«Согласительное исповедание»

«Согласительное исповедание»

На место Нестория александрийцы избрали Максимиана. Кирилл и Мемнон вернулись в свои епархии, не дожидаясь разрешения императора, которое, впрочем, не замедлило появиться. Кирилл приложил огромные усилия ради установления мира, затратив немало средств и частично пожертвовав репутацией богослова. Основой для сближения с Иоанном Антиохийским стало «Согласительное исповедание», которое было написано в Эфесе антиохийской партией и подано на рассмотрение императору. Кирилл слегка подправил его, снабдил своими примечаниями и в 433 г. послал Иоанну Антиохийскому (Кирилл, «Послания», 39). Халкидонский собор присоединил письмо Кирилла к своим документам, и оно возымело статус закона. В «Согласительном исповедании» антиохийцы излагают богословское учение в свойственной им манере: один Господь Иисус Христос, истинный (совершенный) Бог и истинный Человек; по божеству от Отца рожденный прежде всех веков и единосущный Отцу; по человечеству от Марии Девы рожденный и единосущный всем нам, и это — «союз двух естеств. Посему мы исповедуем единого Христа, единого Сына, единого Господа». Именно такое учение предлагал Несторий, и оно было принято как общехристианское на Халкидонском соборе. Не небесный Христос со Своей плотью, как у Кирилла, а одно Лицо, соединившее в Себе две сущности. Тем не менее, опираясь на учение о «несмешанном союзе», собор поддержал обращение «Богородица». Большинство антиохийцев и раньше не возражали против него. Что же касается толкования Нового Завета, то ограничились миролюбивым наблюдением: «Нам известно, что богословы иные места считают общими, а иные различают на две сущности, так что одни относятся к божеству Христа, а другие к Его человечеству». Кириллу этого было недостаточно.

У Кирилла хранились книги Аполлинария, изданные под именами таких общепризнанных богословов, как Юлий Римский и Афанасий. Из этих работ он заимствовал известный постулат учения Аполлинария: «единая природа Слова Божия воплощенного» (греч. mia physis ton theou logon sesarkomene), который лег в основу его представлений о Мессии. Единство Христа сохраняется, потому что к Слову Божию просто добавилась плоть (целостная человеческая природа). В этом смысле союз является «естественным» или «ипостасным». В греческом языке слово physis, которое обычно переводят «природа», может обозначать отдельную личность, например человека. Во «Втором послании к Несторию» Кирилл пишет о человеческой природе и ее отличиях от божественной, сохраняемых при вступлении в союз, но это лишь для того, чтобы еще раз повторить: Слово Божие управляет всем, что с ней происходит.

Принимая «Согласительное исповедание», выдержанное в антиохийском духе, Кирилл признает единого Христа — Богочеловека, а также идею о двух сущностях. Он позволяет распределить библейские тексты между двумя естествами, то есть отступает от своей четвертой анафемы. В примечании Кирилл не пытается оправдываться за столь резкую перемену; его больше беспокоит, чтобы послание не стало дополнением к Никейскому символу (как «Двенадцать анафем»); кроме того, он сразу оговаривает, что никогда не учил, будто тело Христово сошло с небес, и не смешивал Слово и Плоть.

Так между Александрией и Антиохией был заключен мир, что официально подтвердили патриарх Максимин и папа Сикст III (преемник Целестина). Тем не менее у Иоанна и Кирилла остались сторонники, не желавшие примирения. Некоторые несториане покинули общины и, переселившись в Восточную Сирию, основали там свою церковь. Она распространилась в Персии и Малой Азии, где процветала до прихода ислама, полностью ее вытеснившего. Феодорит Кирский, лучший богослов Иоанна Антиохийского, продолжил борьбу против еретика Кирилла, отказываясь от примирения до самого Халкидонского собора в 451 г. Его примеру следовал Ива Эдесский. Кириллу же пришлось отбиваться от обвинений в по–творствовании Несторию: как он мог согласиться на «две сущности» и не отстоять «единую природу Слова Божия воплощенного»?

В длинном ответном послании Акакию Митиленскому Кирилл объясняет, что «Согласительное исповедание» не разделяет Христа, как то делал Несторий; что антиохийцы отказались от Нестория и несторианства и поддерживают обращение «Богородица»; и что сам Кирилл не отрекается от написанного ранее. Таким образом, он, хотя и с оговорками, утверждает, что в прежних его работах идея о «двух сущностях» сочеталась с концепцией естественного (ипостасного) союза. Поскольку здесь, как и во «Втором послании Несторию», Кирилл излагает свои взгляды предельно ясно и подробно, можно сделать однозначный вывод: от антиохийской традиции его отделяло не так уж много, а когда отпала необходимость бороться с Царьградом, изживать Нестория и защищаться самому, примирение не составило труда.

Примечательно, что, едва установилось согласие с Антиохией, Кирилл развернул наступление на столпов ее богословия, надеясь стереть всякую память о Диодоре Тарсийском и Феодоре Мопсуэстийском, которых там считали героями и гениями. Ему удалось спровоцировать антиохийцев на необдуманные шаги, но Церкви они не покинули. К 553 г., когда император Юстиниан созвал в Царьграде очередной собор, ситуация весьма обострилась. Сторонники Кирилла были довольны и уже не обвиняли богослова в уступках еретикам, а после его кончины развязали открытую войну не на жизнь, а на смерть.