СЛОВО ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТОЕ

СЛОВО ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТОЕ

О покаянии, и о том, что когда, кто творит все под ряд заповеди Божии, то преуспевает в добродетели и делается совершенным.

Тот человек, который, презрев все земное и самую жизнь свою, желает приступить к совершению истиннаго покаяния по заповеди Христовой, будучи уверен, что сам по себе не может, как должно, совершить сие спасительное дело, пусть взыщет опытнаго отца духовнаго и нашедши припадет к нему со страхом и трепетом, слушается его во всем, что он ни скажет ему, со всем вниманием, от него научается, что следует делать, проходя путь покаяния, научается и духовному деланию всяких добрых дел. Я сказал, что ему надо иметь страх и трепет: это для того, чтоб не лишиться ему того великаго блага, какое имеет получить от него, и не быть осуждену в вечный огнь адский, как неуспешному и неискусному делателю заповедей Божиих. Ибо если он слова духовнаго отца своего будет принимать так, как бы они исходили из уст самого Бога, с уверенностию, что от них жизнь, если исполнит их, и смерть, если преступит; то будет соблюдать их с точностию и вниманием великим. Если такое положит он начало делу своему и несомненную будет содержать веру в данныя нам Богом обетования; то станет преуспевать по Богу день ото дня, и по чину шествуя путем заповедей, возрастать в духовном жительстве, и по благодати Господа нашего Иисуса Христа соделается наконец мужем совершенным.

Послушай же со вниманием, какия обетования даровал нам Господь наш Иисус Христос. — Радость бывает на небеси, говорит Он, о едином грешнице кающемся (Лук. 15:10), и опять: грядущаго ко мне, — сим, разумеется, путем покаяния, не иждену вон (Иоан. 6:37); еще: аще кто жаждет, да приидет ко мне и пиет (Иоан. 7:37); и в другом месте говорит: приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз упокою вы (Матф. 11:28); также: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя: а любяй Мя, возлюблен будет Отцем моим — и к нему, — Я и Отец чрез Духа, — приидем и обитель у него сотворим (Иоан. 14:21—23); и опять еще: аще вы зли суще, умеете даяния блага даяти чадом вашым: кольми паче Отец, иже с небесе, даст Духа Святаго просящим у Него (Лук. 11:13). На сии–то обетования Христовы надлежит надеяться, как мы сказали, с верою несомненною, и творить все заповеди Христовы с великим и теплым усердием. Первая заповедь Евангелия есть следующая: покайтеся, приближися бо царствие небесное (Матф. 4:17). Еще: просите, и дастся вам: ищите, и обрящете: толцыте, и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется (Мф. 7:7, 8). Желая же показать нам, как и какими делами надлежит нам искать, да обрящем, Христос сказал нам: иже хощет в вас первый быти, буди всем раб, всем слуга и всех меньший. Иже бо вознесется, смирится: и смиряяйся вознесется (Мф. 23:12; Мр. 9:35).

Итак, кто имеет в уме своем все сие, сказанное нами, и все подобное сему, тот день и ночь занимается тем, обсуждает, как что лучше сделать, и делает то со всем усердием и тщанием, и таким образом мало–по–малу забывает мир и яже в мире, — деньги, имущества, родных, — и соответственно тому единится и сочетавается с духовным, т. е., чем более отдаляется от мирскаго, тем более прилепляется к духовному. Преуспевая же таким образом день ото дня, он замечает, как мало–по–малу истощаются злые помыслы, прежде не дававшие ему покоя, и отбегают от него; потом познает, как сердце его умягчается, сокрушается, приходит в смирение и раждает смиренномудрые помыслы; а когда восчувствует все сие, тогда посредством всего сего, и также чрез многия скорби и искушения, приходит в сокрушение и слезы; и чем более смиряется, тем более сокрушается, потому что смирение раждает плач, а плач питает матерь свою, то–есть смирение, и возращает его. Когда же делание плача соединяется с исполнением заповедей Божиих, тогда оно омывает, — о, чудо, — и очищает душу от всякой скверны и изгоняет из нея всякую страсть и всякую похоть плотскую и мирскую. Таким образом наконец человек делается свободным от всякаго мирскаго похотения и от всех страстей как телесных, так и душевных. Как человек, скинув одежды свои, делается совершенно нагим: так и душа скидает, будто одежду какую, перво–на–перво нечувствие, которое божественный Павел называет покрывалом: каковое покрывало нечувствия не на сердцах только неверных Евреев лежит, но и в каждом человеке, со всем усердием и всею силою не творящем заповедей Евангелия, находится это покрывало (т. е. нечувствие) и покрывает ум его, так что он не может подняться от земнаго и знать как должно, Сына и Слово Бога, т. е. Христа. Далее как тот, кто обнажается телесно, видит раны, если какия есть на теле; так и этот видит тогда чисто страсти души своей, как–то: славолюбие, сребролюбие, памятозлобие, братоненавидение, зависть, завиствование, любопрительность, самомнение и все другия страсти — и на, все эти страсти душевныя налагает заповеди Христовы, как врачебныя вещества, а как прижигания выжигающия, налагает искушения и скорби. И таким образом смиряется, плачет, ищет помощи Божией с великим рвением; и тогда явно видит, как благодать Всесвятаго Духа приходит в него, и искореняет и уничтожает страсти одну за другою, пока не освободит души от всех их; ибо благодать Святаго Духа не от одной или от двух страстей освобождает душу, но совершенно от всех, чисто–на–чисто. Вместе со страстями, о коих мы сказали, она отгоняет и всякую леность, нерадение и безпечность, всякое неведение, забвение и чревоугодие, всякое сластолюбие и похотение злое. И таким образом обновляет человека, и по душе и по телу; так что таковый думает, что не носит уже смертнаго и дебелаго тела, но некое духовное и невещественное, способное восхищенным быть на небо, подобно святому Павлу. И не это только совершает в нем благодать Всесвятаго Духа, но не позволяет уже ему внимать чему–либо чувственному и мирскому, и делает то, что он видит все это, как бы не видел; ибо тогда ум соединится с мысленным и божественным, исходит совершенно вне всего чувственнаго, при всем том, что будто смотрит на то.

Когда наконец приходит таковый в это доброе состояние, о коем божественный Павел говорит: наше на небесех есть (Фил. 3:20), — не смотряющим нам видимых, но невидимых (2 Кор. 4:18); тогда осиявается и просвещается, каждодневно возрастает духовным возрастанием, отметает все, свойственное младенческому несмысленному мудрованию, и преуспевает в совершенствовании себя, дондеже достигнет в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Мф. 4:13). По мере же возрастания своего, т. е. по мере своего преуспеяния в добродетелях, изменяются и душевныя силы его и действия, — и он делается мужественнейшим и сильнейшим в исполнении заповедей Христовых; и чем больше преуспевает в делании заповедей Божиих, тем более очищается, осиявается и просвещается, и сподобляется видеть откровения великих таин, коих глубины не видел никогда и совершенно не может видеть никто из тех, кои не восподвизались придти в такую чистоту. Под таинствами разумею я то, что все видят, но не постигают. Но тот, кто просвещается Духом Святым, обновляющим всяческая, стяжавает новыя очи и новыя уши, и не смотрит уже просто, как человек, на чувственное чувственно, но, как ставший выше человека, смотрит на чувственное и телесное духовно, как на образ вещей невидимых; и слушает он не глас или гласы человеков, но единое живое слово Бога, хотя оно изрекается посредством слова человеческаго. Такая душа приемлет чрез слух только живое слово Бога, как знаемое ей и желанное, и ему только позволяет войти внутрь себя, и когда оно войдет в нее, лобызает его с радостию, как сказал Христос: овцы моя гласа моего слушают (Ин. 10:27), чуждаго же гласа не знают (Ин. 10:5). Прочия же все человеческия слова она хотя слышит, но не принимает их, и не позволяет им входить внутрь себя, но отвращается от них и отгоняет их заблаговременно, а иной раз и совсем не чувствует присутствия их и их толкания в уши, но бывает для них как глухая, ничего не слышащая, — не слышит их и не принимает, при всем том, что слышит.

Когда соделается он таковым, тогда вселяется в него Бог, и бывает для него все, чего ни желает он, и даже паче того, что желает. Ибо Бог есть всякое благо, и в какую душу вселяется, ту исполняет всяким благом, сколько возможно вместить человеческому естеству, — таким благом, коего око не видало, о коем ухо не слыхало, и которое на сердце человеку не восходило, человеку тому, который не сделался таким, какого изобразили мы выше. Когда Бог вселится в такого человека, то научает его всему — и относительно настоящаго и относительно будущаго, не словом, а делом и опытом, практически. Он снимает покрывало с очей души его и показывает ему, чего хочет Сам, и что полезно для него; о прочем же внушает ему не изследовать, не совопросничать и не любопытствовать. И того, что показывает ему Бог, не может он видеть без глубокаго благоговения и страха, но приникая и воззревая в глубину богатства премудрости и разума Божия, трепещет и ужасается, помышляя о себе, кто есть и какия тайны сподобился видеть. Видя безмерное человеколюбие Божие, приходит он в изступление, сознавая и чувствуя, сколь недостоин смотреть на такия предивныя таинства; почему не дерзает пытливо разсматривать их, или изследывать, что они суть; но лишь взывает с великим страхом и трепетом говоря: кто есмь аз, Господи, и что — дом отца моего, что Ты доверил мне и благоволил показать такия таинства мне недостойному, и соделал паче чаяния, чтоб я не только видел такия великия блага Твои, но и предивно, стал причастником их?

Такой человек, как ставший выше всякой твари, не имеет уже желания возвратиться вспять и разсматривать твари. Стяжав и в себе имея Владыку Ангелов, не любит уже он изследовать сущности и естество Ангелов, служителей Божиих, зная притом, что Богу неугодно, чтоб он любопытствовал о том, что превышает силы человека: ибо если нам повелено не пытать разумом догматов Писания, то тем паче совсем не подобает нам любопытствовать о том, что выше написаннаго.

Такой человек зрит Бога, сколько это возможно для человеческаго естества и сколько благоугодно Богу, подвизается зреть Его непрестанно здесь и молится, да сподоблен будет выну зреть Его и по смерти своей; рад он зреть только Его одного и не чувствует потребности смотреть на что–либо другое. Почему и желания не имеет отрываться вниманием от Владыки своего Бога, от коего преисполняется светом и приемлет жизнь вечную, и смотреть на подобных себе рабов Его.

Таковый человек, поелику зрим бывает, осиявается и просвещается Богом и сам зрит великую и всякий ум превосходящую славу Божию, то и не желает более, чтоб его видели другие и догадывались, что такое он есть и в какой находится славе. Души святыя бывают свободны от тщеславия. Будучи украшены пресветлою и царскою ризою Всесвятаго Духа и преисполнены преимущею славою Божиею, оне не только не заботятся о славе человеческой, но и когда окружают ею их люди, никакого совершенно не обращают на нее внимания. Ибо душа, зримая Богом и сама зрящая Бога, никак не пожелает обратиться посмотреть на другаго какого человека, не пожелает и того, чтоб видел ее кто–либо другой.

Посему умоляю вас, братия мои, будем не словами только одними изучать несказанныя блага Божии, — что впрочем и невозможно, и для тех, которые учат и для тех, которые слушают. Ибо ни те, которые учат, не испытав делом, о мысленных и божественных вещах, не могут дать явных доказательств и пояснений примерами и представить истину в практических применениях; ни те, которые слушают, не могут от одних только слов понять, что им говорят. Но надлежит со многими болезнями и трудами подвизаться придти в состояние созерцания тех невидимых вещей и научиться понимать их из деяний и опытов. Тогда, из таких опытов научимся мы и просвещены будем и относительно словес о сих благах; да прославится Бог в нас ради такого божественнаго состояния, — и мы посредством знания таких вещей да прославим Бога, и Бог да прославит нас, во Христе Боге нашем, Коему слава, со Отцем и Святым Духом, во веки. Аминь.