Переселение душ

В качестве первого в истории каббалы указания на то, что после смерти душа переселяется в другое тело, Гершом Шолем приводит цитату из трактата двенадцатого века «Сефер Бахир». Характеризуя еврейский мистицизм как антифилософское и антиаристотелевское течение и уподобляя его мистическим движениям, развившимся в рамках христианства и ислама, он объединяет три эти дуалистические (а,  следовательно, «еретические») традиции под общим названием «гностицизм». Каббалистический термин «гилгул» он переводит «буквально как ‘переворачивание’ или ‘перекатывание’» <1>. Три дуалистические вероучения, по его мнению, основаны на стремлении к искуплению за пределами физического тела. Шолем — безупречно добросовестный учёный, однако в данном случае буквальная интерпретация помешала ему выявить символическую функцию рассматриваемого термина. Для каббалиста «душа» — это не какой-то материальный или эфирный объект, а фигуральное обозначение различных уровней человеческого сознания. Везде, где идёт речь о руах, нешаме или нефеш, имеются в виду определённые стадии медитативного процесса. Иными словами, душа (сознание) не в буквальном смысле переселяется после смерти из одного тела в другое, а переходит (перепрыгивает, «перекатывается») из одного мира (сефиры) в другой в медитативном восхождении в высочайшую сферу безмыслия.

От периода Меркабы до наших дней мистики в своих руководствах для учеников постоянно указывали, что уровень души, именуемый «руах», тождествен дыханию и что так называемое «насаждение сада» — это метафорическое обозначение медитативной техники, требующей от каббалиста посвятить всю свою жизнь практике перестановки букв и пения священных Имён. В этом контексте следующий фрагмент из книги «Бахир», приведенный Шолемом, следует понимать не как обоснование идеи метемпсихоза, а, скорее, как зашифрованные наставления к медитации:

« ‘…почил и покоился’ [Исход, 31:17]…Из этого следует, что с того времени все души отлетают, как сказано: ‘[Он] почил [шават, что также можно прочесть как шаббат — “суббота”] и покоился’. В тысячу родов, как сказано: ‘…слово заповедал в тысячу родов’ [Псалтирь, 104:8].

…Иди и смотри. Это как человек, который насадил виноградник в своём саду и ожидал, что тот принесет добрые плоды, а тот принёс дикие ягоды [по Исаия, 5:2]. Он увидел, что потерпел неудачу, — и тогда он обустроил его заново, обнёс его оградою, залатал бреши, обрезал [лозы] диких ягод и насадил [виноградник] во второй раз. И увидел он, что снова потерпел неудачу, — и снова обнёс его оградою, и снова обрезал его и насадил вновь. Сколько раз? Сказал Он: в тысячу родов, ибо писано: ‘…слово заповедал в тысячу родов’ [Псалтирь, 104:8]. Вот что означает [талмудическое] речение [‘Агига’, 13b]: ‘Девятисот семидесяти четырёх родов недоставало [до тысячи], когда Святой, да будет благословен Он, встал и насадил их в каждый род’» <2>.

«Покой», о котором сказано в начале этого отрывка и вслед за которым появляется образ отлетающих душ, соответствует задержке дыхания после выдоха — процедуре, которой сопровождаются перестановки букв священного Имени и которую следует повторить тысячу раз. Далее следуют подготовительные наставления к технике медитации, именуемой «насаждением». Ученику велят «обнести оградою» место для медитации, то есть отгородиться от мирских забот (хитбодедут); «залатать бреши» вокруг виноградных лоз, то есть выполнить медитацию в технике тиккун, связав сознание с одной из красных или зелёных сефирот, высшей или низшей; и, наконец, «обрезать» отвлекающие мысли. Только после этого можно произносить священные Имена, и всю эту процедуру следует повторить не менее тысячи раз.

Далее Шолем утверждает, что «ризы», упоминаемые в книге «Бахир», обозначают многочисленные «нечистые» материальные тела (в том числе и тела животных!), в которые вселяется реинкарнирующая человеческая душа. Мы же полагаем, что автор «Бахира», предвосхищая предостережения из книги «Зогар», напоминает ученику о том, что под обманчивыми «ризами» (т.е. экзотерическим уровнем толкования Торы) таится Шехина, сокрытая от непосвящённых.

Став достоянием малообразованных масс, подобные буквальные прочтения каббалистических текстов превратились в пищу для суеверий и предрассудков, связанных с идеями греха и наказания, заслуг и вознаграждения. Первоначально считалось, что реинкарнация — это наказание, уготованное исключительно грешникам. Но в XIII – XIV вв. сложилось представление о том, что переселению в новые тела подвержены и души патриархов и праведников, а также людей, оставшихся бездетными. Именно в этот период зародилась тенденция называть «каббалой» эклектичную смесь самых невероятных воззрений — тенденция, ознаменовавшая собой момент, когда спекуляции по поводу еврейских мистических трактатов стали вызывать к себе больший интерес, нежели освящённая традицией каббалистическая практика.

К ошибочному пониманию медитации как магического обряда ведёт и представление о том, что душа может приобретать черты или качества, заключённые в «искрах» другой души (эта идея восходит к обычаю сафедских мистиков медитировать в поисках вдохновения на могилах великих учителей древности). Известно, что ученики Лурии получали указания медитировать на определённые сефирот — в зависимости от своего темперамента и уровня духовного развития. И поскольку праведники рассматривались как сосуды духа, обеспечивающие связь сознания с сефирот, то заимствование «искр души» праведника означало отнюдь не буквальное слияние с его с душой в процессе посмертной реинкарнации, а прижизненное медитативное устремление к духовному качеству, воплощённому в соответствующей сефире. Народные суеверия, возникшие в связи с популяризацией каббалистической практики, породили не только представление о том, что душа может черпать силу из души праведника, но и повсеместно распространённое в девятнадцатом веке убеждение, что к путешествующей душе якобы могут присоединиться злые, демонические «искры». Хуже того, душа, сбившаяся с пути, может вселиться в тело животного. Появились легенды о диббуках — проклятых душах, которые могут пожрать душу человека и вселиться в его тело. Чтобы обезопасить себя от подобной одержимости, невежественные деревенские знахари и доморощенные «мастера» гематрии изобретали всевозможные «заговоры» и «заклинания», выдавая эту бессмысленную тарабарщину за фрагменты древних каббалистических текстов.

Разумеется, возлагать вину за подобные заблуждения на такие книги, как «Бахир» или «Зогар», не имеет смысла. Но утверждать, будто каббала есть не что иное, как оккультизм, или что каббалисты были магами, обладавшими великими сверхъестественными способностями, значит дискредитировать всю традицию еврейской духовной практики. Тот, кто приравнивает высокий уровень духовного развития к способности читать будущее по линиям на лице и ладонях или определять в ходе «астральных путешествий» по иным мирам, какая именно часть души нуждается в «усовершенствовании», только подрывает авторитет серьёзных каббалистов, искренне преданных своему делу. Приведём только один, печальный, но весьма показательный пример того, как каббалу пытались превратить из духовного учения в оккультную систему. Речь пойдёт о том, как образу Адама Кадмона приписали новый смысл, удовлетворяющий суеверным представлениям о реинкарнации.

Первоначально фигура космического человека, восседающего на Престоле, служила метафорическим обозначением той стадии визионерского путешествия, на которой мистик встречает самого себя в облике андрогинного Адама. Но средневековые оккультисты приняли её за буквальное явление Адама, каким тот изображён в Книге Бытия. Вывернув метафорический образ Адама Кадмона наизнанку, они приписали этому «нечестивому Адаму» все человеческие пороки. Если мистики Меркабы переставляли и повторяли буквы, образующие члены космического тела Адама Кадмона, то для читателей анонимного средневекового трактата «Тиккунеи Зогар» эти буквы и соответствующие им числа были средством искупить адамов грех, возвысив в процессе метемпсихоза «искры» каждого из членов своего физического тела. Некогда образ Адама Кадмона служил своего рода мандалой для глубокого сосредоточения внимания в процессе пения и визуализации. Но, подвергшись буквальной трактовке, он дал повод для множества далеко идущих выводов. Утверждалось, в частности, следующее: бесплодие женщины объясняется тем, что в её тело переселилась душа мужчины, и наоборот; грехи Адама повторяются вновь и вновь потому, что его дети до сих пор не вышли из круга перевоплощений; душа может «зачать» от другой души; души могут объединяться в «семьи»; и, наконец, душа еврея ни при каких обстоятельствах не может переселиться в тело животного. Остаётся только гадать, что общего у всех этих домыслов с мистической целью растворения «я» в Небытии.

К шестнадцатому веку этот извращённый образ космического человека на небесном Престоле превратился в метафору рассеяния евреев. После смерти Ицхака Лурии его последователи взялись подвести теоретическую базу под его учение, в результате чего родилась новая версия каббалы. В обоснование изгнанию и бедствиям, выпавшим на долю евреев, возникла идея цимцум (стягивания) — процесса, в ходе которого ветви Древа сефирот отделились от ствола и корня. На заре Творения материальные сосуды, в которые излился Божественный свет, лопнули, не выдержав его чрезмерно яркого сияния. Искры, вылетевшие из этих разбитых сосудов, смешались с душами всех живых существ. Но вместе с ними в сотворённый мир проникли клипот — «осколки», «оболочки» материи, которые и стали причиной всякого зла. Долг каббалиста состоял в том, чтобы очистить свою душу от пагубных «оболочек», цепляющихся за неё на протяжении всех бесчисленных реинкарнаций, а затем воссоединить душу с её корнем на Древе сефирот, что поможет восстановить разбитые сосуды и возвратить всё Творение к Первоистоку. Так метафоры, которые Лурия использовал для обучения своих последователей медитативной технике йихуд, превратились в аргумент в поддержку идеи метемпсихоза. Не удивительно, что Хаим Виталь, прочитав имя «Каин» буквально как «левое плечо» Адама (Гебура), пришёл к загадочному выводу, что Каин был пророком, «который [поднимется] бесконечно выше Авеля [Хесед]» <3>. С точки зрения каббалиста, практикующего медитацию, в этом утверждении нет ничего странного. Виталь рассматривает сефирот на уровне «Малого Лика» космического человека, где Гебура (Каин) в архетипическом мире Йецире символизирует более высокую ступень медитации, чем Хесед (Авель) в архетипическом мире Асия.

Ещё одной каббалистической идеей, приспособленной к доктрине реинкарнации, стало предписание Виталя не изучать Тору, а сливаться с ней в единое целое. Предупреждая учеников о том, что им придётся «переселяться» до тех пор, пока они не достигнут цели слияния с Торой (Шехиной), Виталь говорит вовсе не о физической реинкарнации, а о длительных медитативных усилиях, необходимых для восхождения по мировому Древу.