Крушение надежд

Завоевание арабами Иерусалима сопровождалось важными, но далеко не однозначными переменами как для остававшихся на Святой земле евреев, так и для всего еврейского мира.

Иерусалимский патриарх Софроний больше всего опасался, что, войдя в город, халиф Омар ибн-Хаттаб (634–644) начнет разрушать христианские святыни. Однако тот поспешил его успокоить, издав специальный указ, объявлявший, что «люди Писания», то есть христиане и иудеи могут спокойно оправлять в нем свои культы, и ни одна христианская церковь не будет разрушена и с нее не будут сняты кресты. Но, к удивлению халифа, этот указ отнюдь не вызвал у Софрония восторга. Патриарх поспешил явиться к новому правителю Иерусалима с вопросом, уж не собирается ли тот разрешить евреям селиться в городе? Омар ответил на него утвердительно, заметив, что с точки зрения ислама иудеи, как и христиане, пользуются равными правами, так как веруют в единого Бога. Софроний попытался отговорить халифа от этой мысли, настаивая на том, что после разрушения Храма евреи утратили право на Иерусалим, однако тот оставался непреклонен. Омар был убежден, что евреи будут способствовать экономическому процветанию города и к нему уже поступили просьбы от 200 еврейских семей из Тверии и ряда других городов разрешить им поселиться в Иерусалиме.

Тогда Софроний стал настаивать на том, чтобы еврейское присутствие в Иерусалиме было ограничено 50 семьями, и в итоге Омар согласился выдать для начала разрешение жить в Иерусалиме только 70 еврейским семьям, оговорив, что в будущем это число может быть увеличено. Вскоре эти 70 семей прибыли в Иерусалим и поселились в районе Храмовой горы. Здесь же они вскоре построили большую синагогу, путь в которую пролегал через ворота в Западной Стене.

Таким образом, завоевание Иерусалима арабами привело к возвращению евреев в их бывшую столицу, что, естественно, не могло не вызвать у них ликования.

Однако очень скоро евреи осознали, что одновременно арабское владычество над Иерусалимом таит для них и немалую опасность, так как, не трогая христианские святыни, арабы (как предполагает ряд историков, по совету все того же патриарха Софрония) решили обратить свой взор на Храмовую гору и воздвигнуть на ней свои мечети.

Согласно преданию, вскоре после завоевания Иерусалима, халиф Омар вызвал к себе десять еврейских старцев и потребовал от них указать ему точное место, где находился Храм, построенный легендарным Сулейманом ибн Даудом (то есть царем Соломоном)и где именно в нем располагалась Святая Святых. Однако, еврейские мудрец, гласит эта легенда, ответили, что не могут этого сделать. По одной версии, отказ евреев объяснялся тем, что они разгадали замысел арабов построить на месте Храма мечеть, и не желали этому способствовать. Согласно другому, менее убедительному предположению, к тому времени даже самые большие знатоки Писания среди евреев уже попросту не знали, где именно находилась Святая Святых Иерусалимского Храма.

Неубедительность этой версии подтверждает продолжение легенды: спустя какое-то время один из этих еврейских стариков явился к халифу и сказал, что укажет ему это место, но при одном условии – что бы мусульмане ни делали на Храмовой горе, они не разрушат Западную Стену.

Это условие было принято, и вскоре после этого новые хозяева Иерусалима принялись расчищать Храмовую гору от камней и возвели над указанным еврейским старцем местом мемориал, получивший название “Мечеть Скалы” (хотя правильнее ее, конечно, называть “Мечеть Камня” – в смысле, камня Мория, над которым и был построен ее купол). Там же, где когда-то располагалась южная часть Храма, была возведена мечеть “Аль-Акса” – «мечеть отдаленнейшая», напоминающая о ночном вознесении пророка Мухаммеда в Небесный Храм.

Арабские источники, в свою очередь, рассказывают эту историю несколько по-другому.

По их словам, халиф Омар ибн-Хаттаб был одержим мечтой побывать на месте, где некогда стоял знаменитый Храм царей Сулеймана и Дауда, считающихся у арабов не менее легендарными личностями, чем у евреев, а также на их могилах. Один из ближайших его советников Кааб Аль-Ахбар, перешедший в ислам еврей, отвел его на это место. Причем халифу пришлось подниматься на Храмовую гору, зажав пальцами нос, чтобы не чувствовать вони от устроенной на ней византийцами мусорной свалки. Аль-Ахбар и посоветовал халифу расчистить это место и построить на нем мечеть «Купол Скалы».

При этом Аль-Ахбар обратил внимание своего повелителя на уникальное месторасположение этой мечети – только здесь направление молитвы мусульман совпадает с направлением молитвы евреев: молясь в сторону Мекки, мусульмане одновременно молятся и в сторону Святая Святых Храма, и таким образом учение пророка Мусы (Моисея) сливается с учением Мухаммеда.

Однако это обстоятельство как раз никак не устраивало Омара, и потому он и объявил, что «Купол Скалы» будет не мечетью, а мемориалом. Для молитвы же он решил построить в Южной части Храмовой горы еще одну мечеть, в которой мусульмане должны были молиться в сторону Мекки, оказываясь, таким образом, спиной к камню Мория и бывшей Святая Святых Храма.

Причем оба эти здания были довольно скромны, так как с точки зрения Омара Ибн-Хаттаба, Иерусалим был святым городом для мусульман лишь потому, что он являлся святыней для предшествовавших исламу и родственных ему иудаизма и христианства, и не более того.

Однако ситуация круто изменилась после того, как в 656 году мусульмане раскололись на шиитов и суннитов, то есть тех, кто считал, что халифами могут быть только прямые потомки Мухаммеда, и тех, кто настаивал на том, что пост «наместника пророка» может занимать любой мусульманин, избранный его единоверцами. Возникший в результате этого раскола в 661 голу суннитский халифат возглавил потомок знатного рода Омейя Муавия, объявивший своей столицей Дамаск.

Третий халиф династии Омейядов Абд Эль-Малик (685–705) прекрасно понимал, что пока в руках шиитов находятся две главные святыни ислама – Мекка и Медина, – его власть и авторитет в исламском мире будут находиться под сомнением, и потому решил в срочном порядке обзавестись собственной святыней. Это был поистине гениальный политический ход, однако выбор такой святыни у Абд Эль-Малика был невелик – ею мог стать только Иерусалим, с которым были связаны имена столь хорошо знакомых мусульманам по их мифологии Дауда-Давида, Сулеймана-Соломона и Исы-Иисуса. Именно Абд Эль-Малик или кто-то из его придворных богословов и связал окончательно «мечеть отдаленнейшую» из 17-й суры Корана с Храмовой горой, объявив, что именно отсюда пророк Мухаммед вознесся на небо.

Это позволяло Абд Эль-Малику не только объявить Храмовую гору священным для мусульман местом, но и создать и внедрить в массовое сознание мусульман контр-христианскую легенду, в которой вознесению Христа противостояло вознесение Мухаммеда. И уже основываясь на этой легенде, Эль-Малик строит над «камнем Мория», с которого, согласно преданиям началось сотворение мира, величественный мемориал «Купол над Скалой» – куда более величественный, чем господствовавшие до того над городом Церковь Вознесения и Церковь Гроба Господня. К югу от «Купола», в направлении Мекки он строит довольно большую мечеть «Аль-Акса» – «мечеть отдаленнейшую».

Историки до сих пор спорят о том, стояли ли до этого на местах «Купола» и мечети «Аль-Акса» некие здания, построенные еще халифом Омаром, или нет. Но это, в общем-то, не так уж и важно. Важно то, что появление мемориала «Купол Скалы» и «Мечети Аль-Акса», куда более грандиозных, чем два главных христианских Храма Иерусалима, были блестящим ответом ислама конкурирующему христианству, заставлявших воспринимать Иерусалим прежде всего как мусульманский, а не христианский город.

И сегодня в качестве главного символа Иерусалима во многих туристических справочниках и буклетах используется именно восьмиугольное здание «Купола Скалы» с его покрытым золотом куполом и стенами, украшенными цитатами из «антихристианских» сур Корана.

Таким образом, объявление Храмовой горы третьей по значению святыней ислама произошло исключительно вследствие принятой в мусульманском мире практики манипулирования религиозным сознанием ради достижения политических целей.

Появление на Храмовой горе мусульманских святынь, в свою очередь, означало крушение многих еврейских надежд – ведь пока это место пребывало в запустении или не играло для мусульман большой роли, возрождение на ней Храма представлялось делом пусть и трудным, но вполне осуществимым. Теперь же, когда арабы построили на ней свою новую святыню, снос мечети и строительство на ее месте Храма становилось почти нереальным.

Вместе с тем, отреставрированные арабами стены Иерусалима (которые ряд раввинистических авторитетов считает внешними стенами Храмового комплекса) и входные ворота в них, привели к тому, что евреи стали молиться у восточной стены города и у ее ворот, прежде всего, ворот Хульда.

Видимо, именно в этот период берет свое начало сохранившаяся до сих пор еврейская традиция обходить с молитвами все ворота Иерусалима.

Сведения о судьбе Западной Стены в последующие века крайне туманны и отрывочны, однако из них можно понять, что евреи продолжали приходить к этой святыне и молиться возле нее.

Так, в “Родословной книге” раввина Шмуэля бар Пальтиэля (980-1015) говорится, что он пожертвовал не только 20 тысяч динаров в пользу сирот, вдов и знатоков Торы, но и “масло для святилища, расположенного неподалеку от Западной Стены” – то есть на располагавшуюся неподалеку от этой Стены синагогу.

В 1099 году Иерусалим переходит в руки крестоносцев, и Храмовая гора становится сначала местом резиденции короля Балдуина, а затем вотчиной рыцарского Ордена тамплиеров – храмовников. Они превращают “Купол Скалы” в Храм Господа, а мечеть “Аль-Акса” – в свой монастырь, однако и после этого мы находим упоминания Западной Стены в различных записках и хрониках.

К примеру, знаменитый еврейский путешественник Биньямин из Туделы[26], посетивший Иерусалим, видимо, в 1170 году в своем рассказе об Иерусалиме описывает Западную Стену и говорит, что евреи часто приходят к ней молиться. Более того – по словам Биньямина из Туделы, многие молящиеся считают своим долгом записать на камнях Стены свое имя или имя человека, за выздоровление которого они молились.

В 1210 году Иерусалим в качестве паломника посетил рабби Шмуэль бен Шимшон, который по его словам, «упал на землю и плакал возле Западной Стены».

Пять лет спустя рабби Менахем бен Перец из Хеврона сообщает в своих записках: “Я побывал в Иерусалиме, был на месте Храма и на Храмовой горе, и у Западной Стены, которая все еще существует”.

Наконец, в датируемой 1333 г. книге “Тропы Иерусалима” знаменитый еврейский мистик рав Ицхак Хило также упоминает Западную стену и приводит в ней ту самую легенду о еврейском старце, указавшем халифу на месторасположение Святая Святых, которая была приведена выше.

А вот затем происходит нечто странное: после 1333 года все упоминания о Западной Стене хотя и не исчезают вообще, но становятся крайне редкими, словно вокруг нее образуется некий заговор молчания, либо она вообще неким магическим образом исчезла из городского пейзажа. И это молчание продолжается вплоть до 1516 года, когда в Иерусалим под победный бой барабанов входят воины турецкого султана Селима Первого Грозного (1467–1520).