Глава VI НЕСОВМЕСТИМОСТЬ ХРИСТИАНСТВА И НАУЧНОГО КОММУНИЗМА
Глава VI НЕСОВМЕСТИМОСТЬ ХРИСТИАНСТВА И НАУЧНОГО КОММУНИЗМА
“Если немногие места из Библии могут быть истолкованы в пользу коммунизма, то весь дух ее учения, однако, совершенно враждебен ему”
Ф. Энгельс
Вот уж целое столетие по научным коридорам гуляет утверждение большого ученого и большого путаника Н. А. Бердяева о том, что “коммунизм имеет христианские или иудо-христианские истоки” [“Истоки и смысл русского коммунизма”. М., 1990, с. 140]. В научный оборот запущены и такие слова общественного деятеля недавнего прошлого о том, что “не существует противоречий между целями религии и идеями социализма… надо создать союз, но не тактический.., а стратегический союз между религией и социализмом”. Да и РПЦ проповедовала те же мысли: “Идеи социализма, проникнутые любовью к страждущему человечеству, созвучны основе христианского нравственного учения” [“Журнал Московской патриархии”. 1962, № 12, с. 46]. И уже в наше время появилось расхожие утверждения, что “первым коммунистом был Иисус Христос” или “Коммунизм – это бессмертное учение Христа”.
На все эти наветы, призванные не столько поддержать, сколько дискредитировать коммунизм, не следовало бы обращать внимания, если бы ее авторы не были видными фигурами политической арены и не оказывали бы заметного влияния на общественное мнение России и, в частности, на левое движение. И хотя выше изложенного материала можно сказать представлено достаточно, чтобы видеть глубинные различия между материализмом и идеализмом, между идеями коммунизма и учением Иисуса Христа, все же есть смысл добавить или акцентировать внимание на ряде аргументов.
Как известно, стремление к свободе, справедливости, счастью трудового народа является фундаментальным камнем учения о коммунизме, что отличает его от всех прочих доктрин. Но эти принципиальные положения все чаще популистски используют другие учения, а также мировые религии и даже секты. Они вводят их в словесный оборот для привлечения масс населения, чтобы расширить и укрепить свою социальную и материальную базу, нередко за счет сторонников коммунистической идеи.
Отдельные популистские положения есть и в христианстве, да и ряде других вероисповеданий. Поэтому “в истории первоначального христианства, – писал Ф. Энгельс, – имеются достойные внимания точки соприкосновения с современным рабочим движением”. Но это – лишь “точки соприкосновения”. В поисках этих “точек” руководители левых движений, включая некоторых лидеров КПРФ, начали постепенно стирать отдельные принципиальные расхождения коммунистического учения и православия.
В левой прессе определенное распространение нашел фидеизм, предусматривающий необходимость религии наряду с наукой. Такой подход был отвергнут еще В. И. Лениным по той причине, что это “учение, ставившее веру на место знания или отводящее известное значение вере” [ПСС, т. 18, с. 10]. И таким образом с помощью ряда философских рассуждений происходит наукообразная защита религии, в частности, православия.
На путь фидеизма вступил видный деятель КПРФ В. Зоркальцев, являвшийся (до недавнего времени) президентом Европейской Межпарламентской ассамблеи Православия, председателем Комитета Госдумы по делам общественных объединений и религиозных организаций. В нескольких номерах газеты “Правда” (24–30.10.2000) он изложил свои новые взгляды на религию. В частности, в статьях утверждалось, что корни коммунизма и религии уходят “в глубокую древность” и произрастали они на базе “равенства и братства всех членов первобытного социума”. А религия идеологически закрепила равенство и братство между людьми”. Можно согласиться лишь с той частью утверждения, что идеи коммунизма и религии возникли в глубокой древности. Все остальное опровергается постулатами Библии, которые многократно были приведены выше.
Христианство проповедовало равенство всех людей только перед Богом, но не в обществе. Оно не протестовало против рабства, а даже закрепляло его. Например: “Рабы, повинуйтесь господам своим по плоти со страхом и трепетом, в простоте сердца вашего, как Христу” (Еф., 6:5). Последовавшие за Христом стали называться “рабы Божие”. И верующим запрещалось высказывать свои мысли или мнение, что всегда служило основанием для религиозной цензуры: “И дай рабам Твоим со всей смелостью говорить слово Твое” (Деян., 4:29). Да, смелость говорить только слово Божие.
Приведенные цитаты взяты не из жестокого Ветхого завета, а из человеколюбивого Нового завета. И они не вписываются в коммунистическое понятие о равенстве и коллективизме, не вписываются в рамки понимания современной цивилизации.
Христианство воспитывало верующего, именно, как “раба Божия”, как послушную, смиренную тварь. Для истинного христианина земная жизнь – это тлен, где человек – раб, зачатый в грехе. Что еще более парадоксально, так это отсутствие Божией милости даже для самого послушного и богобоязненного, ибо “Господь, кого любит, того наказывает, бьет же всякого сына, которого принимает” (Евр., 12:6).
Что еще хуже, любить надо не только Всевышнего, но и собственных противников, угнетателей, эксплуататоров и других, покушающихся на результаты вашего труда, на ваше здоровье или даже жизнь. “А Я говорю вам, – учил Христос, – любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас” (Мф., 5:44). И снова в этом же духе: “А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую” (Мф., 5:39). Любить врагов, оправдывать и увековечивать зло, это не только противоречит идеям коммунизма, но и исторически сложившемуся характеру русского человека, равно как и многих других россиян. Поэтому в России сложилось мнение, что религия вообще и православие, в частности, предназначена для убогих, забитых, сломленных духом и психически неполноценных людей (не считая тех, кто живет за счет верующих и делает политическую карьеру или бизнес на религии).
К сказанному можно добавить, что Иисус спокойно относился к рабству, как к чему-то раз и навсегда данному. Для Него важно, чтобы рабы добросовестно выполняли порученную работу и с уважением относились к рабовладельцу. Вот как об этом говорится в послании святого апостола Павла: “Рабы, под игом находящиеся, должны почитать господ своих достойными всякой чести, дабы не было хулы на имя Божие и учение” (1 Тим., 6:1). Яснее не скажешь! Этот факт не остался незамеченным у российских энциклопедистов, которые сделали соответствующие выводы: Христианская теория “своим признанием официального положения рабов его как бы освятила; тормозящее влияние этого теоретического признания сказалось еще в деле освобождения американских негров” [Брокгауз, т. ХХХVIIа, с. 655],
Христианство породило надежды людей на избавление от земных страданий с помощью Мессии, Божественного Спасителя во время Его второго пришествия на Землю. Коммунизм, как стремление народа к лучшей земной жизни полагается не на Бога, не на жизнь в раю после смерти, а на человека, на коллективные трудовые усилия всех людей, способных обеспечить счастливую жизнь на земле.
Однако отношение к труду у христианства достаточно негативное. Сам Иисус за свою жизнь нигде не работал и довольствовался угощениями и преподношениями. По современным понятиям, Он вел паразитарный образ жизни. Иисус как бы жил в долг, который Он не собирался отдавать своим благодетелям. Отсюда Его молитва: “И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим” (Мф., 6:12). Должники, видимо, те, для которых Иисус совершал какое-либо чудо, или которых Он окармливал своими наставлениями.
Более того, Бог Сын проповедовал тунеядство: “Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться”. У Него была оригинальная аргументация: “Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их”. “Посмотрите на полевые лилии, как они растут: ни трудятся, ни прядут”. “Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне и не говорите: “что нам есть?” или “что пить?” или “во что одеться?” Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш Небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом” (Мф., 6:25, 26, 28, 31, 32, 34). А посему “просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят” (Мф., 7:7, 8). И в молитву Иисус предлагает включить требование к Господу: “Молитесь же так: Хлеб наш насущный дай нам на сей день” (Мф., 6:11). Однако истории не известны случаи, чтобы хотя бы один молящийся мог таким способом прожить жизнь или хотя бы месяц.
Для коммунистического общества важные иные ценности: “Труд создал человека”, “Кто не работает, тот не ест” или следующее утверждение: “Владыкой мира станет труд”. Только труд может обеспечить счастливую жизнь на этом свете.
Поэтому коммунисты защищают прежде всего человека труда, человека эксплуатируемого и ограбленного. Христианство же сидит на двух стульях, воздавая хвалу бедному и одновременно богатому. Все церковники, христианские и иные демократы, а также некоторые социалисты и коммунисты любят повторять фразу Иисуса: “Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие” (Лк., 18:25; Мк, 10:25). Но Христос правильно заметил, что “обольщение богатства заглушает слово, и оно бывает бесплодно” (Мф., 13:22). Бесплодным оказалось именно вышеприведенное речение.
Церковь фактически придала бoльшее значение иным высказываниям Иисуса, которые следует напомнить: “ибо всякому имеющему дастся и приумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет” (Мф., 25:29). Эти слова повторяет и другой апостол: “Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет” (Мк., 4:25). Ограбленному до нитки остается только божественное утешение “Претерпевший же до конца спасется” (Мф., 24:13).
В этой связи нет достаточных оснований для распространенного мнения, что истинное христианство пережило метаморфозу, превратившись из религии обездоленных в религию богачей. Видимо, Иисус хотел привлечь к себе и тех, и других, и посему угождал и бедным и богатым. Но приемлема ли такая позиция для коммунистов?
Видимо, апостолы сообразили, что неработавший Христос не смог правильно оценить значение труда в развитии человечества. Поэтому Его ученик уже утверждает нечто противоположное: “Трудящийся достоин пропитания” (Мф., 10:10). Или еще более точное: “Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь” (2 Фес., 3:10). Вот эти исправления наставлений Христа, практически, полностью совпадают с принципами коммунизма.
Если же придерживаться установок Христа, то сегодня уже не надо трудиться ради восстановления народного хозяйства, разрушенного демогеростратами в период перестройки и, особенно, в годы реформ. Достаточно соблюдать предписания Господа и верить в райскую загробную жизнь.
Библия признает только тот творческий труд, науку и всякую мудрость, если они исходят “свыше”, а ежели “от человеков”, то это все “бесовское”. Поэтому мыслить следует в рамках божественного, что вытекает из соответствующего наставления: “Бог же терпения и утешения да дарует вам быть в единомыслии между собой, по учению Христа Иисуса” (Рим., 15:5). В противном случае, как говорил апостол Павел, “погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну” (1 Кор., 1:19). Так Библия выдвигает дилемму для творческого человека: или единомыслие, или погибель. Несовместимость христианства и науки очевидна.
Такая же ситуация сложилась и в России с принятием православия. Историк Ключевский писал: “Наука и искусство ценились в древней Руси по их связи с церковью как средства познания слова божия и душевного спасения” [“Курс русской истории”. М., 1987, т. III, с. 266]. Поэтому православие играло роль тормоза для развития национальной науки и культуры.
Беспристрастные составители “Энциклопедического словаря” Брокгауз и Ефрон отмечали в начале ХIХ в.: “Развитие наук, преимущественно, естественных.., послужило бы сильнейшей помехой поступательному движению христианства.., так как эмпиризм несовместим с атмосферой чуда, в которой христианство выросло и окрепло”. Другую сторону религии подчеркнул Г. В. Плеханов: “Бог есть иллюзия. Но это крайне вредная иллюзия: она связывает разум”. Да, она безусловно связывает разум верующим и в определенной мере сторонникам фидеизма, в том числе, части коммунистов, которые, в отличие от атеистов, теряют свое свободомыслие.
Важнейшей составляющей успеха КПСС было то, что она, отстранив религию от государства и школы, содействовала развитию научного многомыслия. Наука в СССР превратилась в мощную движущую силу, которая позволила добиться паритета с американской наукой во многих областях теории и практики. И сама КПСС долгое время оставалась творческой и целеустремленной.
Вирус христианства, проникая в коммунистические движения, наносил им непоправимый ущерб. Когда некоторые компартии Европы стали принимать в свои ряды верующих, это моментально вызвало опасение, что произойдет размыв коммунистической идеологии. Ведь хорошо известно, что чем шире поток, тем мельче русло. Коммунистическое движение стало замедляться, качественный состав коммунистов снижался, сами компартии деградировали и были выброшены на обочину политической жизни Франции, Италии и других государств, в политической жизни которых стали доминировать крайне правые силы. Аналогичная судьба может постигнуть КПРФ, начавшую принимать в свои ряды православных, мусульман, иудеев или буддистов. Здесь возможны два варианта: либо партия отказывается от веры в Бога, либо она отказывается от идеалов коммунизма.
Апологет религии Зоркальцев утверждает, что нет религиозной проблемы в Коммунистических партиях Греции, Италии, Кубы, Кипра. Здесь следует принять во внимание два следующих обстоятельства. Во-первых, коммунисты буржуазных стран по своему воспитанию – верующие. И подобно многим российским революционным демократам ХIХ в. им предстоит пройти путь от веры к безверию (в настоящее время распространено убеждение, что все население индустриальных государств идет по пути секуляризации). Во-вторых, коммунистические партии подавляющего большинства стран Запада не играют решающей роли в общественной жизни и даже в случае прихода к власти едва ли смогут радикально изменить положение трудящихся масс.
У коммунистов есть такое понятие, что “практика – это критерий истины”. И практика показывает, что хотя КПРФ постоянно заигрывает с Патриархатом, а некоторые ведущие коммунисты свершили обряд крещения, тем не менее общий язык так и не найден.
Алексий II по-прежнему публично заявляет о предпочтительности существующего политического режима, позволившего ему стать олигархом. Поэтому он призывает не только прихожан, но и всех граждан поддерживать власть на выборах. Так, в Нижнем Новгороде церковь призывала в 2001 г. голосовать за действовавшего губернатора-демократа, а не за кандидатуру коммуниста. Но поскольку народ не верит ни в Бога, ни в церковь, он избрал новым губернатором коммуниста. Но коммуноборчество остается краеугольным камнем РПЦ.
Наконец, у некоторых коммунистов сохраняется иллюзия “соборности” РПЦ. Но эта “соборность” не выходит за рамки стремления увеличить число приходов. Более того, беспристрастные историки могут зафиксировать, что активизация православия привела к падению Византии, содействовала распаду России в 1917–1918 гг., способствовала упразднению СССР в 1991 г. Утерю церковью “соборного духа” признавал даже Бердяев.
В настоящее время есть слишком мало оснований рассчитывать на новый поворот политики РПЦ. Тем более не следует полагаться на поворот, о котором мечтал Бердяев: “Осуждение церковью капиталистического режима, признание церковью правды социализма и трудового общества я считал бы великой правдой [с. 147–148].
Тем не менее коммунисты, как и атеисты, могут найти общий язык с верующими по ряду вопросов. Речь прежде всего может пойти о совместных выступлениях против поляризации российского общества, роста нищеты и бесправия все бoльшей части населения, против национализма в ряде регионов страны, против криминализации власти и общества, против деградации народа и против дебилизации молодого поколения. Общие интересы могут быть найдены при воссоединении отдельных частей бывшего СССР, против экспансии НАТО на Восток при защите целостности и суверенитета России. Общим может стать противодействие внешней духовной агрессии. Возможны и другие области совместного сотрудничества, которые широко обозначены в Программе КПРФ: “в национально-освободительной борьбе за спасение России союзниками КПРФ могут быть и религиозные объединения всех традиционных конфессий”. Да, союзников, в том числе верующих, находить надо. Но не надо тащить их в ряды партии.
Марксизм-ленинизм дает не только объяснение всему историческому процессу, но и вручает ключи для правильного решения возникающих практических проблем. Благодаря этому, советское руководство совершило по крайней мере два экономических чуда. В 1921 г. ленинский НЭП позволил за пять лет восстановить экономику и в 1925 г. вывести СССР на уровень царской России 1913 г. А в 1945 г. сталинский план восстановления народного хозяйства позволил ликвидировать разрушения, причиненные фашистскими захватчиками. Что касается разрушений экономики России за 10 лет правления демократов, то пока неизвестно, когда мы выйдем хотя бы на уровень “застойного периода”. Как правильно отметил Зиновьев, “с религиозной философией страна не поднимется”.
В заключение следует привести ленинское понимание отношения к верованиям: “Мы должны бороться с религией. Это – азбука всего материализма и, следовательно, марксизма. Но марксизм не есть материализм, остановившийся на азбуке. Марксизм идет дальше. Он говорит: надо уметь бороться с религией, а для этого надо материалистически объяснить источник веры и религии у масс”. Следует обратить особое внимание на методы борьбы, которые Ленин еще раз разъясняет: “Бороться с религиозными предрассудками надо чрезвычайно осторожно; много вреда приносят те, которое вносят в эту борьбу оскорбление религиозного чувства. Нужно бороться путем пропаганды, путем просвещения”. Этот ленинский завет остается актуальным и в начале третьего тысячелетия. Ведь основной раздел противоречий проходит не между коммунистами и верующими, а между эксплуататорами и эксплуатируемыми.