IV. Дети Сионские

Доег бен Иосиф остался в детском возрасте сиротою без отца. Мать его ежедневно взвешивала его и по прибавлявшемуся весу жертвовала золото в храм. Во время осады она, мучимая голодом, заколола его и съела. О ней говорил в плаче своем Иеремия:

«Взгляни, Господь, над кем подобное совершил Ты,

Чтоб ели женщины свой плод,

Детей, взлелеянных с любовью?»

И, вторя пророку, восклицал Дух Святой:

«Чтоб в храме Божьем пали

Убитыми священник и пророк!» (Иома., 34)

На одном корабле везли четырехсот пленных детей, мальчиков и девочек, предназначенных для гаремов. Сообразив, куда их везут, дети рассуждали между собою: «Если бы мы утонули в море, мы удостоились бы жизни вечной за гробом?» Более взрослый из них стал разъяснять им: «Господь сказал: “От Васана возвращу, возвращу из глубины морской”, «От Вассана» – из пасти львиной[108], “из глубины морской”» – утонувших в море». Услыша слова эти, девочки бросились через борт и утонули. Видя это, мальчики сказали: «Если девочки, для которых попадать в гаремы есть явление обыкновенное, поступили так, то нам тем более следует сделать это». И также бросились в море. (Гит., 57)

Сын и дочь раби Измаила бен Елиша попали в плен, он – к одному римлянину, она – к другому. По прошествии времени оба эти римлянина разговорились при встрече.

– Имеется у меня раб, – сказал один, – красивее которого не найдется никого на свете.

– А у меня, – сказал другой, – есть рабыня такой красоты, что равной ей не сыскать во всем мире.

И порешили римляне поженить раба на рабыне и детьми, которые родятся от них, делиться между собою. Ввели обоих пленных и оставили их в одной комнате. Забившись в разные углы, сидели они, оплакивая судьбу свою.

– Мне, – говорил юноша, – священнику, потомку первосвященников, взять в жены рабыню!

– Мне, – причитывала девушка, – дочери первосвященника, сделаться женою раба!

Всю ночь провели они в слезах. При свете зари они узнали друг друга. С воплями кинулись они друг другу в объятия и рыдали до тех пор, пока отлетели души их. (Там же, 58)

Дочь первосвященника, Цафнеф бат Пениил, женщина редкой красоты, попала в плен. После проведенной с нею ночи, полонивший ее римлянин надел на нее семь туник и вывел для продажи на рынок. Явился покупатель, человек крайне безобразного вида, и стал требовать, чтобы римлянин сначала дал ему взглянуть на красоту рабыни.

– Нечего тебе, негодный ты человек, глядеть; говорю тебе, что другой такой красавицы на свете нет.

– А все-таки, покажи, – настаивал тот.

Начала Цафнаф снимать с себя туники; шесть сняла, а последнюю разодрала она на себе, бросилась на землю и вывалялась в прахе.

– Владыка мира! – вопила она, – если нас не пощадил Ты, святости имени великого Твоего зачем не щадишь Ты?

И о ней плакал Иеремия, говоря:

«О, дочь народа моего!

Во вретище ты облекись и в пепле

Валяйся, и оплакивай себя,

Как плачут о единственном ребенке:

Придет на нас внезапно истребитель».

Не сказано «на тебя», но «на нас», т. е. на Меня, Господа, и на тебя, народ, пришел истребитель. (Там же)

Одним иноземцем взята была в плен девушка израильтянка. Девушка жила у него в доме и занималась хозяйством. Однажды был ему в сновидении голос: «Отпусти девушку эту из дома своего». Воспротивилась этому жена его. И снова был ему во сне голос: «Если ты не отпустишь ее, я убью тебя». Встал он и отпустил ее на свободу. Сам же пошел вслед за нею, говоря: «Пойду, посмотрю, что станется с нею».

В дороге девушка почувствовала жажду и спустилась к источнику напиться. В ту минуту, когда она оперлась рукою на ограду у источника, ужалила ее змея, и она умерла и упала в воду.

Видевший это иноземец извлек ее из воды, унес и похоронил. Придя домой, он сказал жене:

– Народ этот, как видишь, воистину обречен на гибель гневом Отца Небесного. (Аб. д. Нат., 17)

Когда Накдимон бен Горион выходил из дому в бет-гамидраш, вся дорога устилалась перед ним шелковыми тканями, и бедные шли за ним и забирали себе эти ткани.

Когда он умер, дочери его назначено было из наследства четыреста золотых ежедневно на благовонные вещества.

– Дочерям вашим желаю не более этого! – сказала она, недовольная назначенной суммой.

Невестке Накдимона назначено было двести саа вина на один приварок в неделю. И она тоже осталась недовольной.

Говорил р. Елазар без Садок:

– Дай Господь также мне увидеть народ наш в благоденствии, как видел я дочь Накдимона бен Гориона, подбирающей в Ако ячменные зерна из-под копыт лошадиных.

Выезжал из Иерусалима, верхом на осле, р. Иоханан бен Заккай и шли за ним ученики его. По дороге встретилась ему молодая женщина, которая подбирала ячменные зерна из помета арабских стад. Увидя приближающегося р. Иоханана, женщина закрыла себе лицо волосами и, приблизившись к нему, проговорила:

– Учитель! Дай мне на пропитание.

– Кто ты, дочь моя? – спросил р. Иоханан.

Женщина не отвечала.

– Дочь моя, скажи – кто ты? – повторил р. Иоханан.

– Я дочь Накдимона бен Гориона.

– Куда же девалось богатство твоего отца?

– Учитель! Не даром говорится: «Денег в прок не засолишь».

– А богатство свекра твоего?

– Пошло туда же. А помнишь ли, учитель, как ты свидетелем на брачном договоре моем подписался?

– Помню, – сказал р. Иоханан, обращаясь к ученикам, – в подписанном мною брачном договоре говорилось, что она получает тысячу тысяч золотых динариев из имущества отца, кроме приданного со стороны свекра.

Заплакал р. Иоханан бен Заккай и так сказал он:

– Благо тебе, Израиль, когда ты следуешь заветам Господа, – нет тогда ни народа, ни племени, властных над тобою. Когда же ты идешь против воли Господа, Он подчиняет тебя ничтожному народу, и не только людям, но и скоту народа этого. (Кет., 65–67; Аб. д. Нат.)