СЛОВО ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
СЛОВО ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ
1. Чего требует Бог от христианина? 2. Какой вред потерпел и терпит человек от диавола, а не знает того? 3. Все люди недугуют душею, и не понимают того. 4. Надобно им познать недуги свои, чтоб взыскать врача. 5. Лукавый диавол свои искушения как приманку какую полагает пред людьми. 6. По какой причине не все христиане преуспевают в добродетелях?
1. Бог от всякаго христианина прежде и во главе всего требует, чтоб он всегда исповедывал прежние грехи свои, дабы, помня их во всякое время, он всегда имел самоуничиженное и смиренное мудрование, и не презирал других. Вовторых, требует, чтоб он каялся пред Ним и молился Ему о всем, в чем грешит каждодневно, волею или неволею, в ведении или в неведении; ибо невозможно, чтобы человек провел хоть один день без того, чтоб не впасть в какое–либо согрешение, большое или малое, потому что грех бывает и словом и делом и помышлением. Как эти, — дела, слова и помышления, быстро чередуются или действуют совместно в продолжение дня; то и не усмотришь, как погрешишь не в одном, так в другом. Но кто погрешает, тот и падает; падшему нет оправдания, но спасается он по единому безпредельному благоутробию Божию. В третьих: поелику грехи бывают по причине немощности мысли, и душа посему имеет нужду в укреплении свыше, надлежит христианину всегда умолять Бога, да дарует ему духовную силу, которая есть сокровенная благодать Господа нашего Иисуса Христа, укрепляющая ту душу, которую присещает, и просвещающая ее, да зрит зло, как зло, и добро как добро, и вспомоществуемая сим просвещением и сею силою, да ходит безопасно среди сетей мира сего лукаваго, не будучи уловляемая ими. Человек страдает некою сокровенною болезнию великою и неудобь познаваемою, которая так велика и так чрезмерна, что подобной никогда не было и никогда не будет. Почему необходимо было самому Богу придти, чтоб исправить и уврачевать ее. При всем том однакож люди не знают о том и живут в совершенной безпечности, нисколько не печалясь из–за болезни сей по причине нечувствия своего. Ибо кто знает сию болезнь, тот и чувствует ее; кто чувствует, тот болит о том душею; кто болит, тот ищет оздравления и всячески старается уврачеваться от болезни той.
2. Но что это за болезнь? Послушай: диавол, по обычаю своему, всегда подбирается к душе странным некиим образом и неудобь–распознаваемым, с тем чтобы, будучи всегда близ ея и не отдаляясь от ней, возмущать и перебуровливать все ея стремления, движения и помышления, т. е. и мысленную, и желательную, и раздражительную силы души, и направлять их на то, что ему угодно. Этим способом он всех нас завлекает в сети свои и забирает в рабство себе и в волю свою, — а мы того и не знаем; и, что хуже всего, диавол, употребляя сию тактику непрестанно и сделав нас страстными и непотребными, убеждает нас думать и говорить, что этот наш недуг (смятение и буровление внутри), которым мы вводимся в страсти и держимы бываем в них, есть свойство естества нашего, а не дело бесовских козней. Иных же он убеждает думать, что злыя дела, какия они делают по действу его, суть исправности и добродетели, и хвалиться ими. Но это есть уже совершенная мертвость души: ибо кто хвалится злом, тот нимало не чувствует (тлетворнаго действия его), а это свойственно лишь мертвому. И вот отчего висит над родом человеческим опасность быть осуждену вместе с диаволом и прочими демонами; а он того не знает.
3. Человек, который был прежде здоров и заболел, знает и понимает, что есть болезнь и что здоровье. Но если случится кому с самаго рождения быть больному, то ему трудно бывает понять, что такое здоровье. Так и душа, которая всегда недужна и страждет болезнию страстей гнева и похоти и других многих и разнообразных, которыя раждаются от этих двух как главнейших, гнева, говорю, и похоти, не знает, бедная, и не понимает, что это суть болезни, и не видит, как мысленный тиран ея диавол, прикрытый сим ея неведением, подседает к ней посредством означенных страстей и день и ночь осечает ее злыми помыслами. Не видя же сего, не понимая и не чувствуя, она не чувствует нужды и во врачевании и не ищет его. Можно ли же надеяться, что она когда–нибудь уврачуется, находясь в таком положении? Кто не хочет оздороветь и не ищет оздравления, как может уврачеваться? Или как станет искать врачевания тот, кто не знает, что болен, и не понимает, в чем состоит его здоровье; а того, кто объясняет ему это и истолковывает, гонит прочь? Поступая так, он показывает, что не имеет нужды в оздравлении.
4. Таков недуг наш, и от недуга этого нет другаго врачевства, кроме единаго, о коем я помянул. Ни Ангел, ни ходатай, ни мудрец, ни книжник и никакой совопросник века сего не мог и не может уврачевать сего недуга нашего. Для сего потребно было Богу соделаться человеком, чтобы человеческое естество соединилось с Божеством и в Нем обрело действеннейшее врачество, сильное уничтожить в нас всякое нестроение, растление и смерть, и чтобы непобедимая и непреоборимая сила Божества врачевала немощнаго человека и укрепляла его божественною благодатию, так чтобы мысленный растлитель наш диавол не смел более приближаться к нему и искушать его посредством страстей. Ибо со времени преступления Адамова растлились все естественныя силы человеческаго естества, т. е. ум, память, воображение, воля, чувство, которыя все совмещаются в трех частях души — мысленной, раздражительной и пожелательной. Растлились, но не уничтожились. Почему человек может умствовать, но не может умствовать правильно; может желать, но желает несмысленно; может раздражаться (прямее бы энергичествовать), но раздражается неразумно. По сей причине, все что он думает и придумывает, что загадывает и предпринимает, к чему сочувствует и от чего отвращается, все это криво, косо, ошибочно.
5. Искушение, каким искушает нас диавол, бывает двух родов. Как птица, свободно летающая на крылах своих, чтоб найти себе пищу, бывает обманываема птицеловом, простирающим по земле сети свои для ея уловления, тем, что простерши сети свои по земле, он кладет поверх их приманку, которую видя, птица слетает вниз, чтоб поклевать, и тут запутывается в сети и попадается в плен; тогда приходит и птицелов, берет ее, держит в руках своих и делает с нею что хочет; так и диавол, зная, что ум человеческий находится в непрестанном движении (парит), подкрадывается к человеку невидимо, кладет пред помыслом его какую–либо сласть, как приманку, а под сластию простирает, как сеть, грех, который вместе есть и рука диавола невидимая и скрытная; потому что без греха нельзя диаволу схватить душу человека. Когда успеет он приманить душу приманкою сласти, тотчас опутывает ее сетями и схватывает. Первым делом его тут бывает завязать ей глаза, т. е. омрачить ум, чтоб она не увидала света и пути и не убежала; и это со всем тщанием делает он до тех пор, пока она, привычкою к сласти и долговременным пребыванием во грехе, совсем не предастся в волю его и не сделается во всем ему подручною и возлюбленною рабою. После сего она и сама не захочет уже бежать от этого господина своего, к которому привыкла и который так утешает ее и насыщает всякими сластями, пока совсем не растлит ее этими нечистыми и зловонными яствами своими. Когда же увидит он, что она совсем растлилась, тогда направляет ее на всякаго рода непотребства, грехи и злодеяния. Но птицелов не может стянуть птицы с воздуха на свою приманку; а диавол, если найдет душу обнаженною благодати Божией, может подвигнуть стремления и пожелания души на сласть и склонить ее на свою волю. Почему и сказал я, что искушения диавола бывают двух родов: первое — приманка сластию, какую полагает он пред помыслом; а другое — раздражение похотей, коим понуждает он душу воспохотствовать сластей, и склоняет ее на свою волю.
Душа, которая подчинится таким образом и столь много диаволу, не может ничего более для себя делать, как только познав, в какую ниспала глубину зол и как воля ея связана чужими узами, вопиять, как из чрева адова, и призывать Бога, сходившаго в преисподняя земли, придти к ней и освободить ее. Это одно может она делать; но разрешить себя от уз и убежать не может, как не может убежать тот, кто закован в железныя кандалы и содержится в темнице под крепкими запорами. Может, говорю, она призывать имя Иисуса Христа, да послет Он ей помощь; и когда укрепится таким образом чрез призывание Иисуса Христа (ибо Он есть единственный освободитель душ наших) и восчувствует, что получила помощь от Бога, тогда может и убежать из–под ига диаволова и из уз греха. Но убегая от диавола, ей следует прибегнуть к какому–либо эконому благодати, т. е. к духовному отцу, чтоб лукавый диавол не нашел ее опять неохраняемою и не похитил. Этим отцем духовным она будет обучаема и упражняема в том, что ей потребно думать, пока наконец она сделается способною носить всеоружие Божие, т. е. божественную благодать, и с нею противостоять всем козням диавола, всем этим началам, властям, миродержителям тьмы века сего, духам злобы. Ибо душа, соединенная с плотию, не может одна, голая, противоборствовать таким сильным и столь многим врагам, если не будет облечена во всеоружие Божие: как и воин, даже самый мужественный, не может без оружия противостоять врагам, нападающим с копьями, мечами и щитами, и если выступит против них, тотчас будет поражен на смерть.
6. Как тело человека, сложенное из разных частей, сочетавает душа и не дает ему разсыпаться; когда же выйдет душа из тела, оно разлагается и истлевает; потому что тогда разрешаются все связи его, и то, что было прежде смерти соединено и сгармонировано, является разъединенным и разложенным: подобное сему бывает и с душею, когда удалится из нее божественная благодать (которая есть душа души нашей, и до преступления Адамова была соединена с нею, как душа соединена с телом, и содержала ее в единости и гармонии помышлений, которыя по преступлении разсеялись по безчисленным направлениям), — божественная, говорю, благодать Св. Духа, которую опять подает святое крещение приемлющим, по уверовании и оглашении, сие божественное таинство, — чего не знает и понять не может вся внешняя мудрость Еллинов. Ибо как всякий человек уверен, что душа есть та сила, которая приводит в гармонию и сочетавает в единое стройное целое разныя части тела; так всякому христианину крещеному должно содержать всегда в уме, что не другое что, а только благодать Всесвятаго Духа, которую приял он чрез святое крещение и новое рождение, она одна соединяет, сочетавает и сдерживает неразсеянными неисчетныя и многообразныя движения и помышления души (если это есть в нем).
Это собрание во едино помышлений душевных есть и именуется жизнию души, какую дарует ей Бог. Но как иные забывают и пребывают в беззаботном непомышлении о том, что тело их состоит из многих и разнообразных частей, почему подлежит и недугам многим, и что в союзе и гармонии содержится оно душею, так что, когда бывают здоровы и не чувствуют никакой болезни, величаются тем (как бы это было не дар Божий, а нечто их собственное): так подобному неправомыслию подвергаются и некоторые из тех, кои сподобились приять божественную благодать, когда не внимая себе и не содержа в уме и помышлении сие великое таинство божественной благодати, ими полученной (и держащей в союзе и гармонии разнообразныяпомышления и стремления души), склоняются к гордому о себе помышлению. За это разгордение они впадают в суд диаволь (1 Тим. 3:6), обнажаются от божественной благодати и ниспадают в состояние хуждшее, нежели в каком были до крещения. И только те из них, которые уразумев, какое великое потерпели они зло, прольют много горьких слез о том, чтоб опять приять божественную благодать, после многих трудов и потов сподобляются снова сей великой Божией милости.
Впрочем надлежит нам и то знать, что Бог, всеблагий и человеколюбивый, не от всех добродетелей обнаженным оставил человеческое естество по падении; почему и среди самых неверных народов проявляются некоторыя естественныя добрыя качества, и иные являют кротость, другие сердоболие, те любовь, а эти другия какия–либо душевныя доброты. Сделал это всеблагий Бог для того, чтоб человеческое естество не всякаго лишено было пособия, но чтоб в этом имеемом находило помощь к стяжанию и того, чего в нем недостает. Однакож никак невозможно, чтоб некрещеный достиг когда–либо совершенства добродетелей.
Итак, поелику некоторые христиане забывают о таинстве благодати Всесвятаго Духа, полученной ими во св. крещении, имеют впрочем, как мы сказали, некоторыя естественныя добродетели в помощь и пособие недугующему естеству, но не помня о полученной ими благодати, не стараются с помощию сей божественной благодати Всесвятаго Духа стяжать и прочия добродетели, которых не имеют, а довольствуются однеми от естества получаемыми добродетелями, гордятся ими и презирают тех, которые их не имеют, не обращая внимания на те, которые те имеют, и которых они сами не имеют: то благоутробный и человеколюбивый Бог не дает таковым горделивым благодати на стяжание и прочих добродетелей, да не впадут в суд диаволь. Ибо если они не возымеют добродетелей, то осудятся, как недобродетельные; а если стяжут их благодатию Всесвятаго Духа и возгордятся, яко самодобродетельные, и хвалиться ими станут, как бы не свыше от Бога получили их, а имели их (если и предположим, то возымели) от своих трудов и усилий, то осуждены будут вместе с диаволом. Почему всякий добродетельный христианин, яко сокрушенный и смиренный, так да верует, что благодать Всесвятаго Духа живет в нем и совершает все добродетели, а не он сам. Таковый воистину есть и праведно именуется духовным человеком, поколику вседействует в нем Дух Святый, о Христе Иисусе Господе нашем, Коему слава и держава со Отцем и Святым Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.