События 1923–1930 годов

Отец Сергий вернулся из заключения, когда все духовенство Новодевичьего монастыря пребывало в расколе, и оказался членом обновленческого клира. Но свою собственную позицию отец Сергий определил независимо и не сразу. Для него наступила пора тяжелых раздумий и усиленной молитвы. Обновленцы развили по-своему обоснованную систему аргументов. Они утверждали, что «хотят жить тем духом почина, вдохновения и свободы творчества, который составляет драгоценный дар Христа Своей Церкви и которым жила и цвела апостольская и святоотеческая Церковь»[93]. Однако вводимые ими новшества в церковном устроении и богослужебной практике вызывали сомнения священника – как оценить происходящее, не погрешить против истины? Ему были известны деяния Вселенских Соборов, он несомненно прочитал воззвание Святейшего Патриарха Тихона, написанное 15 июля…

Здание Троицкого подворья Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Резиденция Московских митрополитов, с 1917 года – святейшего Патриарха Тихона. В 1923 году захвачено обновленцами

www.rio.ru

Остатки некрополя Новодевичьего монастыря

oldmos.ru

Уверение пришло неожиданно и очень скоро. Инокиня Новодевичьего монастыря Елисавета (Детинкина)[94] стала свидетельницей знамения, истолкование которого было очевидно: «Во время наступления обновленцев отец Сергий служил в соборе. Анна Ивановна видит, что во время Херувимской песни отец Сергий воздел руки, а они черные. После службы она пошла к нему домой и рассказала ему об этом. Он, пораженный, ушел к себе в комнату. Во время обеда у них были знакомые. Он вышел и сказал: “Вот сегодня мне пришла мысль: надо ли противиться обновленцам? И Господь показал моей духовной дочери ответ. Она увидела, что руки были у меня черные. Так Господь ответил, где правда”»[95].

Поверженные надгробия

Фото Tvshvyreval

Актеры Театра Вахтангова. Борис Сергеевич третий слева

Архив Е. Б. Долинской

Борис Сергеевич (второй слева) с друзьями

Архив Е. Б. Долинской

Для большей части введенного в заблуждение духовенства решающим словом Святейшего Патриарха стало его воззвание от 15 июля 1923 года, в котором он писал о том, что деятели «Живой церкви» «отделили себя от единства тела Вселенской Церкви и лишились благодати Божией, пребывающей только в Церкви Христовой. А в силу этого все распоряжения не имеющей канонического преемства незаконной власти, правившей Церковью в Наше отсутствие, недействительны и ничтожны! А все таинства, совершенные отпавшими от Церкви епископами и священниками, безблагодатны, а верующие, участвующие с ними в молитве и таинствах, не только не получают освящения, но подвергаются осуждению за участие в их грехе»[96].

Наталья Германовна Аренс

Собрание Е. Б. Долинской

Вскоре клир Новодевичьего Успенского храма покаянием завершил свое пребывание в обновленческом расколе, и уже 10 августа того же года[97], в день празднования Смоленской иконе Божией Матери, торжественное богослужение в монастыре возглавил сам Святейший Патриарх.

В том же 1923 году наметились большие перемены в семье отца Сергия. К этому времени его сын окончил 1-й МГУ и стал хирургом. Но вскоре он оставил медицину и поступил в театральное училище Евгения Багратионовича Вахтангова, после окончания которого был приглашен в труппу этого театра[98].

По совместительству Борис режиссировал в театральной студии Красковской и писал музыку для спектаклей театра Вахтангова и МХАТа. Здесь он познакомился с 18-летней Натальей Германовной Аренс, которая приехала из Ялты для поступления в Московскую консерваторию и успешно прошла приемные испытания. Наталья была очень хороша собой. Вскоре он пригласил девушку домой. Она стала бывать у Лебедевых, часто музицировала.

Отец Натальи – Герман Карлович Аренс, немец, ученый-химик, был состоятельным человеком (между прочим, первым в Москве владельцем автомобиля), имел имение в Ялте, и семья подолгу проживала там. У него было пятеро детей: Надежда, Ляля, Лидия, Димитрий, Наталья (1905 года рождения) и Вера. Мать – Наталья Ивановна Чукмасова, балерина Большого театра – побочная дочь князя Андрея Волконского, записанная как дочь его кучера. Со временем ей удалось восстановить свое имя.

Иконы, которыми отец Сергий благословил на брак Бориса Сергеевича и Наталью Германовну

Собрание Е. Б. Долинской

В мае 1925 года состоялась свадьба молодых людей. Венчал их отец Сергий в Новодевичьем монастыре и благословил иконами Спаса Нерукотворного и Божией Матери «Знамение» (они обе сохранились до сих пор).

Шафером на свадьбе был композитор Николай Петрович Раков. Наталья не раз говорила, что выходила замуж за Бориса не только по любви к этому талантливому и доброму человеку, но в большой мере и потому, что хотела стать членом семьи отца Сергия, его родственницей.

Борис уехал из дома отца. На Петровке в доме № 20, на втором этаже, в коммунальной квартире № 22 у них с Натальей была четырнадцатиметровая комната.

Жизнь вносила свои изменения; возвращаясь домой, сына там отец Сергий теперь не заставал. Конечно, это стало в какой-то мере утратой, но жизнь священника была сосредоточена и «сокрыта со Христом в Боге» (Кол. 3, 3).

Последующие годы принесли много скорбей. На Благовещение 1925 года скончался многострадальный святитель Российской Церкви Святейший Патриарх Тихон. После его смерти безбожная власть с еще большей энергией и изобретательностью продолжила разрушение Православной Церкви. Провокации и угрозы, насаждение местных и общецерковных расколов, с помощью властей боровшихся за свои права, аресты наиболее значительных архиереев и священнослужителей, заключение (как оказалось потом, пожизненное) Местоблюстителя Патриаршего Престола митрополита Петра (Полянского) – вот обстановка, в которой необходимо было продолжать служение Богу.

За три месяца до ареста, 14 сентября 1925 года, святитель Петр (Полянский) составил и разослал два обращения ко «всем благочинным и настоятелям храмов города Москвы и Московской области». Одно из них было посвящено восстановлению церковной дисциплины, другое – недопустимости введения «различных, часто смущающих совесть верующих новшеств при совершении богослужения, и отступления от церковного устава вообще». Это было увещание клиру сохранить от разрушения Православную Церковь и ее устав: «возлагаю на обязанность отцов благочинных неослабное наблюдение в подведомственных им храмах за уставным совершением богослужений, без всякого отступления от богослужебного чина»[99]; «констатируя с великой скорбью случаи нарушения дисциплины в жизни клира, в предотвращение их прошу отцов благочинных, настоятелей храмов и других членов причта “любовью служить друг другу” (Гал. 5, 1), стараясь “сохранять единство духа в союзе любви” (Еф. 4, З)»[100].

Святитель Петр (Полянский)

ЦИА ПСТГУ

Слова святителя Петра, по существу обращенные к каждому священнослужителю, скоро оказались его завещанием. И остались таковыми для отца Сергия, любовью послужившего многим клирикам и мирянам и сохранившего неизменное ревностное отношение к соблюдению церковных установлений во всех обстоятельствах своей жизни.

1927 год памятен появлением 29 июля «Послания Синода ко всем верующим», называемого чаще июльской Декларацией Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского), ставшей печальной вехой в истории уничтожения советской властью Русской Православной Церкви.

Создание этого документа было инициировано ОГПУ с целью спровоцировать разрушение единства Церкви. Изданием «Послания Синода ко всем верующим» (Декларации) ознаменовалось начало нового курса церковной политики. В ней от имени Священного Синода провозглашалась и вменялась в обязанность всем верующим неприемлемая для Церкви солидарность с политикой государства во всех ее аспектах, а отсутствие таковой осуждалось. Те верующие, которые нарушали обязательства лояльности, данные за них Декларацией, подлежали прещениям церковным и преследованиям гражданской власти. Тем самым верующие лишались права на исповедничество, воспринимавшееся теперь не как подвиг стояния в вере, но как политическое преступление.

Конечно, далеко не для каждого епископа, клирика и мирянина была приемлема такая мера компромисса с властью, и далеко не все согласились продолжать служение под возглавлением митрополита Сергия. Новый церковный курс вызвал «негативную реакцию в глубине церковной среды… и серьезный раскол внутри по-настоящему церковного народа»[101]. ОГПУ с явным удовлетворением констатировало: «Разосланное в августе митрополитом Сергием “Послание Синода ко всем верующим” (опубликованное в “Известиях ВЦИК” от 19 августа сего года), которым Сергий торжественно провозглашает полную лояльность церкви к советской власти, внесло смятение в среду верующих и духовенства. Произошло разделение на две почти равные части»[102].

Зосимовский старец Алексий (Соловьев)

ЦИА ПСТГУ

Начинался новый тяжелый период в истории Русской Православной Церкви, который предстояло прожить, пронести как ниспосланный крест, подклонившись под крепкую руку Божию. Зосимовский старец Алексий (Соловьев) не благословил духовных чад отделяться от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, разрывать с ним каноническое общение. И протоиерей Сергий, преданный сын своего духовного отца, сохранил послушание Заместителю Патриаршего Местоблюстителя.

В 1928 году отец Сергий пережил скорбь и утрату, не только общецерковную, но и личную. 2 октября 1928 года отошел ко Господу «великий авва» зосимовский старец Алексий (Соловьев). 4 октября на его погребение в Петропавловском храме Сергиева Посада собрался целый сонм духовенства – для того времени событие выдающееся. Приехали шесть архиереев, три архимандрита, три игумена, три митрофорных протоиерея… Чин отпевания совершил архиепископ Бийский Иннокентий (Соколов). В кругу многочисленных клириков, принимавших участие в отпевании, молился о упокоении своего духовного отца и митрофорный протоиерей Сергий Лебедев.

Отцу Сергию было 54 года, и сам он был уже окружен многочисленной паствой. Ее росту частично способствовало расширение сферы деятельности сына, вследствие чего все возраставшее множество разнообразных друзей и знакомых Бориса собиралось вокруг его отца. Молодые актеры и музыканты стали постоянными посетителями домика отца Сергия, всегда готового чутко прислушаться к чувствам и мыслям тех людей, с кем входил в соприкосновение, и принять в них участие.

Kонстантин Сергеевич Станиславский

Духовными чадами священника, по воспоминаниям внучки отца Сергия, были также Владимир Иванович Немирович-Данченко, Константин Сергеевич Станиславский и его супруга, вахтанговцы Б. Щукин, Б. Захарова, Цецилия Мансурова… Они высоко ценили меру духовного, молитвенного, сердечного участия, которое батюшка дарил каждому из них, видели плоды его духовного руководства и отвечали самой искренней любовью и глубоким благоговением. Станиславский подарил ему икону преподобного Серафима Саровского, молящегося в своей келии. На обороте написал: «Моему великому духовному отцу от Константина Алексеева[103]».

В «бывшем» Новодевичьем монастыре отправление богослужений разрешалось до 1929 года, и отец Сергий с насельницами обители одиннадцать лет могли молиться в оставленных им храмах обители, число которых со временем уменьшалось. К этому времени в монастыре проживало уже 700 человек, и все здания обители, кроме Смоленского собора, были разделены на маленькие комнатки, устроены кухоньки и туалеты. Территория застроена сараями. Число монастырских помещений, занимаемых Музеем раскрепощенной женщины, неуклонно росло. В 1926 году он был расширен и преобразован в историко-бытовой и художественный музей «Новодевичий монастырь»[104].

Когда монастырь юридически перестал существовать, прежняя община была зарегистрирована как «Православное религиозное общество» при храме Успения Божией Матери, так как церковь Смоленской иконы Божией Матери была отобрана первой. В списках членов общины-«общества» и приходского совета неизменно значилось имя отца Сергия. Община тщательно исполняла все обязанности, лежащие на ней по договору: уплачивала земельные и страховые платежи, а также содержание сторожей музея, совершала текущий ремонт церквей, осуществляла дневную и ночную охрану храма, приводила в порядок территорию монастыря. Но все прилагаемые усилия и труды не обеспечивали никаких гарантий. Общине приходилось непрерывно бороться за сохранение монастырских церквей, доказывать возможность и законность существования действующих христианских храмов.

В течение нескольких лет тянулась переписка с Церковным подотделом отдела Управления делами и Юридическим отделом Московского совдепа, Административным отделом Мосгубисполкома, Главнаукой, Хамовническим комиссариатом… Все труднее становилось удовлетворять растущим требованиям властей, добиваться очередной перерегистрации «религиозного общества» и переданных в его пользование храмов. Несмотря на все предпринимаемые усилия, в 1927 году, вскоре после того как усилиями общины была отремонтирована и покрашена крыша Успенского храма, он был отобран и закрыт. В ведении общины осталась только построенная при Ирининских палатах домовая церковь святителя Амвросия Медиоланского[105], бывшая ранее больничной, предназначенная для отпевания умерших (со времен царицы Ирины Годуновой традиционно называемая Ирининской), маленькая, сырая, но также постоянно находившаяся под угрозой закрытия.

9 февраля 1929 года Административный отдел Мосгубисполкома, подводя итог переписке о закрытии Амвросиевской церкви, сообщает в Мосгубисполком о принятом решении: «Адмотдел Мосгубрисполкома доводит до сведения Мосгубисполкома, что указанная церковь домовая, одна из пяти зданий культа бывшего Новодевичьего монастыря, находящаяся в пользовании группы верующих, причем группа эта в большинстве состоит из монашек бывшего монастыря. Имея ввиду разъяснение Наркомюста о закрытии всех домовых церквей, а также соглашаясь с заключением музейного отдела МОНО и Главнауки, Адмотдел Мосгорисполкома полагает необходимым просьбу объединения квартиронанимателей во владении бывшего Новодевичьего монастыря о закрытии бывшей домовой церкви, так называемой Ирининской, удовлетворить, передав освободившееся помещение под нужды квартирантов музея»[106].

Одновременно готовилось распоряжение более общего характера. Уже 11 марта Главнаука обратилась в Президиум Моссовета с предложением о ликвидации в монастырях-музеях культа, поскольку «усиливающееся антирелигиозное движение в самых широких слоях московского населения, особенно проявившееся за время текущей предвыборной кампании, позволяет поставить вопрос о ликвидации отправления культа в бывших монастырях, которые в качестве историко-архитектурных памятников используются для культурно-просветительной работы»[107]. По мнению Главнауки, постоянное соседство музея с «крепко осевшим гнездом церковников становится все более нетерпимым. Неизбежный колокольный звон, характерные фигуры “бывших” монашествующих и богомольцев, накладывающие свой отпечаток на все окружение музея, так резко противоречат современным идеологическим заданиям, что должны быть окончательно изгнаны»[108]. Это означало закрытие монастыря.

Отец Сергий на монастырском кладбище 1928 г.

ЦИА ПСТГУ

15 марта Президиум Мосгорисполкома принял постановление № 18 о закрытии Ирининской церкви Новодевичьего монастыря[109]. Члены церковно-религиозной общины были официально извещены только о том, что Ирининская церковь подлежит закрытию, без приведения какой-либо аргументации. 9 апреля они обратились в Президиум ВЦИК с просьбой о пересмотре решения. Но 19 апреля 1929 года Президиум Моссовета, заслушав на заседании и «соглашаясь с мнением Главнауки о том, что постоянное соседство организованных в бывших монастырях советских просветительных учреждений, построенных на антирелигиозной установке, с отправлением на той же территории религиозного культа недопустимо»[110] принял постановление № 28, предписывающее «все церкви, в которых еще происходят богослужения на территориях монастырей Донского, Новодевичьего и Симонова закрыть, а предметы культа, не имеющие музейного значения, передать группам верующих близлежащих церквей по описи».

Амвросиевская (Ирининская) церковь Новодевичьего монастыря. Вход в трапезную часть. 1920-е годы

ГА РФ

Амвросиевская церковь. Иконостас

ГА РФ

Амвросиевская церковь. Интерьер трапезной

ГА РФ

Амвросиевская церковь. Интерьер. Иконостас трапезной

ГА РФ

Амвросиевская больничная церковь. Современный вид

ГА РФ

11 июня член Президиума ВЦИК Смидович направил в Президиум Моссовета сообщение о том, что Президиум ВЦИК принял к сведению постановление Президиума Моссовета о ликвидации отправления культа в Донском, Новодевичьем и Симоновом монастырях и оставил просьбу верующих о пересмотре постановления без удовлетворения. Верующим было предложено «удовлетворять свои религиозные потребности в церкви так называемых Семи Вселенских соборов[111], находящейся на расстоянии одной четверти километра от Новодевичьего монастыря»[112].

Церковь Святых отцов VII Вселенского Собора (Седьмовселенская)

Фотоархив ПСТГУ

9 августа 1929 года община церкви Семи Вселенских соборов приняла «предметы культа» Амвросиевской церкви, и 12 августа последний храм Новодевичьего монастыря был закрыт.

Но в феврале следующего года была закрыта и Седьмовселенская церковь. 18 апреля 1930 года монастырская община обратилась во ВЦИК СССР с заявлением о предоставлении ей свободного соборного храма бывшего Новодевичьего монастыря, либо двух малых надвратных церквей для совершения богослужения монастырским духовенством. Они писали: «Район нашего прихода, окружностью в 10 верст, с православным населением бедняцким и рабочим в 60 000 остался без храма. Ближайшие к нашему району храмы находятся на значительном расстоянии и переполнены своими прихожанами, почему мы терпим большие затруднения в удовлетворении наших религиозных нужд»[113]. На ходатайстве общины Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) написал от своего имени: «Присоединяюсь к настоящему ходатайству и прошу обратить внимание на законные нужды столь многочисленного прихода»[114]. Ответа не последовало. 29 апреля того же года община вновь обратилась с таким же заявлением к члену Президиума ВЦИК П. Г. Смидовичу. Видимо, верующие не знали содержания принятых постановлений, которые исключали возможность восстановления богослужений. Ни одна церковь возвращена не была.

Священник Вячеслав Занков. Тюремная фотография

Из материалов следственного дела 1937 г.

Отец Сергий получил место при церкви Живоначальной Троицы в Зубове, на Пречистенке. В конце 1920-х годов здесь служили два протоиерея: Петр Петрович Нечаев и Вячеслав Сергеевич Занков[115], определенный в этот храм в 1920 году, при своем иерейском рукоположении.

Отношения между клириками Троицкой церкви сложились самые благожелательные.

Об отце Вячеславе отец Сергий писал родным из ссылки: «В прошлом я немало видел от него доброго, [вплоть] до инициативы, ему принадлежащей, выделять мне полную священническую долю включительно»[116].

Очередным шагом властей в притеснении Церкви было введение налогов на храм такого размера, что выплата их оказывалась практически невозможной. Невнесение налога служило предлогом для закрытия церкви. В конце 1930 или начале 1931 года отцу Сергию также прислали предписание внести непомерно большой налог. Анна Детинкина пошла по всем адресам духовных чад и деньги собрала; сделала конверт, запечатала его, положила в черную варежку и чуть ли не в последний день уплаты постучала в окно дома отца Сергия и бросила конверт, засунутый в варежку, в открытую форточку. После этого отец Сергий называл ее Хитринкиной. «Какой-то трубочист подкинул мне конверт», – говорил он[117].

К началу 1930-х годов опасно и трудно стало посещать храмы. «Была введена “скользящая пятидневка”… за прихожанами велась усиленная слежка, спрашивали в храмах: “Откуда вы? Почему не пошли в храм около дома?” Отнимались или тихонько уносились сумки, портфели (в поисках информации). <…>

Церковь Живоначальной Троицы в Зубове, 1920-е годы

mosday.ru

Лужнецкий проезд. Дом отца Сергия

Архив Е. Б. Долинской

Нагнетавшаяся властями ненависть к верующим достигала невероятной степени… известен, к примеру, такой случай: выходит молодая девушка из ворот дома, осеняет себя крестным знамением. Навстречу ей идет женщина средних лет. Она на мгновение останавливается и плюет в лицо девушке со словами: “Вот тебе за твоего Бога!”»[118].

Карта окрестностей Новодевичьего монастыря до переименования Царицынских улиц

Частный архив

Современная карта окрестностей Новодевичьего монастыря после переименования улиц

Но серенький «домик-крошка в три окошка»[119] по-прежнему оставался тем кровом, под которым неизменно находили теплый прием и духовную помощь верные члены Церкви – чада отца Сергия: монахини Новодевичьего монастыря, сотрудники клиник Девичьего поля и все обращавшиеся к священнику за помощью. Как духовное сердце Новодевичьего прихода, он получил название Девичка.

В 1924 году, при переименовании Царицынских улиц дому отца Сергия был присвоен новый адрес, с которым он и остался в памяти большинства его посетителей. Поскольку поблизости находились университетские клиники, Царицынские улицы были названы в честь выдающегося хирурга и ученого Николая Ивановича Пирогова (1810–1881) Пироговскими. Лужнецкий проезд, проходящий вдоль стены Новодевичьего монастыря, был продолжением Малой Царицынской улицы, с 1924 года ставшей соответственно Малой Пироговской. Дом отца Сергия, находившийся в конце Малой Царицынской улицы (№ 73), оказался не в конце Малой Пироговской (она короче Малой Царицынской), а в начале Лужнецкого проезда и получил № 5.