и должно о всяком деле, сказав однажды, потом прощать тому, о ком думаем, что он нас обидел, хотя бы сия обида имела правильное основание, хотя бы и вовсе не имела его, зная, что воздаяние за прощение обид превосходит воздаяние всякой иной добродетели. А если мы не можем сего делать, по причине возобладавшего нами греха, то и должны при бдении и злострадании молить Бога, чтобы Он умилосердился над нами и подал нам таковую силу[370]. При этом, о возлюбленная душа, во всякое время, на всяком месте и при всяком деле мы должны иметь одно намерение, дабы при различных обидах от людей радоваться, а не скорбеть: радоваться же не просто и не без рассуждения, но потому, что имеем случай простить согрешившему [против нас] и получить прощение собственных наших грехов. Ибо в этом[371] заключается истинное боговедение, которое многообъятнее всякого ведения и с помощию которого мы можем умолять Бога и быть услышаны; это есть плодоносие молитвы[372], этим доказывается вера наша во Христа; чрез сие можем взять крест свой и последовать Христу[373]; это[374] есть мать первых и великих заповедей, ибо посредством сего можем возлюбить Бога от всего сердца и ближнего как самого себя[375]; для сего должны мы поститься, пребывать во бдении и удручать свое тело, дабы сердце наше и внутреннее расположение отверзлись, приняли это[376] в себя и уже не извергали. Тогда за то, что мы прощаем ближнему согрешения, найдем, что благодать, сокровенно данная нам при святом крещении, будет действовать в нас уже не безызвестно, но ощутительно для нашего сознания и чувства.

5. Добродетели этой препятствуют две страсти: тщеславие и сластолюбие; а потому прежде всего должно отречься от них в уме и потом уже стараться о приобретении оной добродетели[377]. Посему, о душа, предавши себя добровольно сим двум страстям, не обвиняй никого: ни Адама, ни диавола, ни других людей, но вступи в борьбу с твоею волею и не пренебрегай сим; борьба эта междоусобная, и она не внешняя, — ибо не с ближними нашими должны мы будем вести борьбу, — но внутренняя, и никто из людей не будет вспомоществовать нам. Мы будем иметь только одного Помощника, таинственно в нас сокровенного со времени крещения, Христа, Который непобедим и от Которого ничто не сокрыто. Он будет споборствовать нам в сей борьбе, если мы, по силе своей, будем исполнять Его заповеди.

Противники же наши, как выше сказано, суть сластолюбие, соединенное с телом, и тщеславие, которое мною и тобою обладает. Они прельстили Еву и обольстили Адама: сластолюбие указало древо, яко добро в снедь и угодно очима видети, а тщеславие присоединило к тому: будете яко бози, ведяще доброе и лукавое[378]. Как первосозданные Адам и Ева [познав свою наготу] начали стыдиться друг друга, так и мы, отвергши от мысленных наших очей незлобие и видя себя обнаженными, стыдимся друг друга в совести нашей и вот сшиваем себе смоковничные листья, облекаясь внешним покровом слов, притворных поступков и самооправданий. Господь же соделывает нам кожаную одежду и говорит: «В терпении вашем стяжите души ваша»[379], — и сообразно с этим советует: «Обретый душу свою», — т. е. в злопамятности или в каком-нибудь ином грехе, — погубит ю; а иже погубит душу свою[380], обрящет ю[381] в жизни вечной, о Христе Иисусе Господе нашем, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение со безначальным Его Отцем и животворящим Духом вовеки. Аминь.