БЛАЖЕННЫЙ МОНАХ ТИХОН БОЛЬНИЧНЫЙ

Этот весьма почитаемый Божиим народом подвижник был родом из Тихвинского уезда Новгородской губернии. В Соловецкой обители годы его подвигов пришлись на времена правления монастырем отцов настоятелей Мелетия, Варлаама и Иоанникия.

Последние десятилетия продолжительной соловецкой жизни отца Тихона († 1901) прошли в утеснениях, гонениях, насмешках и великих скорбях. Жизнь он вел странную и загадочную, приняв, очевидно, на себя подвиг юродства. Приснопамятный подвижник имел в это время особое дерзновение — обличать собратьев–иноков в их неприличном и неподобающем монаху поведении, когда таковое с кем?либо из них случалось, причем, независимо от занимаемых ими должностей и положения. Даже отцам настоятелям доставалось выслушивать от него обличения, упреки и слова назидания, если старец замечал у них какое?либо отступление от установленного благочиния.

В последние 20–25 лет своей жизни он упорно, несмотря на настойчивые увещевания настоятеля и старшей братии, стал именовать себя «Тихоном, патриархом Московскими всея России». При этом, к изумлению народа, «сумасшедший» старец обеими руками, как то подобает лишь одним архипастырям, благословлял всех, встречавшихся ему. За это, по приказанию отца настоятеля, он был изолирован от братии и помещен в одну из келий, в то время уже нежилого казенного монастырского помещения, как здесь называли, острога.

Эта весьма строгая мера изоляции от братии диктовалась, согласно мнению монастырского начальства, необходимостью избавить Божий люд от соблазна. К тому же и многие из собратий «странного» старца стали считать душевнобольным.

Окна кельи–каземата отца Тихона выходили на двор, в сторону Святых врат обители. Иногда он сидел у открытого окна и благословлял по–архиерейски проходивших мимо, при том приговаривая: «Я Тихон, Святейший патриарх Московский и всея России». Таким же приветствием и архиерейским благословением встречал старец и специально приходивших к нему богомольцев, среди которых уже прошла о нем молва, как о высоком подвижнике и Христа ради юродивом. Все жаждали услышать от него не только слова назидания, но и пророчеств. Однако блаженный Тихон не всегда удовлетворял неспасительное народное любопытство.

В такой ситуации по настоятельскому распоряжению за ним был приставлен специальный служка — один из монастырских послушников, который часто сердился на блаженного, запирал его на день и более. Бывали случаи, когда отец Тихон находился под замком и по неделе, оставаясь, вдобавок, без всякой пищи. Но никогда крепкий старец не выговаривал за это своему «надзирателю», всегда молчал и в подобных случаях даже не упоминал о трапезе. Поэтому был он постником и как бы по необходимости. Молитвенного келейного правила старца никто не знал. Но часто его видели с воздетыми руками и с горящим взором устремленных горё влажных глаз.

Много скорбей, унижений и насмешек претерпел сей Божий человек от окружавших его монахов, но все это время, исполненный многих евангельских добродетелей, которые буквально озаряли его лицо, по своей любви, кротости и миролюбию всех прощал. Это послужило поводом называть его блаженным. Удивительно и то, что каждого из братий он называл по имени и отчеству, имея все это в своем сердце, не по знанию, а по душевной чистоте. Особенное усердие имел удивительный подвижник к чтению Святого Евангелия.

Еще он часто вдохновенно, но прикровенно уверял окружающих, что в его келье–камере будет когда?то церковь. И действительно, после издания 17 апреля 1905 года тогдашним правительством России манифеста о свободе вероисповеданий, всё помещение, где пребывал в изоляции отец Тихон, под руководством архимандрита Иоанникия было заново перестроено под монастырскую больницу. Непосредственно же в келье–каземате блаженного был утановлен и освящен Святой Престол в честь чудотворной иконы Божией Матери «Утоли моя печали».

До своего помещения в острог подвижник некоторое время пребывал на одном из малых Соловецких островов — Муксалме. Однажды он ходил недалеко от скита и мурлыкал про себя что?то странное, а потом подошел к некоему месту среди кустарников и заглубил в землю сделанный им самим небольшой крест.

«— Отец Тихон, что ты там делаешь? — спросили его братия.

— А это вот церковь здесь будет, — уверенным тоном ответил он.

— А вот и не будет, — возразили ему, — для Муксалмы достаточно и такой часовни, какая сейчас есть.

А блаженный Тихон лишь молча отошел, ибо лишних слов на ветер не пускал, не болтал, а больше всего молчал» (3, с. 115).

Через несколько лет с благословения местного епархиального начальства как раз на том самом месте и был выстроен храм во имя преподобного Сергия, игумена Радонежского.

После сего часть окружающих стала еще более усердна в почитании блаженного старца. И так как одно его пророчество исполнилось, то теперь ожидалось исполнение и дальнейшего, в частности относительно «некоего патриарха Тихона».

Через несколько лет многие стали свидетелями точного исполнения его слов. Разве Русская Православная Церковь не обрели в годину начала большевистской смуты Святейшего Патриарха Тихона? А кто тогда мог думать, что сей кроткий Святейший (а таковым блаженный Тихон его и изображал) в свое время будет заключен в монастырь, в отдельный флигель, недалеко от святых ворот, и что он будет (хотя и при другой обстановке), сидя у открытого окна, благословлять народ или ходить по открытой площадке у своего помещения и благословлять во множестве стекавшихся к нему православных богомольцев?

Приближалось время отшествия отца Тихона в иной мир. Напутствованный Святыми Христовыми Таинствами блаженный ждал дня и часа своего исхода в вечность, что и последовало 30 января (предположительно старого стиля — Ред.) 1901 года. Во время отпевания старца некоторые из братии ощущали исходящее от него благоухание.

«Один из братии говорил так:

— За всю жизнь ощущал благоухание только от двух старцев: отца духовника Филарета и от сего блаженного монаха» (3, с. 115).