Благодать Бога (3:21 — 8:39)
Благодать Бога (3:21 — 8:39)
«Но ныне» — это одно из замечательнейших противительных выражений Библии. Ибо посреди всеобщей тьмы человеческого греха и вины воссиял свет Благой вести. Павел вновь называет ее «праведностью Бога» (или от Бога) (как в 1:17), то есть это оправдание Им неправедных, что возможно только через Крест, на котором Бог и явил Свою справедливость (3:25 и дал.) и Свою любовь (5:8) и который доступен «всем верующим» (3:22) — и иудеям, и язычникам. Разъясняя смысл Креста, Павел прибегает к таким ключевым словам, как «умилостивление», «искупление», «оправдание». И затем, отвечая на возражения иудеев (3:27—31), он доказывает, что поскольку оправдание возможно лишь по вере, то не может быть никакой похвальбы перед Богом, никакой дискриминации евреев и язычников и никакого пренебрежения к закону.
Глава 4 — это великолепнейшее сочинение, где Павел доказывает, что патриарх Израиля Авраам получил оправдание не по своим делам (4—8), не через обрезание (9—12), не по закону (13—15), а по вере. В дальнейшем Авраам уже становится «отцом всех верующих» — и иудеев, и язычников (11, 16—25). Божественная объективность здесь очевидна.
Установив, что Бог дарует оправдание по вере даже самым большим грешникам (4:5), Павел говорит о чудесных благословениях Божьих своему оправданному народу (5:1 — 11). «Итак…», начинает он, мы имеем мир с Богом, мы находимся в Его благодати и радуемся надежде увидеть и разделить Его славу. Даже страдания не поколеблют нашей уверенности, потому что с нами Божья любовь, которую Он излил в наши сердца Духом Святым (5) и подтвердил на Кресте через Сына Своего (5:8). Все, что Господь уже сделал для нас, дает нам надежду, что мы «спасемся» в последний день (5:9—10).
Выше были показаны два типа человеческих сообществ: одно — отягощенное грехом и виной, другое — благословленное благодатью и верой. Родоначальником прежнего человечества был Адам, родоначальником нового — Христос. Затем с почти математической точностью Павел проводит их сопоставление и противопоставление (5:12—21). Первое сделать несложно. В обоих случаях единичный поступок одного человека оказывает влияние на огромное число людей. Гораздо существеннее здесь противопоставление. Если непослушание Адама принесло проклятие и смерть, то смирение Христа принесло оправдание и жизнь. И действительно, спасающая работа Христа оказалась гораздо сильнее разрушительного действия поступка Адама.
В середине антитезы «Адам — Христос» Павел помещает Моисея: «Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (20). Оба эти заявления были непереносимы для иудеев, поскольку оскорбляли закон. Первое как бы возлагало вину за грех на закон, а второе провозглашало окончательное уничтожение греха вследствие изобилия благодати. Неужели благовествование Павла унижало закон и поощряло грех? На второе обвинение Павел отвечает в главе 6, а на первое — в главе 7.
Дважды в главе 6 (стихи 1 и 15) оппонент Павла задает ему вопрос: считает ли он, что возможно продолжать грешить, а Божья благодать будет продолжать прощать? Оба раза Павел резко отвечает: «Никак!» Если христиане задают такой вопрос, значит они вообще не понимают ни смысла своего крещения (1 — 14), ни смысла обращения (15—23). Разве они не знали, что их крещение означало соединение с Христом в Его смерти, что Его смерть была смертью «в грех» (то есть грех был удовлетворен и наказание за него было принято) и что они воскресли вместе с Ним? В соединении с Христом они сами «мертвы для греха и живы для Бога». Как же можно продолжать жить в том, для чего они умерли? То же и с их обращением. Разве они не отдали себя решительно Богу как Его рабы? Как же могут они вновь вернуть себя в рабство греху? Наше крещение и обращение, с одной стороны, исключили всякий возврат к прежней жизни, а с другой, — открыли путь в новую жизнь. Возможность возвращения назад существует, однако такой шаг совершенно нецелесообразен. Благодать не только не поощряет грех — она запрещает его.
Оппоненты Павла были также обеспокоены его учением о законе. Этот вопрос он проясняет в главе 7, где выделяет три момента. Во–первых (1–6), христиане «умерли для закона» во Христе так же, как и для «греха». Следовательно, они «освобождены» от закона, то есть от его проклятия, и теперь свободны, но свободны не грешить, а служить Богу в обновленном духе. Во–вторых, Павел, исходя (как мне кажется) из своего собственного прошлого опыта, утверждает, что хотя закон и обнажает грех, побуждает к нему и осуждает его, он не ответственен за грех и смерть. Нет, закон свят. Павел защищает закон.
В–третьих (14—25), Павел в ярких образах описывает продолжающуюся острую внутреннюю борьбу. Независимо от того, является ли «падший» [70], вопиющий об освобождении человек возрожденным христианином или остается невозрожденным (я придерживаюсь третьего) и является ли сам Павел этим человеком или это просто персонификация, цель этих стихов — продемонстрировать слабость закона. Падение человека — это не вина закона (который свят) и даже не вина собственного человеческого «я», но «живущего» в нем «греха» (17, 20), над чем закон не имеет власти.
Но ныне (8:1—4) Бог через Своего Сына и Духа совершил то, чего закон, ослабленный нашей греховной природой, сделать не мог. В частности, изгнание греха возможно только воцарением на его месте Святого Духа (8:9), Который не упоминается в главе 7 (за исключением стиха 6). Таким образом, теперь мы, предназначенные к оправданию и освящению, находимся «не под законом, но под благодатью».
Как глава 7 Послания посвящена закону, так глава 8 посвящена Святому Духу. В первой половине главы Павел описывает различные миссии Святого Духа: освобождение человека, присутствие Его в нас, дарование новой жизни, научение самоконтролю, свидетельство человеческому духу, что мы дети Бога, ходатайство за нас. Павел помнит, что мы Божьи дети, а следовательно, Его наследники и что страдание — это единственная дорога к славе. Затем он проводит параллель между страданиями и славой Божьих детей. Он пишет, что творение подвержено разочарованию, но однажды оно освобождается от своих оков. Однако творение стонет как бы в муках деторождения, и мы стонем вместе с ним. Мы страстно, но терпеливо ожидаем окончательного обновления всей вселенной, включая наши тела.
В последних 12 стихах 8 главы Апостол поднимается до величественных высот христианской веры. Он приводит пять убедительных доводов о работе Бога для нашего блага, а в итоге — для нашего окончательного спасения (28). Он отмечает пять этапов, составляющих Божий замысел от прошлой к будущей вечности (29—30), и ставит пять дерзких вопросов, на которых нет ответа. Таким образом, он укрепляет нас пятнадцатью доказательствами несокрушимости Божьей любви, от которой ничто никогда не может нас отлучить.