18. Иуда ходатайствует за брата.

18. И подошел Иуда к нему и сказал: господин мой, позволь рабу твоему сказать слово в уши господина моего, и не прогневайся на раба твоего, ибо ты то же, что фараон.

Речь Иуды — одна из возвышеннейших и прекраснейших речей, содержащихся в Ветхом Завете, а вместе и одно из самоотверженных действий любви лиц ветхозаветной библейской истории. При чрезвычайной искренности и глубине чувства речь Иуды отличается и особенной психологической тонкостью и искусством, а равно и замечательной полнотой освещения главного предмета — происшествия с Вениамином. Ст. 18 образует вступление и, кроме просьбы о внимании (ср. 50:4[1241]), содержит и искусное captatio benevolentiae.

19. Господин мой спрашивал рабов своих, говоря: есть ли у вас отец или брат? 20. Мы сказали господину нашему, что у нас есть отец престарелый, и (у него) младший сын, сын старости, которого брат умер, а он остался один от матери своей, и отец любит его. 21. Ты же сказал рабам твоим: приведите его ко мне, чтобы мне взглянуть на него. 22. Мы сказали господину нашему: отрок не может оставить отца своего, и если он оставит отца своего, то сей умрет. 23. Но ты сказал рабам твоим: если не придет с вами меньший брат ваш, то вы более не являйтесь ко мне на лице. 24. Когда мы пришли к рабу твоему, отцу нашему, то пересказали ему слова господина моего.

Имея в виду в конце речи (30–31 ст.) изобразить глубокую печаль отца своего в случае оставления его в Египте, Иуда еще ранее (25–29) говорит о том душевном страдании, какое пережил Иаков уже при втором отъезде их в Египет, а сам этот отъезд ставит в зависимость от распоряжения Иосифа привести Вениамина, причем нарочито выставляет, что не они, братья Вениамина, первые заговорили о нем, а Иосиф сам вопрошал их о нем и вообще о семейном их положении и сам дал им понять, что примет Вениамина с любовью (“взглянуть,” ст. 21, ср. 49:29[1242]), — с чем, предполагается, совершенно расходится настоящее положение Вениамина, — и сильным давлением на них (заключением на 3 дня под стражу, 42:47) заставил их вынудить отца отпустить Вениамина.

25. И сказал отец наш: пойдите опять, купите нам немного пищи. 26. Мы сказали: нельзя нам идти; а если будет с нами меньший брат наш, то пойдем; потому что нельзя нам видеть лица того человека, если не будет с нами меньшого брата нашего.

27. И сказал нам раб твой, отец наш: вы знаете, что жена моя родила мне двух сынов;

28. один пошел от меня, и я сказал: верно он растерзан; и я не видал его доныне; 29. если и сего возьмете от глаз моих, и случится с ним несчастье, то сведете вы седину мою с горестью во гроб.

С особенной трогательностью изображает Иуда преимущественную привязанность Иакова к Вениамину ввиду, особенно, потери Иосифа (последнее упоминание должно было особенно живо затронуть сердце Иосифа).

30. Теперь если я приду к рабу твоему, отцу нашему, и не будет с нами отрока, с душею которого связана душа его, 31. то он, увидев, что нет отрока, умрет; и сведут рабы твои седину раба твоего, отца нашего, с печалью во гроб.

На образном языке еврейском любовь Иакова к Вениамину представляется так: душа Иакова связана неразрывными связями с душой Вениамина, так срослась с ней, что с исчезновением Вениамина, погибнет и жизнь Иакова. Такой нежности родительской любви к детям не знал мир языческий. Говоря о том, что возвращение братьев к Иакову без Вениамина повлечет за собою смерть отца, Иуда употребляет тоже выражение: “сведут седину (отца) в гроб,” которое Иаков сам употребил в ответе сыновьям (42:32). Этим выражением Иуда, неведомо для себя, и Иосифа сопричисляет к виновникам будущей смерти Иакова. Эго последнее более всего могло усилить впечатление речи Иуды на Иосифа.

32. Притом я, раб твой, взялся отвечать за отрока отцу моему, сказав: если не приведу его к тебе (и не поставлю его пред тобою), то останусь я виновным пред отцом моим во все дни жизни. 33. Итак пусть я, раб твой, вместо отрока останусь рабом у господина моего, а отрок пусть идет с братьями своими: 34. ибо как пойду я к отцу моему, когда отрока не будет со мною? я увидел бы бедствие, которое постигло бы отца моего.

В этот момент высшего напряжения Иуда предлагает самого себя в рабы вместо Вениамина по двум основаниям:

1) он взял у Иакова его любимца на поруки (ст. 32) и навсегда останется виновным перед отцом (33);

2) он не может быть зрителем трагической смерти отца, одним из виновников которой он не может не считать самого себя. Этими двумя основными идеями своими — изображением горя и страданий Иакова и выражением благородного мужества и решимости на самопожертвование — Иуда окончательно побеждает сердце и разум Иосифа, от сострадательности которого теперь все зависело: он получает и полное нравственное удовлетворение видя, что братья раскаялись, и глубокое душевное потрясение. Все это побуждает его открыться братьям, что он далее и делает.