Власть евсевиан

Власть евсевиан

В оставшиеся годы правления Константина число сторонников Евсевия росло, многие из них поддерживали Ария и осуждали Александра. Достаточно рано (примерно в 328 г.) Евстафия Антиохийского сместили, а поиски его преемника вызвали волну беспорядков. Официальным поводом к отставке послужило «неподобающее обращение с Августой Еленой», матерью Константина, которая приезжала в Сирию и Кесарию с монаршим визитом. Настоящей причиной явилось, по–видимому, противостояние с оригенистом Евсевием в вопросах догматики. Евстафий категорически отвергал идею великого кесарийца о «единой ипостаси» (Афанасий, «История арианства», 4), но проиграл. Торжествующая оппозиция хотела поставить на его место Евсевия, но тот отказался нарушить Никейский канон, запрещающий епископам переходить из одной церкви в другую. На место главы антиохийской церкви не удалось найти сильного претендента, в течение нескольких лет епископы часто менялись, и это устраивало сторонников Евстафия. Маленькая группа под предводительством Павлина временно затаилась в ожидании удобного момента. В том же 328 г. епископом Александрийским был назначен Афанасий, что также произошло не без осложнений. Вскоре у него возник серьезный спор с мелетианами. По его собственному свидетельству, Никейский собор официально восстановил эту группу во всех правах, они вернулись в Церковь незадолго до смерти Александра, и епископу Афанасию были переданы списки прощенных священников. Однако мелетиане обвинили его в грубости и несправедливости и обратились за поддержкой к Евсевию Никомидийскому и Церкви вообще (Афанасий, «Апология против ариан», 59). Их предводитель, некий Иоанн Аркаф, утверждал, что Афанасий ведет травлю епископа Каллиника и пресвитера Исхиры, во главе церквей ставит отлученных священников, неугодных бросает в темницу и подвергает истязаниям, подсылает людей осквернять алтарь и чашу; да и пост свой он будто бы захватил обманом, наняв лжесвидетелей и убедив судей в своей праведности, хотя сам был замешан во многих черных делах.

Ввиду таких преступлений мелетиане отказывались признать законность его власти. Обвинения в том, что отрубил руку человеку и использовал ее в колдовских ритуалах, а также в том, что склонил одну девушку к сожительству, Афанасий без труда опроверг, о чем сообщает сам с нескрываемой гордостью (см.: Созомен, «Церковная история», 2.25.3–12). Что же касается насильственных мер и угроз, то многие александрийские епископы не пренебрегали такими методами воздействия. Это подтверждается личными записями Афанасия, обнаруженными уже в современный период, хотя не все подробности можно разобрать из–за повреждения папирусов. По крайней мере, ясно, что он, действительно, отдавал под стражу своих противников и держал в страхе всю общину.

Примирение в Египте никак не наступало, несмотря на все старания Константина. Наконец, император решил, что спокойствие обязательно должно быть достигнуто ко дню освящения Воскресенского кафедрального собора в Иерусалиме (ныне он перестроен в храм Гроба Господня). Мать Елена посещала святые места и руководила строительством, присутствовала она и в тот момент, когда глазам рабочих неожиданно открылись руины древнего алтаря и подлинная гробница Христа. В древнейшем свидетельстве о тех событиях, «Жизни Константина» Евсевия, написанной в 338 г., ничего не упоминается об одновременной находке того самого креста, на котором был распят Иисус, хотя в Иерусалиме середины IV века дерево креста почиталось с трепетом, а история о его обнаружении передавалась из уст в уста. Неясно, почему Евсевий так поступил: действительно ли не знал о находке или скрыл намеренно. На освящении храма (в 335 г.) ожидались епископы со всех концов крещеного мира, одновременно намечалось празднование тридцатилетия царствования Константина. Однако поскольку для успешного проведения торжеств требовалось единство, обвинения против Афанасия были вынесены на Тирский собор.

Александрийский епископ знал, что будет признан виновным независимо от истинного положения вещей, многие из судей поддерживали Ария. Сам Афанасий все еще считал бывшего пресвитера еретиком и отказывался принять в свою церковь. Вначале он хотел не являться на заседание, но в конце концов отправился туда и красноречиво опроверг все обвинения. Судьи постановили отправить представителей в Александрию и разобраться на месте, Афанасий покинул зал. Не надеясь на благополучный исход дела, он отправился в Царьград и попытался склонить на свою сторону Константина, а тот призвал к себе наиболее влиятельных епископов и предложил им объясниться (Афанасий, «Апология против ариан», 36). Они (в том числе Евсевий) заявили, что Афанасий грозил закрыть порт и помешать отправке зерна из Египта в Царьград. Этого обвинения оказалось достаточно: возмутителя спокойствия сослали в Галлию, в Тривер (Сократ, «Церковная история», 1.35). На самом деле императору не нужны были нелепые истории, он и без них хотел избавиться от Афанасия ради всеобщего мира. Евсевиане одержали победу, а освящение Воскресенского собора прошло пышно и радостно.

Будучи в Тривере, Афанасий налаживал связи с латинскими церквами, вел переписку со своими многочисленными сторонниками в Египте, писал книги. Знаменитая двухтомная работа по догматике («О язычниках» и " О Боговоплощении») появилась именно там. Некоторые историки датируют ее 318–м годом (до арианских дебатов), но это мнение ошибочно. Арианство там не упомянуто просто потому, что вопрос уже был закрыт. Однако после смерти Константина спор возродился благодаря самому Афанасию: он заявил, что явился жертвой заговора, составленного арианскими еретиками и мелетианскими раскольниками. При жизни императора он молчал, поскольку тот низложил его сам, и не за богословские взгляды, а за силовые методы.

Примерно в то же время в немилость впал другой епископ, Маркелл Анкирский. Его вызвали в Царьград, осудили за ересь и отлучили от Церкви. Все началось с того, что Маркелл возмутился враждебными проповедями сирийского мирянина Астерия и написал гневный трактат против него. Тот был из ариан и особенно любил показывать, что термин «Божия сила», который в 1 Кор. 1:24 применен ко Христу, так же точно может относиться к гусеницам и саранче, поскольку в Иоил. 2:25 греческой Библии Бог называет их «великая сила Моя». Так Астерий наглядно объяснял, что одного имени недостаточно для определения статуса Сына, а потому Маркелл не прав, утверждая, что Христос пребывает внутри Отца, будучи Его Силой. Епископ Анкирский воспользовался этим примером из проповеди противника и создал небывалый по резкости разгромный трактат, потрясший умеренных богословов Востока. Его учение мы уже рассматривали (см. главу 13). Для евсевиан главным врагом Христа и величайшим еретиком был не Арий, а Маркелл, но для Афанасия он стал товарищем по несчастью и соратником в борьбе за истину.