Путешествие на Дальний Восток
Путешествие на Дальний Восток
От Одессы до самой Донской области за окнами тряского вагона взору пассажиров открывались бесконечные рыжие поля со снопами сжатого хлеба. Соседями Павловых по купе оказались монахи. Прислушиваясь к разговору попутчиков, Василий Гурьевич понял, что они вынуждены были покинуть гору Афон из-за богословских разногласий с обитателями греческого монастыря.
— В чем же состоит ваше разномыслие? — спросил Павлов.
— Мы поклоняемся не только лицу Господа Иисуса Христа, но и Его святому имени — отчеканили монахи.
— Вы — имяславцы?
— Истинно так, истинно так, — дружно закивали волосатыми головами необычные пассажиры. — Пред именем Иисуса преклонится всякое колено земных, небесных и преисподних.
— Да, но Писание не отделяет имени Христа от Его личности, — заметил Василий Гурьевич.
— Наше дело — молитва, мудрствовать мы не научены, одно лишь ведаем — поклоняться имени Христа, —стояли на своем монахи.
— И за это вас преследуют духовные и гражданские власти?
— Да, за имя Христово поношение терпим, будем и далее терпеть, сколько Господь позволит, — кротко заключили они.
Павлов больше в беседу не вступал, понимая настроение беглецов с Афона.
Остановившись на короткое время в Царицыне, Павловы пересели на пароход и 29 июля прибыли в селение Дубовка, где жили дочь Александры Егоровны Каролина с мужем, родная сестра и брат.
Василий Гурьевич был особенно рад тому, что русские и немецкие баптисты проводят совместные собрания и во время богослужения царит дух глубокой проникновенной молитвы. Ревностным трудом в общине занимается семейство Жидковых, Глава семьи Иван Иванович недавно переехал сюда с домочадцами из Петербурга. Его сын Яков очень быстро смог устроить в Дубовке хор, который вдохновлял верующих слаженным пением. "Они называют себя Евангельскими христианами, — отметил в дневнике Павлов, — хотя отец принадлежал к детокрещенской общине и был принят в баптистскую церковь без повторения крещения. Мы посетили эту семью и пили чай. Мать Ивана Ивановича — вдова известного миссионера Якова Делякова, старушка лет 80 — тоже живет здесь".
Через несколько дней Павловы вновь оказались на волжских просторах. Небольшой опрятный пароход "Тургенев" вез пассажиров до Самары, Вдоль побережья на песчаных косогорах выныривали деревеньки., с голубыми колоколенками храмов, зеленели леса. На пристанях путешественников осаждала толпа, жители окрестных сел выносили на продажу хлеб, молоко, рыбу, овощи.
Четвертого августа, высадившись в Самаре, Павловы тотчас отправились разыскивать местных верующих. Извилистая улочка привела их к большому зданию с просторным флигелем. Над воротами полукругом красовалась надпись: "Молитвенный дом Самарского Братства". Перед началом собрания гости увидели пресвитера Сергея Павловича Грачева и проповедника Алексея Михайловича. Беседуя Зуйко с ними, Павлов узнал, что бывший пресвитер церкви Яков Яковлевич Вине переселился на постоянное жительство в Америку.
Василий Гурьевич неустанно проповедовал Слово Божие на всех собраниях в течение нескольких дней. Члены церковного совета жаловались Василию Гурьевичу на отдельных проповедников, которые жаждут поучать людей с кафедры, но не имеют достаточной подготовки и способностей. Павлов долго беседовал с таковыми "ораторами".
– Ващи речи, не только не доставляют назидания, но даже могут оттолкнуть слушателей, — увещевал их Василий Гурьевич. — Всякое неточное слово режет слух. Брат один, например, несколько раз повторял выражение: "Христос навязывает спасение каждому человеку". Следует знать, что Господь не может навязывать спасения, ибо Он Бог любви и предоставляет всем право на свободу выбора, Он предлагает жизнь вечную…
Дни и ночи пролетали в беседах и рассуждениях о деле Божьем и 6 августа гостей проводили на железнодорожный вокзал. Утром следующего дня путешественников встретила однообразная сибирская тайга: за окнами мелькали ели, сосны и лиственницы. В сорока шести верстах от Омска решили сделать остановку. Сойдя с поезда на станции Марьяновка, Павловы навестили баптистский поселок Усово. Душой местной общины верующих здесь был Андрей Ананьевич Стоялов, постоянно преследуемый властями проповедник Евангелия. По судебному приговору Стоялов "за совращение православных" был лишен всех прав состояния и сослан в Туруханский край на вечное поселение. До места ссылки Андрей Ананьевич добирался по этапу пешком с семьей, терпел неимоверные трудности, страдал тяжкими болезнями от переутомления. Каторжная ссылка была прервана после выхода царского манифеста и Стоялов переселился в Омскую губернию на хутор Усово. Господь восстановил его духовные и физические силы. Андрей Ананьевич развел вокруг дома чудесный сад. Никто из местных жителей даже не подозревал о том, что здесь можно выращивать такие замечательные фрукты и ягоды. Стоялов показывал гостям яблони, кусты малины, крыжовника, ухоженные грядки овощей.
Воскресное богослужение устроили под открытым небом, совершая освящение места под постройку нового молитвенного дома. На лесной опушке белел широкий деревянный помост, на котором возвышался стол и несколько скамеек для гостей и проповедников. Пресвитер церкви Андрей Леванович Евстратенко изложил биографию общины.
— Большинство наших верующих — переселенцы из села Усохи Могилевской губернии, — сказал он. — Тамошняя полиция то и дело разгоняла молитвенные собрания, поэтому приходилось собираться по ночам и новообращенных крестили тоже ночью. Брат Павлов приезжал туда с братом Ивановым. Василий Гурьевич несомненно помнит эти тайные ночные крещения. Тогда часть верующих решила покинуть Усохи, вначале они жили на Кубани, а потом переселились сюда, имеют здесь собственную землю и живут без нужды. Господу да будет слава и благодарение за все благодеяния Его!
Павлов и Гавриил Мазаев говорили о значении Церкви Христовой на земле.
— Бог желает, чтобы вы были не только образцом для братьев и сестер, но и для всех людей, с которыми вам приходится соприкасаться, — подчеркнул Василий Гурьевич.
Во время праздничной трапезы Павлова познакомили с Александром Михайловичем Волгиным, бывшим православным священником-миссионером. Этот незаурядный человек был ревностным антисектантским пропагандистом, но потом изменил свои взгляды и оказался в среде евангельских верующих. Беседуя с Павловым, он изливал душу, делясь личной драмой своей жизни.
— После моего рукоположения во священники мне с женой пришлось прожить только один год, — рассказывал Волгин. — Похоронив жену, я едва не погиб и сам. Потеря жены для мирянина — большое несчастье, для священника это несчастье увеличивается в несколько раз. Не будь у нас запрещения второбрачия духовенства, для многих семей, где имеются взрослые дочери, вдовый священник был бы желательным женихом и ему не дали бы много грустить и страдать и насколько возможно постарались бы облегчить его тяжелое положение. Не один раз в минуту скорби вдовый священник возропщет на отцов шестого Вселенского Собора, установивших по настоянию царя Третье правило о второбрачии духовенства. Общей участи всех вдовцов-священников не избежал и я. Когда передо мною закрылись двери друзей и знакомых, я кинулся к вдовым священникам с желанием поведать им о своих душевных терзаниях, но на их лицах я видел покорность неизбежной беде. Какая кому польза в нашем вынужденном безбрачии? — вопрошал я. — Пользы нет никому, но таково установление церковное, — отвечали мне. Неужели нельзя отменить одно и постановить второе, более совершенное?
— Евангелие не содержит подобных запретов, — объяснял Волгину Павлов. — Я буду молиться за Вас и верю, что Господь благоустроит Ваш жизненный путь ко благу души и во славу Иисуса Христа.
Двенадцатого августа Павловы покинули гостеприимный хутор Усово и, дождавшись поезда на станции Марьяновка, отправились в сторону Иркутска. На пароходах по Шилке и Амуру путешествовали от Сретенска до Благовещенска. Как; только судно причалило к берегу, Павловы заметили на берегу оживленную группу людей.
— Василий Гурьевич, мы приветствуем Вас! — шагая навстречу гостям, говорили они.
— Откуда же вы меня знаете? — недоумевал Павлов.
— По фотографии. Мы заполучили ее давно и бережем, — сказал Кавунов, представляя Василию Гурьевичу проповедников местной баптистской общины Василия Носкова и Георгия Шипкова.
Остановившись в доме Носкова, Павлов ежедневно участвовал в богослужениях и проводил библейские беседы.
Однажды на, квартиру к Павлову пришли два молоканских проповедника, предлагая устроить общественный диспут о предметах веры. Один из проповедников, вынул из кармана большой лист бумаги и протянул Павлову. Василий Гурьевич увидел 30 пунктов, расписанных без всякой последовательности.
— Давайте вначале возьмем во главу угла одну тему — о водном крещении, — сказал Павлов.
— Нет, нет, подождем пока, — не согласился проповедник. — Лучше начать с беседы о времени утверждения Нового Завета.
— Этот вопрос не имеет принципиального значения. Обсуждение его отнимет много времени. А : время дорого, — заметил Павлов.
— Хорошо. Нам придется посоветоваться с другими членами нашей общины и тогда мы дадим ответ.
Молокане о своем решении не сообщили, и собеседование пришлось отложить на неопределенное время, Это обстоятельство по-своему истолковала светская пресса. Газета "Эхо" проинформировала читателя о том, что баптистский проповедник Павлов уклонился от диспута из-за боязни уронить свою честь перед молоканами. Василий Гурьевич направил в газету опровержение, указав на несостоятельность подобной информации. Вскоре Павлова посетил на дому работник редакции Андрей Лейснер. Он интересовался принципиальными разногласиями между молоканами и баптистами, расспрашивал Василия Гурьевича о его личном духовном опыте.
Сырой дальневосточный климат вызывал частые приступы ревматизма. Острые боли в пояснице иногда целыми днями приковывали к постели. Чуть оправившись от болезни, Павлов сразу погружался в активную работу. С группой проповедников посещал сельские общины, проповедовал в церквах Благовещенска.
Тридцатого октября верующие города усиленно молились о Павлове, так как было получено сообщение о намечаемом разбирательстве дела Василия Гурьевича в Одесском окружном суде.
Прогрессирующий недуг заставил Павловых сменить вторую квартиру. Несмотря на то, что печи топились почти круглосуточно, сырой воздух из помещения не улетучивался. Гостей переселили в деревянный дом Мещерова, где было много светлых и сухих комнат.
Семнадцатого ноября Павлов руководил местным съездом. Делегаты приняли решение образовать Дальневосточный отдел Всероссийского союза баптистов. Кроме церквей Дальнего Востока в новое объединение вошли общины Маньчжурии. На торжественном богослужении Павлов совершил рукоположение Гавриила Макаровича Пачина в миссионеры по Дальневосточному краю.
Сразу после съезда Василий Гурьевич на почтовых лошадях отправился посещать глухие районы. Атмосферу евангелизационных собраний того времени помогают ощутить скупые строчки дневника. "Мы прибыли в селение Александровку и заехали к пресвитеру Александру Черемишину, с которым мы знакомы еще с 1881 года, — записал Василий Гурьевич. — Вечером состоялось собрание, в котором говорил о любви Божией. Лампы от духоты гасли и я едва не задохнулся от недостатка воздуха". Интенсивное служение продолжалось недолго. И здесь, на краю света, неутомимого труженика достала длиннющая полицейская рука.
Четырнадцатого января 1,914 года Павлов был вызван в участок.
— По решению одесского окружного суда, на основании статьи девяностой Уголовного Кодекса за пропаганду учения баптистов среди православных Вы подвергаетесь заточению в крепость, — услышал Василий Гурьевич знакомый приговор из уст чиновника.
Заключение в Благовещенской тюрьме оказалось не очень тяжелым и обременительным. Павлова поместили в одиночную камеру. Тюремная комната была больше похожа на монашескую келью. Идеальная чистота, крашеный пол, натертый до блеска воском, паровое отопление, железная кровать с тугим матрацем и суконным одеялом. По внутреннему распорядку постель на день пристегивается к стенке, но для Павлова начальство сделало исключение и арестант мог отдыхать не только ночью. На питание Василий Гурьевич тоже не жаловался. В полдень кормили хорошим супом, утром и вечером давали вдоволь каши и чая. Одиночество окрашивалось тем, что Василий Гурьевич мог свободно пользоваться различными книгами и три раза в неделю получать свидания с женой.
Настал день освобождения. У ворот тюрьмы Павлов увидел Александру Егоровну, брата Власова и молоканина Ефремова, члена городской управы. Они привели Василия Гурьевича в баптистскую церковь, а там проповедника уже ожидало целое собрание. Конец дня провели как вечерю любви: было много сердечных благодарственных молитв, пения, Павлов вспомнил свою молодость, Оренбургскую ссылку.
— Наивысшее блаженство наша душа испытывает в том случае, когда мы можем сказать вместе с апостолом Павлом: уже не я живу, но живет во мне Христос, — подвел итог Василий Гурьевич.
Путешествия по Амурской области возобновились в ближайшие дни после выхода из тюрьмы.
В деревне Толстовка вспыхнул стихийный диспут с молоканами. Его затеяли спорщики из среды молоканской молодежи.
— Крестил ли водою Христос уверовавших?
— Это делали ученики Христа, — отвечал Павлов.
— Мы считаем, что ученики крестили Духом, получив от Христа божественную власть исцелять больных и изгонять бесов.
— Ваше мнение не согласуется со Словом Божиим. Разве Дух Святой пребывал на учениках до страданий Христа? Откройте седьмую главу Евангелия от Иоанна. Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой, — свидетельствует Слово Божие. — Сие сказал Он о Духе, Которого имели принять верующие в Него: ибо еще не было на них Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен.
— Эти стихи мы отрицать не можем, — сказал молоканский проповедник. — Но мне думается есть два Духа, один частный, ниспосылаемый на время, а другой Дух — Утешитель, пребывающий всегда.
— В евангельском учении подобного расчленения не отыщешь, — констатировал Павлов.
Вернувшись в тот же день в Благовещенск, Василий Гурьевич встретился с Шипковым. На имя Георгия Ивановича пришло послание от духовного центра. "Посетил брата Шипкова, — делает запись в дневнике Павлов, — который прочитал мне письмо председателя Всероссийского союза баптистов И.А. Голяева. Он недоволен образованием здесь отдела по моей инициативе как лица, якобы отрицательно настроенного против Союза, а в сущности сам председатель отрицательно настроен против меня, а не против Союза".
Павлов не упоминает о причине своих сложных отношений с Голяевым. Опыт евангельского служения Павлова прошлых лет и краткая дневниковая запись несколько обнажают корень разногласий. Видимо Василий Гурьевич чувствовал, что Голяев тяготеет к Мазаевской линии строительства баптистских церквей, где просматривалось стремление к единоначалию и чрезмерному возвышению роли духовного центра. Павлов же старался быть сторонником внутрицерковного равенства, воспринимая в более широком смысле баптистский принцип всеобщего священства, закрепленный на всемирных конгрессах.
В начале марта Павлова пригласили к богатому молоканскому купцу Семену Васильевичу Алексееву. Обеденный стол возглавлял сам хозяин и сорок длиннобородых старцев. Здесь опять не обошлось без диспута.
— Мы именуем себя духовными христианами, — заговорил Алексеев. — Название это прямо вытекает из Писания, а вот как быть с баптистами?
— Название ничего не доказывает, — спокойно возражал Павлов. — Можно называться духовными, а по делам быть плотскими христианами.
— А зачем нужно водное крещение? — перевел разговор на другую тему Алексеев. — Вот я раньше был порочным человеком, а когда перешел к молоканам, то крестился Духом Святым.
— Водное крещение — воля Божия. Вспомните римского сотника Корнилия. Этому благочестивому человеку после крещения Духом Святым апостол Петр повелел креститься водой…
— Ну, тогда еще действовали ветхозаветные каноны, — не соглашался Алексеев.
Молоканские предубеждения и традиции давали о себе знать по всей России. Стоило только появиться на собрании баптистскому проповеднику, он моментально втягивался в утомительные споры. От дискуссий Павлов не уклонялся, но в разговорах вел себя тактично, стараясь не раздражать собеседников. Мягкое обращение располагало людей к спокойному размышлению над евангельскими истинами. Долгие споры заканчивались тем, что молоканские старцы в молитвах просили Отца Небесного "благословить путь и служение раба Божия Василия".
Несколько часов; Павлову довелось провести в городе Сахалине. Там его встретили работники китайской миссии, но полноценного общения не получилось. Руководитель станции и его сотрудники говорили только на китайском языке. По отдельным отрывочным словам дальневосточник Харюткин, сопровождавший Павлова, понял, что миссионеры проповедуют Евангелие в баптистском духе, признавая крещение. только взрослых.
Четвертого июня верующие Благовещенска и близлежащих селений провожали Павловых в Хабаровск. На пароходную пристань пришла большая группа хористов. Служащие изумленно наблюдали за молодыми и пожилыми людьми, от сердца вслух молящихся и поющих гимны Богу.
В Хабаровске христиане евангельского направления жили на нелегальном положении. У них не было официального разрешения властей на проведение богослужебных собраний. Верующие чувствовали себя скованно, опасаясь полицейских мер против себя, и беспокоились за судьбу гостей. Все обошлось благополучно. Павлов проповедовал на нескольких собраниях и проводил беседы в домах верующих беспрепятственно.
Добравшись до города Николаевека-Уссурийского, Василий Гурьевич столкнулся с новыми проблемами. Существующие здесь баптистские церкви и общины евангельских христиан не могли по-христиански разрешать недоразумения, не научились с достаточным уважением и пониманием относиться друг к другу; Бесконечные споры разгорались по второстепенным предметам: следует ли, например, возлагать руки на крещаемых? Отдельные проповедники евангельских христиан, защищая своих сторонников, пытались безосновательно очернить баптистских служителей, в том числе и Павлова.
Во Владивосток Василий Гурьевич прибыл в середине июня. Дни были очень сырые, вершины гор скрывала тяжелая завеса облаков. Покровительство над гостями взял Николай Николаевич Протасов. В прошлом году он принял крещение от Николая Васильевича Одинцова и сразу же начал проповедовать Евангелие. Новые общины были слабо утверждены в учении Христа, из-за разногласий по незначительным вопросам верующие дробились на маленькие группировки, обличая и поучая друг друга. В общинах не было подготовленных проповедников. "Новички, местные полуграмотные братья с великим самоуслаждением говорили проповеди, — отметил Павлов. — И я имел удовольствие послушать их, а для меня уже не осталось времени говорить. По окончании собрания в заседании членов я высказал свои соображения относительно длинных речей и объяснил, почему я отказался говорить".
Обратный путь Василия Гурьевича пролегал через Маньчжурию. С Божьей помощью и в этой местности Павлову удавалось из разрозненных групп создавать общины.
В Чите Василий Гурьевич заметил за собой слежку. Да и братья местные предупредили, что собрания духовные здесь не разрешены. На вокзале Павлова задержала полиция. Жандарм устроил Василию Гурьевичу подробный допрос, интересуясь, кто такой и какова цель его путешествий. На вопросы жандарма Павлов отвечал односложно: "Я проповедник Евангелия, посещаю своих братьев по вере, призываю людей ко Христу — вот смысл моей жизни".
Проверив паспорт, полицейский отпустил Василия Гурьевича.
В Иркутске не удалось избежать конфликта с православными. Столкновение спровоцировал некий Ананий Шепаухин. Этот человек бесчинствовал во время богослужебного собрания, останавливая проповедников несуразными замечаниями. Когда его вывели из стен молитвенного дома, он созвал на улице толпу людей, одержимых ненавистью к баптистам. Подогревая невежественных жителей города грубыми речами в адрес всех неправославных, Шепаухин заставлял своих единомышленников громко кричать и предаваться буйству.
После грозных бурь неминуемо наступает тишина. Такое благословенное время Павлов пережил в Омске. Там Господь даровал ему встречу с братьями Романжиевыми. Григория и Андрея Василий Гурьевич самолично крестил еще в период Оренбургской ссылки. На праздничном богослужении по случаю праздника Преображения Господнего Павлов увидел Василия Петровича Кузнецова. Пресвитерское рукоположение этот христианин принял от Павлова в Оренбурге. Многолюдные собрания проходили свободно в домах и под открытым небом. В селе Ильинском на берегу Иртыша Павлов снова встретил знакомого по ссылке человека. Иван Фомич Коблев, тоже крещенный Павловым в Оренбурге, уже давно несет служение пресвитера в родном селении. Недавно его община построила новый дом для молитвенных собраний.
От Омска до Москвы ехали поездом прямого сообщения.
Восемнадцатого августа утомительное путешествие на Дальний Восток завершилось. В понедельник утром усталые миссионеры перешагнули порог квартиры своего сына Павла на Дегтярном переулке у Покровских казарм.