Глава 30

Глава 30

Война, война, война, война!

Убийства, горе, злодеянья,

И опустевшие дома,

И пепелища, и страданья...

Неизвестный автор

Мисс Стэнхоп вернулась домой в сопровождении мистера Травиллы и его семейства. Он приехал в Лэндсдэйл, чтобы помочь старой леди завершить ремонт особняка и прочие приготовления к приему молодоженов. Когда все было закончено, Травиллы провели несколько недель в гостях у мистера и миссис Росс.

Затем они вернулись в Элмгроув, где жили до середины сентября. Мистеру Травилле необходимо было решить множество деловых вопросов, но в основном они с Элси оставались у Аллизонов из-за настоятельной просьбы Гарольда быть с ним до самого конца.

Гарольд «ушел домой» в самом начале первого осеннего месяца. Он умер спокойно и тихо, как растворяется в синем полуденном небе легкое облачко или утихает вечерний ветерок, уставший перебирать листья сонных деревьев. Капитана Гарольда Аллизона похоронили с воинскими почестями. Проводив его в последний путь, люди вернулись в дом, где Гарольд вырос и возмужал, и где теперь так не хватало его худой фигуры, бледного, но радостного лица, где не был слышен любимый голос, доносивший до близких слова утешения и поддержки. Но, горюя из-за тяжелой утраты, все радовались, что разлука не вечна: однажды они воссоединятся с усопшим в благословенной небесной обители. Там окажется каждый, кто в урочный час сможет сказать: «Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил» (2 Тим.4:7).

Роза была благодарна мужу за то, что он не торопил ее уезжать и дал ей возможность не разлучаться с Гарольдом вплоть до его кончины. Но после похорон и чета Динсморов, и мистер Травилла, и Элси решили, что пора домой.

Вскоре все семейство отправилось в путь. Конечно, они радовались возвращению в родные края, но эту радость омрачали следы, повсеместно оставленные войной. Как много близких людей, молодых и здоровых, которые вместе с ними шли узким путем к горнему Царству, уже скрылись за таинственными небесными вратами! А те, что остались на земле, продолжают идти. И хотя путь к Богу труден, хотя порой не хватает сил, и усталые ноги спотыкаются о каменистые ухабы, рядом с утомленными путниками неизменно идет Тот, Кому не страшны ни земные препятствия, ни адские силы. «Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас» (Рим.8:37). И в назначенный срок все, кто стремится достичь своего небесного дома, покинут этот скорбный мир и воссоединятся с ушедшими.

Наши путешественники прибыли в Вирджинию. Повсюду им встречались печальные последствия разрушительной войны. Они горячо молились, прося Бога о быстром восстановлении разоренного края и о том, чтобы на Родине больше никогда не разгорелось всепожирающее пламя гражданской войны.

Чем ближе они подъезжали к родным местам, тем более удручающей становилась картина. Почти все усадьбы были разрушены или сожжены. Руины домов, разоренные плантации, заброшенные пастбища ничем не напоминали прежние богатые поместья, в которых еще недавно бурно кипела жизнь.

Динсморы и Травиллы направились прямо в Оакс, где собирались жить одной семьей, пока не будет восстановлен Йон. Облачный, дождливый день уже клонился к вечеру, когда они въехали на извилистую дорогу, ведущую к особняку, который они покинули более пяти лет тому назад.

Оакс выглядел заброшенным. Парк и сад заросли, а дом нуждался в ремонте и покраске. Но все уцелело, и вернувшиеся в родные пенаты скитальцы искренне благодарили Бога за то, что в такое нелегкое время у них есть очаг и крыша над головой.

Родственники и слуги вышли на веранду, приветствуя путешественников. В центре небольшой группы стоял седой как лунь старик. Его окружали три женщины в трауре и безрукий мужчина. Рядом толпились дети всех возрастов — от малыша до шестнадцатилетнего юноши. Немного позади махала платком полная женщина с сияющим от радости выразительным шотландским лицом. Это была миссис Мюррей. Вокруг нее, предвкушая встречу с господами, нетерпеливо пританцовывали черные слуги.

Первым из экипажа вышел мистер Динсмор. Он подал руку жене и, поручив Розочку юному Хорасу, поспешил к отцу. Старик заковылял навстречу сыну и упал в его объятия, горько рыдая:

— Сынок, сын мой, единственный сын! Война забрала у меня жену, сыновей, дом. На старости лет у меня никого и ничего не осталось. Никого, кроме тебя.

— Вот так всегда. Вы только послушайте: никого и ничего, — прозвучал рядом язвительный голос. — А дочерей он ни во что не ставит. И внуков тоже. Сыновья, дом и земли — больше на свете ничего нет!

— Анна, как ты можешь! — воскликнула миссис Ховард.

Но обнявшиеся мужчины не слышали недобрых слов недостойной дочери. Отец плакал на плече сына, а сын его утешал.

— Дорогой отец, мой дом — он всегда твой, пока ты согласен в нем жить. А Розлэнд мы обязательно восстановим, и твоя старость будет согрета огнем родного очага и любовью детей и внуков.

Пожилой джентльмен овладел собой, выпустил сына из объятий и сердечно поприветствовал Розу. Увидев молодого Хораса, красивого девятнадцатилетнего юношу, он потрясенно воскликнул:

— О, какой у меня внук! Тобой можно гордиться, — и обнял молодого человека. — И Розочка выросла! Рад тебя видеть, дорогая.

В это время подъехал второй экипаж. Из него вышел мистер Травилла с Виолеттой на руках, а за ним — Элси со старшей дочерью и сыном. Они взошли на веранду в сопровождении Дины, которая держала на руках маленького Гарольда.

— Дорогой дедушка, — нежно сказала миссис Травилла, и голос ее задрожал от волнения. Пожилой джентльмен повернулся к Элси, и она от всего сердца его обняла. — Мой дорогой, бедный дедушка. Мы все постараемся сделать вашу старость спокойной и счастливой. Смотрите, вот ваши праправнуки. Они будут расти и радовать вас.

— Да благословит тебя Бог, дитя мое! — растроганно сказал мистер Динсмор, обнимая внучку так тепло, как не обнимал никогда. — А это, — добавил он, кладя руку на голову маленькой Элси, — твоя точная копия.

— Мне очень жаль вас, дорогой дедушка. Мама мне все рассказала, — прошептала девочка, обнимая старика за шею, когда он наклонился, чтобы поцеловать правнучку.

— И мне тоже, — добавил Эдди, в свою очередь принимая поцелуй прадеда.

— Ах ты, мой мальчик. Хорошие дети, хорошие. О, мистер Травилла! Видите, какие дела? Вы вернулись, но там, где вы оставили красоту и процветание, вас встретили развалины и опустошение, — старческий голос задрожал от горя.

Мистер Травилла сердечно пожал ему руку и представил пожилому джентльмену Виолетту и маленького Гарольда.

Тем временем здоровались и остальные члены семьи. Лора встретила брата, Розу и Элси со смешанным чувством. Она радовалась, что в душе ее жива теплая, как в юности, привязанность к родственникам, и горевала о потерях, которые принесла ей война.

Муж Лоры, мистер Ховард, был искренне обрадован приездом родных.

А вот Анна и Луиза облили родственников холодным презрением, хотя в доме Хораса Динсмора обе они были гостьями и жили за счет старшего брата.

Луиза молча, с мрачным лицом подала каждому кончики пальцев, а Анна вообще отказалась пожать протянутые ей руки, процедив сквозь зубы:

— Янки приехали посмотреть, что они сделали с нашей землей. Не подходите к ним, дети.

— Как тебе будет угодно, — равнодушно ответил мистер Динсмор, проходя мимо Анны, чтобы поздороваться с миссис Мюррей и слугами. — Мое дело — исполнить свой долг перед вами, овдовевшими сестрами.

— Постыдись, Анна! — сказала Лора. — Ты живешь в доме Хораса. Никто из его семьи не воевал против нас. И с чего ты взяла, что они — янки?

— Но они не воевали за нас, — пробормотала обидчица себе под нос, с ненавистью глядя на Элси.

— Успокойся, мадам Джонсон, — сказал ей отец. — Если Хорас сейчас же выдворит тебя из дома, он будет совершенно прав, и никто его не осудит. Элси, — добавил он, увидев, что по щекам внучки покатились слезы, — не расстраивайся, детка. К сожалению, в душе у Анны ничего, кроме злости, не осталось. Не стоит она твоих переживаний.

— Дедушка прав, жена моя дорогая, любимая и золотая, — подтвердил мистер Травилла. — Ты сочувствуешь Анне в ее скорбях — очень хорошо. Но не позволяй ее слепой злобе ранить тебя.

Плакать Элси перестала, но, поговорив с миссис Мюррей и слугами, сразу же удалилась в отведенные ей комнаты в сопровождении мистера Травиллы, детей и своей челяди.

От путешествия по разоренному краю Элси устала душой, и потому ее больно задел оскорбительный прием родных тетушек, которым она искренне сострадала, оплакивая их тяжкие утраты.

— Эдвард, как они ведут себя с моим отцом, да еще в его собственном доме! А с мамой! — горько воскликнула она, садясь на диван и откладывая в сторону шляпку. По ее щекам снова побежали слезы. — С дорогими папой и мамой, добрее которых нет никого на свете!

— Есть. Это ты, любовь моя, — ответил мистер Травилла, садясь рядом с женой и обнимая ее. — Нет тебя добрее на всем белом свете. И милее тоже нет. Да, поведение Анны и Луизы постыдно, но ты-то почему позволяешь себе так из-за него огорчаться?

— Ах, Эдвард, дорогой, ты прав. Я постараюсь не обращать на них внимания. Но сейчас мне надо выплакаться. Я скоро успокоюсь. Никогда не думала, что мне будет так неуютно в отцовском доме. Боже мой, был бы цел Йон, мы бы сразу туда уехали! — вздохнула Элси.

В будуар постучал мистер Динсмор:

— Можно? Я очень рад, что ты поживешь со мной, доченька, — сказал он, садясь по другую сторону от дочери и беря ее за руку. — Меня огорчает, что Аннина выходка так тебя задела, — добавил он.

— Спасибо, папочка. Мне больно не за себя, а за тебя и за маму.

— О нас с мамой не волнуйся, дорогая. Мы взрослые люди, и вполне способны за себя постоять. Скоро все наладится: Анна уже сообщила, что они с Луизой уезжают на восток. Естественно, с детьми, слугами и прочим хозяйством. Они будут жить самостоятельно, ибо не желают иметь с нами ничего общего. Хотя, конечно же, я должен буду их содержать, — и мистер Динсмор засмеялся.

— Я полагаю, ты сочтешь за великую милость разрешение назначить им содержание, — саркастически заметил мистер Травилла.

— Конечно. Должен признаться, я не знаю никого наглее и сумасброднее Анны.

— Позволь нам разделить с тобой эту привилегию.

— Благодарю тебя, друг Травилла, но давай обсудим этот вопрос позже. Я знаю, вы с Элси опасаетесь, что дурно воспитанные дети Анны плохо повлияют на ваших детей. Я тоже боюсь за них и за свою Розочку. Она еще слишком мала, чтобы противостоять такому безобразию. Но, к счастью, Анна с Луизой решили, что до отъезда останутся с детьми и слугами в дальней части дома. Анна мне об этом сообщила, явно надеясь меня уколоть. Она и не догадывается, какой подарок нам преподнесла! Наши дети просто не будут к ним ходить.

— Ох, мне сразу стало легче, — обрадовалась Элси. — А с тетей Лорой мы всегда найдем общий язык.

— Ховарды у меня не живут. Пайнгроув тоже уцелел, и они приехали сюда только на один день, чтобы поприветствовать нас, — сказал мистер Динсмор.

Элси просияла:

— Значит, скоро дом будет целиком наш! Ах, какая я глупая! Переживаю на пустом месте!

— Да и я тоже хорош, забеспокоился из-за пустяков, — улыбнулся ей мистер Динсмор. — Давай, дочь моя, будем мудрее. Анна и Луиза уже ушли на свою половину, так что ты их больше не увидишь. А отец будет с нами.

Лора Ховард, хоть и сама была потрясена и оскорблена поведением сестер, все-таки попыталась оправдать их грубость и неблагодарность.

— Луиза и Анна цережили такое горе, — объяснила она Розе и Элси после чая, — они столько перенесли! Потеряли мужей, братьев. Я уж не говорю об имуществе. В Розленд пришли солдаты генерала Шермана. Вели они себя довольно бесцеремонно. Анна, конечно, не сдержалась, нагрубила им. Солдаты в долгу не остались, отобрали у нее все — деньги, часы, драгоценности. Заодно и у нашего бедного отца вывернули карманы. А потом разграбили и подожгли дом. Вобщем, Розленд сгорел дотла.

Женщины плакали, слушая Лорины рассказы о сценах насилия и вандализма в Розлэнде, Ашлэнде, Пайнгроуве и в других поместьях и окрестных поселениях. Мародеры не пощадили даже священника, того самого, который часто навещал и утешал мать Эдварда перед ее кончиной.

— Он сильно пострадал от конфедератов, а ведь был сторонником Линкольна, — сказала Лора. — Но солдаты Шермана отобрали у него все, а его самого чуть не убили. Я знаю, что он голодал.

— Немыслимо! — воскликнула Роза. — И это американцы! Просто не верится! Но что поделать, война жестока и безбожна. Негодяи получили возможность проявить свою темную сущность в полной мере. Им все равно, на чьей они стороне — лишь бы потешить свои животные страсти. Слава Тебе, Господи, что война закончилась! Избави нас по великой милости Твоей от ее повторения!

— Аминь, — взволнованно отозвалась миссис Ховард и тихо заплакала. — Нэд, сыночек мой ненаглядный! Бедные мои братья! Все они в могиле. А мой покалеченный муж! Мне иногда кажется, что сердце мое не выдержит!

Несколько минут Лора не могла говорить: ее душили слезы. Все молча ждали, пока она успокоиться. Не было слов, которыми можно было ее утешить... Наконец Лора справилась с собой, глубоко вздохнула и сказала:

— Простите. Обидно еще то, что зло творили обе армии, и конфедераты, и федералы. Только и разница, что южане не сожгли Пайнгроув, зато до нитки нас обобрали.

— Дорогая тетя Лора! — прошептала сквозь слезы Элси и нежно обняла миссис Ховард. — Мы не властны вернуть близких, но о материальном ущербе не беспокойтесь — мы вам поможем.

— Спасибо, милая, но я и за всю жизнь не соберу средств, чтобы вернуть вам долг.

— Я дам вам деньги без процентов. Я потеряла доходы от Вайемида, у меня теперь нет рабов, но остальной капитал был вложен в европейские ценные бумаги. Я богата. Муж понес более существенные потери, но все равно наш общий доход очень высок. Я смогу помочь вам всем, мои родные, и очень этому рада. Я обязательно помогу, даже если мне придется продать все украшения!

— Дорогая, ты бесконечно добра, — сказала Лора, глубоко тронутая намерениями Элси. — Мой Эдвард — очень гордый человек, но твою помощь он примет.

На следующее утро, сразу после завтрака, мистер Динсмор с Розой и мистер Травилла с Элси верхом отправились осматривать Розлэнд и Йон. Они хотели оценить ущерб и хотя бы приблизительно представить, во сколько обойдется восстановление поместий.

...Всадники, сами того не ведая, остановили коней как раз там, где, уезжая на фронт, безмолвно прощались с родным домом Уолтер и Артур Динсморы. Никто не поверил, что перед ними любимый, с детства знакомый Розлэнд — так велики были разрушения. Подъездной аллеи не было. Величественные старые деревья, в тени которых даже в самый знойный полдень пряталась благодатная прохлада, были срублены — некоторые сгорели в армейских кострах, другие до сих пор лежали на земле, словно убитые в бою и непогребенные воины. От дома остались только почерневшие каменные стены, глядевшие на взволнованных людей пустыми глазницами окон, да груды пепла и обугленных головешек. Деревья в саду были частью срублены, частью изломаны. Лужайка, истоптанная множеством солдатских ног и конских копыт и изборожденная колесами артиллерийских повозок и пушек, превратилась в грязное неровное поле. Настоящие поля, до войны всегда обработанные и заботливо ухоженные, поросли высокими сорняками и крапивой. Исчезли беседки, заборы, живые ограды... Роза воскликнула:

— Мы, наверное, заблудились! Это не Розлэнд!

— Увы, дорогая Роза, это он! — с горечью отозвался мистер Травилла.

Мистер Динсмор и Элси молчали: они были слишком взволнованны, чтобы говорить. По щекам молодой леди медленно текли слезы.

Мистер Динсмор тронул коня. Остальные потянулись за ним. Всадники неспешно продвигались мимо развалин, и им становилось все горше. В молчании они объехали вокруг дома, а затем осмотрели все поместье.

— Все, все погибло. Разве можно восстановить Розлэнд? — сквозь слезы спросила Элси.

— Почему же нельзя? — удивился мистер Динсмор. — Дом можно построить за несколько месяцев. Очистить поля и выровнять лужайку тоже недолго. Но вот деревья будут расти много лет, и наши дети, да и внуки тоже, не увидят былого великолепия.

Все опять замолчали. В полном безмолвии они приехали в Йон. Поля, окружавшие поместье тоже были заброшены, лужайки и сады заросли, но деревья остались нетронутыми. Дом был разграблен, мебель сломана, окна выбиты, доски, покрывающие полы, почти везде сорваны. В нескольких комнатах, худо-бедно пригодных для житья, обитали слуги, которые не ушли из поместья и встретили вернувшихся господ с таким восторгом, словно те были посланцами небес. Слуги обрабатывали маленький клочок земли, держали нескольких кур, которыми очень дорожили, и собирали плоды и ягоды в саду и уцелевшем винограднике.

Ради Эдварда Элси сделала вид, что она довольна состоянием Иона. Она весело сказала мужу, что в скором времени они восстановят свои владенья, и Йон действительно будет самым красивым поместьем в округе. А по-настоящему она обрадовалась, когда увидела, что уцелело семейное кладбище. Муж по достоинству оценил поведение Элси. Ненадолго оставшись наедине с женою, он с благодарностью обнял и расцеловал ее.

Закончив осмотр, наши друзья сели на грубую скамью, стоявшую под сенью столетних дубов, и обсудили планы восстановления Розлэнда и Иона. Потом все вернулись в Оакс.

Джентльмены сразу прошли к мистеру Динсмору-старшему. Старик одиноко сидел в библиотеке. Сын и зять подробно рассказали ему, что они увидели и что намерены делать. Строительство в Розлэнде начнется, как только будут закуплены материалы и наняты рабочие. Деньги без процентов предоставляет Элси, и мистер Динсмор волен пользоваться ими, сколько посчитает нужным, вплоть до окончания его земной жизни.

Мистер Динсмор знал, что отец никогда не примет деньги в подарок. Действительно, старику стоило немалых усилий, чтобы преодолеть гордость и согласиться взять деньги даже на условиях займа. Но Хорас и Эдвард его убедили. Когда они уходили, Динсмор-старший попросил, чтобы к нему зашла Элси.

Внучка вошла так тихо, что мистер Динсмор ее не заметил, и обомлела: дед сидел, опустив седую голову на руки, и горько плакал.

Опустившись возле старого джентльмена на колени, Элси обняла его и прошептала:

— Дедушка, дорогой дедушка, не плачьте. Я вас очень люблю. Мы все вас любим и почитаем.

— Девочка моя золотая! Внученька, я не заслуживаю твоей любви, — пробормотал мистер Динсмор сквозь слезы. — Я едва замечал тебя, когда тебя привезли в мой дом. А ты была такой маленькой, такой одинокой. Сирота, которую никто не любил. И я тоже...

— Но ведь это было так давно, дедушка! А что было, то прошло. Не откажите мне в удовольствии помочь восстановлению дома моего детства. Он мне так дорог! И потом, дедушка, я уверена, что Господь сохранил мое состояние как раз для того, чтобы через меня послать помощь вам и всем, кто в ней нуждается. А я всего лишь служу Господу.

Мистер Динсмор крепко обнял Элси. Согревая ее шелковистую щеку поцелуями и орошая слезами, он тихо прошептал:

— Да благословит тебя Бог, дитя мое! Я не могу отказаться от твоего благодеяния. Поступай так, как подсказывает тебе сердце.

Наконец-то исполнилось заветное желание Элси, которое жило в ее душе с детства: она сумела найти путь к суровому сердцу деда. С этих пор Элси стала ему так же дорога, как и его собственные дети.

* * *

Был октябрь 1867 года. Наступило тихое утро. Лучи недавно взошедшего солнца согревали возрожденный Йон, который стал еще прекраснее, чем прежде. Усадьба и ее окрестности были покрыты легким туманом. Косые солнечные лучи окрашивали прозрачную дымку в розовые и золотистые тона. Деревья оделись в желтые, багровые, оранжевые и алые наряды, словно приготовились к пышному празднику.

На аллее шумно играли друг с другом и с нянями младшие дети. Старшая сестра, Элси, красивая девятилетняя девочка, сидела на скамье поодаль от веселящейся малышни. Она увлеченно читала Библию.

На веранде стояла мать этих прекрасных детей и наблюдала за ними со слезами радости на глазах. Сердце Элси переполняла благодарность Богу, Который в детстве и юности был ей мудрым Учителем, а теперь, в зрелые годы, неизменно поддерживал и ободрял ее.

Элси услышала знакомые шаги, и рука мужа привычно обняла ее за талию. Повернувшись к своему верному спутнику, она заглянула в его добрые серые глаза. В них светилась любовь — та, что превыше жизни... или смерти. Элси любила мужа такой же любовью.

— Помнишь ли ты, женушка, что сегодня за день? Элси радостно улыбнулась и опустила голову на плечо любимого.

— Да, мой дорогой. Ровно десять лет назад я отдала тебе руку и сердце, вверила тебе свою жизнь и счастье... И, должна тебе сказать, ни разу об этом не пожалела.

— Благослови тебя Господь, родная, за эти слова! Бог невероятно милостив ко мне! Вон сидит наша старшая дочь, читает Писание — а мне кажется, что только вчера я попросил твоей руки. И вот уже десять лет, как ты — моя жена, верная, преданная, любящая. Ты — свет моих очей, радость моего сердца, душа моего дома. Женушка, сегодня я люблю тебя сильнее, чем когда-либо прежде! Если будет на то Божья воля, мы с тобой еще много-много лет проживем в мире, согласии и любви.

— Так и будет! — уверенно ответила Элси. — Муж мой милый, перед нами — вечность, и даже смерть не сможет нас разлучить!