1. Значение Послания

1. Значение Послания

Некоторые известные церковные лидеры в разные века свидетельствовали о том влиянии, какое оказало на их жизни Послание, в некоторых случаях став причиной их обращения. Чтобы подвигнуть читателя к серьезному восприятию нашего исследования, я приведу здесь имена пятерых из них.

Аврелий Августин, известный во всем мире как Августин из Гиппона, величайший из Отцов ранней Латинской церкви, родился на маленькой ферме, в месте, называемом сейчас Алжиром. В молодости, очень бурной, он был, с одной стороны, рабом своих сексуальных пристрастий, а с другой стороны, сыном своей матери Моники, которая постоянно молилась за него. Как учитель литературы и риторики, он успешно делал карьеру в Карфагене, Риме и затем Милане. Здесь он попал под обаяние проповедей епископа Амвросия. Именно там летом 386 года в возрасте 32 лет, он вышел из своего дома в сад в поисках уединения.

«Не помню, как я упал под какой–то смоковницей и дал волю слезам: они потоками лились из глаз моих… И вот слышу я голос из соседнего дома, будто мальчик или девочка, не знаю, часто повторяет нараспев: «Возьми, читай!»..Я встал, истолковывая эти слова как Божественное повеление открыть книгу и прочитать первую главу, которая попадется. Я вернулся на то место, где уходя оставил апостольские Послания. Я схватил их, открыл и в молчании прочел первую попавшуюся мне на глаза главу: «Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа (нашего) Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим. 13:13—14). Я не захотел читать дальше, да и не нужно было: после этих слов сердце мое залили свет и покой, исчез мрак моих сомнений»[5].

В 1515 году другой ученый муж был захвачен подобной духовной бурей. Как и все в христианском средневековом мире, Мартин Лютер был воспитан в атмосфере страха перед Богом, смертью, судом и адом. Поскольку самым верным путем на небеса (как тогда считалось) был путь монашества, то в возрасте 21 года он поступил в Августинский монастырь в Эрфурте. Здесь он молился и постился иногда по несколько дней подряд и усвоил многие другие крайне аскетические привычки. «Я был хорошим монахом, — писал он позднее. — Если бы монах мог попасть на небо за свои монашеские подвиги, то этим монахом был бы я»[6].

«Лютер испробовал все средства современного ему католичества для облегчения мук отчужденного от Бога духа»[7]. Но ничто не могло утешить его мятущуюся совесть до тех пор, пока после назначения профессором библеистики Виттенбергского университета он не взялся за изучение и толкование сначала Псалтири (1513—1515), а затем Послания к Римлянам (1515—1516). Вначале, как он признавался позднее, он сердился на Бога за то, что Он представлялся ему скорее устрашающим Судьей, нежели милостивым Спасителем. Где можно найти милосердного Бога? Что имел в виду Павел, утверждая, что «правда Бога раскрывается в Евангелии?» Лютер рассказывает, как разрешалась эта его дилемма:

«Я жаждал понять Послание Павла к Римлянам, и ничто не препятствовало мне, кроме одной фразы: «праведность Бога»[8]. Мне казалось, что имеется в виду такая праведность, когда наказание грешников считается благом. Ночью и днем размышлял я, пока не постиг, что праведность Божья — это праведность благодатная, когда только по Своей милости Он дарует нам оправдание по нашей вере. После этого я почувствовал, что родился заново и вошел в открытые врата рая».

Все Писание приобрело новый смысл, и если прежде слова «праведность Божия» наполняли меня ненавистью, то теперь они открылись мне в своей невыразимой любви. Эта фраза Павла открыла мне путь на небо [9].

Спустя почти 200 лет именно это Божественное откровение об оправдании через благодать по вере, данное Лютеру, помогло обрести подобное же озарение и Джону Уэсли. Его младший брат Чарлз вместе с несколькими друзьями из Оксфорда основал так называемый «Священный клуб», а в ноябре 1729 г. Джон вступил в него и стал его признанным руководителем. Члены клуба занимались изучением священных документов, самоанализом, публичными и частными религиозными опытами и филантропической деятельностью, вероятно, надеясь заслужить спасение этими хорошими делами. В 1735 году братья Уэсли отплыли в Джорджию в качестве священников–миссионеров для поселенцев и индейцев. Через два года они вернулись в глубоком разочаровании, утешаемые лишь мыслью о набожности и вере нескольких моравских братьев. Затем, 24 мая 1738 года, во время собрания моравских братьев на Олдерсгейт стрит в Лондоне, куда Джон Уэсли пошел «с большой неохотой», произошло его обращение от своей самоправедности к вере во Христа. Кто–то читал вслух «Предисловие к … Римлянам» Лютера. Уэсли записал в своем журнале: «Часы показывали без четверти девять, когда читали о том, как Бог изменяет сердце человека через веру во Христа, и я вдруг почувствовал необыкновенное тепло в сердце. Я почувствовал, что верю во Христа, только в Него и ради своего спасения; и мне была дана уверенность в том, что Он взял мои, даже мои грехи, и спас меня от закона греха и смерти» [10].

Следует также упомянуть двух христианских лидеров нашего столетия. Они европейцы: один — румын, другой — швейцарец. Оба из духовенства, один — православного, другой — протестантского. И тот, и другой родились в 80–х годах XIX в., но никогда не встречались и, возможно, никогда не слышали друг о друге.

Тем не менее, несмотря на различия в происхождении, культуре и конфессиональной принадлежности, оба пережили обращение в результате изучения Послания к Римлянам. Я говорю о Димитру Корнилеску и Карле Барте.

Во время учебы в Православной духовной семинарии в Бухаресте Димитру Корнилеску[11] жаждал через личный опыт глубже познать духовную реальность. В своих поисках он натолкнулся на ряд евангельских исследований, которые направили его к Библии, и он решил перевести ее на современный румынский язык. Начав работу в 1916 году, он завершил ее почти через 6 лет. При изучении Послания к Римлянам ему открылись прежде неизвестные или неприемлемые для него положения о том, что «нет праведного ни одного» (3:10), что «все согрешили» (3:23), что «возмездие за грех — смерть» (6:23) и что грешники могут быть «искуплены во Христе» (3:24), «Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его чрез веру» (3:25).

Эти и другие тексты из Послания к Римлянам помогли ему понять, что Бог во Христе сделал все необходимое для нашего спасения. «Я принял это прощение как свое личное, — сказал он, — я принял Христа как своего живого Спасителя». «С тех пор, — пишет Пол Негрут, — Корнилеску был уверен, что он принадлежит Богу и что он — новый человек». Его перевод Библии, опубликованный в 1921 году, Библейским Обществом был принят в качестве стандарта, но сам он в 1923 году был отправлен в ссылку православным патриархом и спустя несколько лет умер в Швейцарии.

Швейцария была также родиной и Карла Барта. В период своих довоенных религиозных исканий он попал под влияние либеральных ученых своего времени и разделял их утопические мечты о прогрессе человечества и социальных переменах. Но кровавая бойня первой мировой войны, а также размышления над Посланием к Римлянам развеяли иллюзии либеральных оптимистов. В своем толковании он уже говорил, что «не требовалось больших усилий, чтобы услышать отдаленный оружейный гул, доносящийся с севера» [12]. Опубликование в 1918 году первого издания его комментария означало его решительный разрыв с богословским либерализмом. Он увидел, что Царство Божье — это не религиозная разновидность социализма, которая достигается человеческими стараниями, но совершенно новая реальность[13].

Камнем же преткновения для него было положение о «Божественности Бога», то есть абсолютно уникальном бытии Бога, Его власти и Его деяниях [14]. В то же время он начал понимать всю глубину греха и вины человека. Свое толкование Послания к Римлянам 1:18 (обличение Павлом греховности язычников) он озаглавил «Ночь» и писал о стихе 18–м:

«Наше отношение к Богу не божественно… Мы считаем, что… можем строить наши отношения с Ним, подобно прочим отношениям… Мы берем на себя смелость вести себя как Его компаньоны, покровители, консультанты или уполномоченные… В этом состоит небожественность нашего отношения к Богу» [15].

Барт признавал, что писал об этом «с радостным чувством открытия». «Потому, — добавлял он, — что мощный голос Павла был нов для меня, а значит, и для многих других» [16], а утверждение абсолютной зависимости грешника от суверенной спасающей благодати Бога в Иисусе Христе совершило в нем то, что его английский переводчик сэр Эдвин Хоскинс назвал «бурей и потрясением» [17]. Или, как сказал римский католик и богослов Карл Адам, использовавший военную терминологию своего времени, комментарий Барта взорвался «как снаряд, упавший на игровую площадку современного богословия» [18].

Ф. Ф. Брюс в свое время тоже обратил внимание (хотя и в более краткой форме) на влияние, которое Послание к Римлянам оказало на четверых из этих пяти ученых–богословов. Он мудро заметил, что Послание к Римлянам воздействовало не только на гигантов мысли, но и на «совершенно обыкновенных людей», также испытавших его влияние. Так что, действительно, «трудно сказать, что может произойти, когда люди приступают к чтению этого Послания. Поэтому обращаюсь к тем, кто уже начал читать: будьте готовы к последствиям и помните, что вас предупредили!» [19]