Русское монашество в служении человеку

Русское монашество в служении человеку

Христианство пришло на Русь из Византии. Проповедниками Святого Евангелия в основном были иноки, поэтому и утверждение христианства в нашем Отечестве происходило под большим влиянием иноческих идеалов. Сразу же за крещением русского народа стали возникать монастыри и появились черноризцы. Сохранилось предание об основании Спасского монастыря близ Вышгорода греческими монахами, пришедшими на Русь в период крещения ее. К началу XI века уже существовали монастыри Святой Софии, Георгиевский, Ирининский и другие.

Непосредственное влияние на развитие монашества в нашей стране оказали святыни Востока, в том числе Святая земля Палестины и Святая Гора Афон. Монашество православного Востока было школой спасения и той веткой восточного монашества, от которой, по словам Г. Н. Федотова, отделилась русская отрасль [255][1].

Подвиги древних святых отцов являлись примером для подражания многим пастырям Русской Православной Церкви, в особенности священноинокам — устроителям отечественного монашества. Но русские священноиноки смягчили суровые формы аскезы Востока, сделали идеал святости доступным для всех ищущих спасения. Аскеза русских пастырей состояла не в умерщвлении тела, а в воздержании, в непрестанном подвиге молитвы, поста и физического труда. Они внесли и другие черты, свойственные отечественному пастырству: милосердие, жертвенную любовь к людям, благотворительность, странноприимство, любовь к природе, к ее красоте. Они проникались блаженным состоянием, когда созерцали благодатный Божий мир. Смирением, кротостью, терпением, любовью они старались подражать Пастыреначальнику — Господу нашему Иисусу Христу. Их воздействие на христианские души осуществлялось не столько через слово, сколько через дела святой жизни. Подвиг их был направлен на созидание Царства Божия внутри христианской души.

Русское монашество не избегало общественной жизни, как это было в Египте первых веков христианства; ему не были присущи и формы активного вмешательства в жизнь государства, какие мы наблюдаем в монашеских орденах средневекового Запада.

Промысл Божий» определил место русскому монашеству как особо религиозной, культурной и в какой?то мере экономической силы в жизни государства. Не только монастыри как общины, но и уединенные отшельники в своем подвиге сохранили органическую связь с народом, с окружающим миром, от которого они хотя и уходили, но и в уединении особым образом продолжали служить ему.

Вместе с христианством Русь получила письменность и доступ к достижениям мировой культуры. На Руси появились литературные произведения, созданные в Византии, Палестине, Сирии, Египте. В этих условиях решающую роль должны были сьпрать школы как средство широкого распространения просвещения. Учителями в новых школах были духовные лица.

Значительно место монастырей в просвещении славян. В крупных обителях на Руси в третьей четверти XI века образование поднялось до уровня Западной Европы.

Великий поэт Русской земли Александр Сергеевич Пушкин признавал: «Монахам мы обязаны нашей историей, следовательно, и просвещением»[2].

Монастыри воспитывали в своих стенах великих ратоборцев благовествования Христова, которые своею самоотверженною миссионерскою проповедью и бескорыстными трудами возделывали и приумножали благочестие на Православной Руси.

Используя богатый опыт православного восточного монашества, русское иночество явило немало своих великих подвижников. Первые среди них — преподобные Антоний и Феодосий, Киево–Печерские чудотворцы. Они воспитали целый сонм угодников Божиих и явились основоположниками самобытного русского иночества. Киево–Печерский монастырь долгое время оставался духовной школой в Русской Церкви.

В XIV веке в пределах Московского княжества просиял великий авва Сергий Радонежский. Им была основана Троице–Сергиева обитель. Преподобный Сергий был заступником и молитвенником за всю Русскую землю, чудотворцем при жизни и великим ходатаем пред Богом за российскую паству по смерти. Ученики преподобного Сергия шли во все концы Русской земли, насаждая благочестие, воплощая заветы своего учителя, перенимая уклад его обители. Им Русь обязана освоением северных земель и распространением там духовной культуры.

В XV веке в России просияли преподобные Нил Сорский и Иосиф Волоцкий.

Преподобный Нил Сорский принадлежит к числу замечательнейших отцов Русской Церкви. Это был великий пастырь, учитель скитской простоты и созерцательной жизни. Он положил начало скитскому житию, возвысил его и дал ему правильное направление. Творения преподобного Нила еще при его жизни распространялись во множестве списков, находя усердных читателей и последователей.

Преподобный Иосиф Волоцкий явился на Руси строителем общежительного монашеского жития, выдающимся церковным деятелем и богословом. Он был велик также в общественном служении русскому народу и прославился как великий благотворитель во время стихийных бедствий и неурожаев на Руси.

После продолжительного периода ослабления иноческой жизни в XVII?XVIII веках начинается ее возрождение, тесно связанное с именем преподобного Паисия Величковского.

Преподобный Паисий оказал сильное влияние на русское монашество введением и широкой постановкой духовного руководства монахов, так называемого старчества. Он во всей полноте открыл русскому иночеству учение древних святых отцов, восстановил и своим личным примером запечатлел его в умах и сердцах современников.

Великого праведника земли Русской второй половины XVIII — начала XIX века, преподобного Серафима Саровского, еще при жизни почитали святым. Он был отшельником, столпником, затворником и подлинным старцем. Паствой его были многочисленные русские христиане. К нему шли за духовной помощью и утешением тысячи православных людей.

Схиархимандрит Паисий Величковский оказал огромное влияние на появление и благоустроение знаменитой в истории русского духовного аскетизма Оптиной пустыни, которая явила всему христианскому миру плеяду богомудрых старцев, почти целое столетие духовно окормлявших многие и многие тысячи христиан.

В жизни Русской Православной Церкви большое значение имело «ученое монашество» — сословие иноков, получивших высшее богословское образование в духовных академиях.

Среди многих выдающихся ученых богословов и иерархов Русской Православной Церкви XIX века особое место занимает святитель Феофан Затворник. В своих сочинениях святитель Феофан умело сочетал глубину психологического анализа и возвышенность богословия с простотой изложения. Богатое богословское наследие святителя–затворника пронизано мыслью о христианском спасении. Этот вопрос разрабатывается во всех нравоучительных сочинениях епископа Феофана, объединенных идеей Богообщения, составляющей начало, середину и конец христианской нравственной жизни.

Учение епископа Феофана во многом родственно учению преподобного Паисия Величковского. Это особенно заметно в раскрытии тем старчества, умного делания и молитвы. В своих сочинениях святитель Феофан не раз указывал на свое благоговение пред творениями старца Паисия, с которыми он познакомился благодаря епископу Иеремии, своему духовному руководителю. Сам епископ Иеремия начинал монашескую жизнь в Свенском монастыре. Старцем его был отец Смарагд, духовным руководителем которого, в свою очередь, являлся отец Афанасий, ученик самого Паисия Величковского.

Святителю Феофану принадлежит выдающееся место в истории нравственного развития русского общества. Это подтверждено в Деянии Поместного Собора Русской Православной Церкви, посвященного юбилею 1000–летия Крещения Руси, на котором святитель Феофан был канонизирован. «Изволися Духу Святому и нам, — говорится в Деянии Собора, — причислить к лику святых угодников Божиих для всероссийского почитания епископа Феофана Затворника, двадцать восемь лет проведшего в Вышенской пустыни после 25–летнего усердного и плодотворного служения Церкви Божией на различных поприщах. Епископ Феофан через обширную переписку содействовал духовному возрождению современного ему общества. В своих нравоучительных и истолковательных сочинениях он проявил себя как экзегет и богослов. Глубокое богословское понимание христианского учения, а также опытное его исполнение и, как следствие сего, высота и святость жизни святителя позволяют смотреть на его писания как на развитие святоотеческого учения с сохранением той же православной чистоты и богопросвещенности»[3].