Первые испытания
До двадцати двухлетнего возраста р. Элиэзер бен Гиркан ничему не учился. Отец его был богатым поселянином и, занимаясь в обширных размахах хлебопашеством, заставлял своих сыновей исполнять все полевые работы.
Однажды, когда братья были заняты на черноземной полосе, Элиэзеру досталось обработать участок каменистой почвы, и отец застал его за работой в слезах.
– О чем ты плачешь? – спросил отец. – Если для тебя эта работа тяжела, я переведу тебя на черноземное поле.
Но и за работой на новом месте отец застал его плачущим и спрашивает:
– О чем же теперь ты плачешь? Быть может, и эта работа тебе не под силу?
– Нет, – ответил Элиэзер, – а плачу я потому, что меня влечет к изучению св. Торы.
– Но ведь тебе уже двадцать два года, и в таком возрасте вздумал ты начать учиться! Нет, жениться тебе пора. Будут, вот, дети у тебя, ты их и посылай учиться.
Однажды приходит он к отцу и заявляет:
– Ухожу учиться к рабан Иоханану бен Заккаю.
– А я говорю тебе, – отвечает отец, – что ты крошки в рот не возьмешь, пока не распашешь весь участок!
Назавтра, встав чуть свет, отправился Элиэзер в поле и принялся за работу, но вдруг животное, на котором он пахал, оступилось и сломало ногу.
«Мне же ко добру случилось это», – подумал Элиэзер и, бросив все, бежал с поля и отправился в Иерусалим, к рабан Иоханану бен Заккаю.
Как предание гласит, это произошло в канун субботы, и Элиэзер целые сутки[149] оставался без пищи. Мучимый голодом, он брал в рот кусочки полевого шпата, поднятые им на дороге.
Прибыв в Иерусалим, он отправился в академию и, представ перед рабан Иохананом, разрыдался.
– О чем рыдаешь ты? – спросил рабан Иоханан.
– Я учиться хочу.
– Учился ты уже чему-нибудь?
– Нет.
Начал рабан Иоханан обучать его молитвам, потом галахе, по два параграфа в день.
Ревностно принялся Элиэзер за учение. Прошла целая неделя, в продолжении которой он не переставал голодать. Ютился он в это время в бедной коморке на постоялом дворе и голод пытался утолить тем, что сосал чернозем, принесенный им в мешке с родного поля. Узнав об этом, рабан Иоханан позаботился относительно его пропитания на дальнейшее время.
Три года продолжал р. Элиэзер свое учение в академии. И стали братья его говорить отцу:
– Ты подумай только, как поступил с тобой сын твой Элиэзер: бросил старика-отца и в Иерусалим ушел себе! Ты должен пойти и лишить его наследства.
Отец согласился и с этой целью отправился в Иерусалим.
Прибыл старик в Иерусалим как раз в такое время, когда у патриарха был большой прием почетных гостей. Между прочим там находились трое знатнейших граждан Иерусалима: Бен Цицит-Гаксат, Накедимон бен Гурион и Бен Калба-Шабуа. Узнав о приходе отца Элиэзера, рабан Иоханан пригласил его в дом и посадил между почетнейшими гостями.
Сидит Гиркан в глубоком смущении от такого почета. А в это время рабан Иоханан обращается к р. Элиэзеру и говорит:
– Скажи слово перед нами.
– Учитель, – отвечает р. Элиэзер, – что2 я в состоянии сказать? Не может водоем дать воды более, чем влито в него. И могу ли я сказать более того, чему я научился от тебя же?
– Нет, сын мой, – говорит рабан Иоханан, – не водоему подобен ты, но роднику, который самостоятельно бьет непрерывной, живой струей.
Присоединились к рабан Иоханану и ученики его. И, уступая общему желанию, встал р. Элиэзер и начал говорить.
Зазвучала речь столь вдохновенная, какой не слыхал никто до того времени. Как солнце сияло лицо его, и лучи исходили от него, как от лика Моисея. Все присутствующие ослеплены были этим сиянием настолько, что им трудно было бы сказать, дневной ли свет видят они, или ночь была – и вдруг дивным блеском озарилась она…
Встал рабан Иоханан, обнял р. Элиэзера, прижался устами к голове его и воскликнул:
– Слава, слава вам, Авраам, Исаак и Иаков, что явился муж этот в потомстве вашем!
– О ком это, – спросил Гиркан, – говорит патриарх?
– О сыне твоем, Элиэзере, – пояснили ему.
– В таком случае, – заявил Гиркан, – он не так выразился. Надо было сказать так: «Слава Гиркану, от которого такой сын родился!»
С этими словами старик встал на стул и громким голосом заявил:
– Жители Иерусалима! Слушайте: я пришел сюда для того, чтобы лишить сына моего Элиэзера его доли в наследстве. Теперь же я заявляю, что все добро мое перейдет в его исключительное владение; братья же ничего получить не должны.
На эти слова р. Элиэзер ответил так:
– Нет, отец! Если бы я земли попросил у Господа, Он и без тебя мог бы дать мне ее достаточно: «Господу принаадлежит земля и все, что наполняет ее». И если бы золота и серебра я пожелал, Господь и этим сумел бы наделить меня: «Мое все серебро и Мое все золото – говорит Господь Саваоф». Но я ничего, кроме знания, не прошу у Господа. (П. де-р. Э., 1, 2; Аб. де-р. Н., 6; Бер. – Р., 42; Т. Гак., Л. – Лехо; Беца, 13)