3. Валентин и его последователи

3. Валентин и его последователи

Гораздо большее влияние на развитие гностического богословия оказал Валентин, основатель секты валентиниан, привлекший многих последователей. Согласно Иринею, Валентин был уроженцем Египта. Впоследствии он перебрался в Рим, где основал большую школу. Его учение распространилось на Западе (140–165). Он утверждал, что узнал его от Феоды (или Февды), ученика апостола Павла[200]. Еще он претендовал на то, что получал откровения от Логоса в видениях. Затем он домогался епископского сана, «пользуясь силой своего ума и красноречия»[201], но был отвергнут. Вследствие этого Валентин порвал с Церковью и покинул Рим, отправившись, вероятно, на Кипр.

Система Валентина — тщательно разработанная теогоническая и космогоническая эпопея. В трех ее действиях описаны творение, грехопадение и искупление; сначала на небесах, а затем на земле. Духовный мир, или плирома, объемлет 30 эонов, образуя последовательность пар (сизигий). Видимый мир обязан своим происхождением падению Софии («премудрости»), чей отпрыск, Демиург, идентифицируется как Бог Ветхого Завета. Люди делятся на три категории: духовных (пневматики, или истинные гностики), тех, кто наделен лишь душой (психики, или заурядные, непросвещенные члены церкви), и остальных, кто только материален (илики) и обречен на вечную погибель.

Валентин создал свое учение, основываясь отчасти на своем богатом воображении, отчасти на восточной и греческой мысли (включая элементы пифагорейства), отчасти же и на христианских идеях. Климент Александрийский (Строматы VI. 6, 52) говорит, что Валентин различает то, что написано в «обычных книгах», и то, что «написано в Церкви Божьей». Из этого некоторые сделали вывод, будто Валентин располагал каноном «церковных» книг[202]. Он часто пользовался прологом Евангелия от Иоанна и Посланиями к Колосянам и Ефесянам. Причудливо толкуя их содержание, он приписывал собственное мифологизированное понимание апостольским словам, таким, как «Логос», «Единородный», «истина», «плирома», «эоны», «экклесия». У Иринея были серьезные причины возмущаться, что валентиниане как бы исповедуют ту же веру, что и христиане: «Такие люди по видимости овцы, так как похожи на нас по тому, что они говорят публично, повторяя те же слова, что и мы; внутри же они волки» (Против ересей III. 16, 8). «Хотя они и могут говорить вещи, напоминающие учение верных, они придерживаются таких взглядов, которые не просто отличаются от наших, а совершенно противоположны им, полные кощунства во всем» (там же III. 17, 4)[203].

Валентин написал множество сочинений, при этом он пользовался наряду с каноническими еще и так называемым Евангелием истины (Evangelium Veritatis)[204]. Недавно в Наг–Хаммади найдена книга на коптском языке под таким названием. Относительно того, принадлежит ли она Валентину, мнения ученых разделились. Книга больше напоминает размышления о христианской жизни и о спасении; в ней почти нет сложных построений, которые, как правило, характерны для системы Валентина. Некоторые ученые считают, что те имеются в виду, но специально не выделены, чтобы примирить их с ортодоксальной позицией; другие думают, что книга никак не связана с Валентином. В любом случае ее автору были известны не только некоторые книги Ветхого Завета, но он пользовался и Евангелием от Матфея и Иоанна, Посланием к Римлянам, Первым посланием к Коринфянам, к Галатам, Ефесянам, Колосянам и Апокалипсисом. Кроме того, видно, что автор знал Книгу Деяний, Первое послание Иоанна и Первое Петра[205]. Несмотря на то что список почти совпадает по объему с Новым Заветом, следовало бы воздержаться от вывода, будто для автора Евангелия истины эти писания были каноническими. Вряд ли можно сказать что–нибудь сверх того, что они были для него до известной степени авторитетны и стали основой для его размышлений и увещаний.

Влияние Валентина заметно в древнейшем комментарии на книгу Нового Завета. Это работа его ученика, Гераклеона, который, возможно — в начале второй половины II века, написал подробный комментарий на Евангелие от Иоанна. Многие его отрывки сохранил Ориген, который критиковал этот труд в собственном толковании на четвертое Евангелие[206]. Здесь автор развивает свою аллегорию так, что, например, Демиург говорит через Предтечу, а самаритянка предстает женщиной–пневматиком, которую не устраивает более ветхозаветный колодец Иакова, и она обращается к живой воде гнозиса, взыскуя своего будущего жениха в плероме[207]. В толковании Гераклеона на Евангелие от Иоанна есть и цитаты, и косвенные ссылки на места из Евангелия от Матфея, а также на Послание к Римлянам, Первое к Коринфянам и, возможно, к Галатам.

Другой ученик Валентина, Птолемей, известен как автор открытого письма богатой и высокопоставленной христианке по имени Флора, которую он пытается обратить в валентинианство[208]. Говорит он главным образом о том, могло ли сотворение мира и заключение Ветхого Завета быть делом Всевышнего Бога. Он обращается к апостольской традиции и к словам Христа, который единственный знает Отца и первым открыл Его. Птолемей неоднократно ссылается на то, что сказал «наш Спаситель», цитируя слова Иисуса в том виде, как они представлены в Евангелии от Матфея. Однажды он ссылается на Павла, а несколько раз, не называя посланий, приводит цитаты из текстов Послания к Римлянам, Первого к Коринфянам и к Ефесянам. Цитирует он и Иоанна 1:3, приписывая текст «апостолу», но не называя его имени.

Другими выходцами Валентиновой школы были Марк и его последователи, маркиане. Марк был старшим современником Иринея и говорит о нем так, будто тот еще жил и учил в долине Роны (Против ересей I. 13, 2). В сохранившихся фрагментах его поучений содержатся ссылки на отрывки из Матфея, Марка и Луки. Похоже на то, что он принимал одно или несколько Павловых посланий, причем в одном месте апостол назван по имени. Ириней сообщает (там же I. 20, 1), что маркиане пользовались многими апокрифическими источниками:

Они [маркиане] приводят в качестве доказательства бесчисленные апокрифические и фальшивые писания, которые они же сами и подделали, чтобы сбивать с толку простаков… Среди прочих они выставляют ложный и злобный рассказ, в котором рассказывается о том, как наш Господь, будучи еще мальчиком, учил буквы. И будто бы, когда учитель, как это водится, сказал ему: «Произнеси альфа», — он ответил: «Альфа». Когда учитель попросил его сказать «бета», Господь ответил: «Сперва объясни мне, что значит альфа, а потом я скажу тебе, что такое бета»[209].

Эта секта пыталась, применяя систему гематрии, показать, что небесный Христос вошел в земного Иисуса в виде голубя, когда тот крестился в Иордане. «Доказательством» считали то, что числовое значение букв в греческом слове «голубь» (?????????) равно 801. Такое же число получается и из слов Христа в Апокалипсисе (Откр 1:8) «Я есмь Альфа и Омега» (при использовании букв в качестве числительных ? обозначает 1, а ?–800)[210].