Святой Ириней Лионский

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Святой Ириней Лионский

Возжженный лионскими мучениками дух долго пламенел в Лионской Церкви.

Святой Ириней — будущий мученик и епископ Лионский — был великим продолжателем их дела во Вселенской Церкви. Мученики чувствовали будущее его значение. Это видно из того отзыва, который они дают о нем в послании к епископу Римскому Елевферию: «Желаем тебе во всем и всегда благополучия от Бога, отец Елевферий. Мы просили нашего брата и сообщника Иринея отвезти вам эти письма и представляем его вам как человека, ревнующего о завете Христовом. Если бы мы полагали, что сан что-нибудь прибавляет достоинству человека (или: доставляет праведность. — С. М.), то прежде всего представили бы вам Иринея как пресвитера Церкви»[176].

Не без особого промысла Божия послан был святой Ириней в Рим. Мученики называют его своим «сообщником». Видимо, он был из числа тех, кто не был схвачен, но добровольно не покидал мучеников в их подвиге: проникал к ним в тюрьму, ревностно и не смущаясь опасностью поддерживал с ними общение лично и письменно, как об этом рассказывает описание их подвига. Трудно предположить, чтобы, оставаясь в Лионе, святой Ириней не разделил бы в конце концов участи мучеников. Сохранились мученические акты Епинода и Александра Лионских, правдоподобно рисующие обстановку в Лионе после расправы над святым Пофином, Санктом и их святыми учениками. Легат и народ не сразу успокоились. Еще некоторое время христиан продолжали разыскивать. В актах рассказана судьба двух молодых лионцев-христиан, которые вовсе не устремлялись к мученичеству. Но не желая отрекаться и опасаясь быть схваченными, они скрылись в предместьях Лиона, в домике одной христианской вдовы, которая их приютила. Там их разыскали. Растерявшись при аресте, они с помощью благодати Божией не отреклись от христианства, мужественно перенесли мучения и скончались. Если не оставили в покое таких двух малозаметных лионских христиан, то трудно предположить, чтобы не был разыскан святой Ириней, ревностный член и пресвитер Лионской общины. Промысел Божий рукою мучеников отвел от него опасность. Ему предстояло еще много послужить Церкви Божией. Поручение в Рим спасло его драгоценную для Церкви жизнь. Легат думал, что он покончил с христианством в Лионе (см. акты Епинода и Александра). Но вернувшийся из Рима святой Ириней стал во главе Лионской Церкви уже в качестве ее епископа. Он собрал еще немало христиан. «…Ослабленная на время Церковь, — по собственному выражению святого Иринея, — тотчас увеличивается в своих членах и восполняется»[177].

По собственным сочинениям святого Иринея видно, что не мала была паства, о которой ему приходилось заботиться. Первоначально христианами в Галлии были все больше приезжие — греки, римляне. Но когда святой Ириней писал свой главный труд «Против ересей» (около 185 г.), ему уже приходилось по большей части иметь дело с местными жителями — кельтами. Он пишет: «Я живу среди кельтов и по большей части имею дело с варварским языком» (Предисловие к 1-й кн.). Его паства, видимо, сильно умножилась за счет местных уроженцев — епископу приходилось руководствовать уже не одних римлян и греков. Об увеличении числа христиан говорят и рассказы святого Иринея о гностике Марке и его учениках. Святому Иринею приходилось заботиться о «многих», обольщенных гностиками «в ронских странах»[178]. Обольщаемые были из числа богатых, «щеголеватых» женщин, одевающихся в багряницу. Это были, видимо, богатые гречанки и римлянки, которых было немало в таком торговом городе, как Лион. И хотя обольщенных было «много», но они составляли относительно небольшую часть паствы святого Иринея. Рассказ о них идет в спокойном тоне, который был бы мало вероятен, если бы совращенные составляли значительную часть паствы Лионского пастыря.

Забота святого Иринея простиралась, по преданию, и за пределы Лиона и Виенны— в глубь Галлии— в Безотон (?), Валенсию и, может быть, еще в другие места. Касательно Безотона известно по мученическим актам святого пресвитера Фереола и диакона Феруция, о Валенсии — от пресвитера Феликса и диаконов Фортуната и Ахилла. Это были ученики святого Иринея — просветители этих частей Галлии. Подтверждают это и надписи того времени (Гиршфельд).

Евсевий читал Послания святого Иринея по вопросу о праздновании Пасхи. Они написаны были «от Галльских общин, над которыми епископствовал святой Ириней»[179]. Это выражение одни понимают так, что святой Ириней в 90-х годах II в. был епископом уже нескольких епархий (городов-приходов), другие — как свидетельство, что святой Ириней был старший епископ среди нескольких Галльских епархий с епископами. Но как ни понимать эти слова Евсевия, они говорят о значительном увеличении числа христиан Галлии.

Но не в этом было главное значение святого Иринея. Его деятельность далеко выходила за пределы Галльской Церкви. Его труды носили печать вселенскую. Святой Ириней был «человек мира» и не имел навыка писать — нужда сделала его полемистом и писателем[180]. То, что он писал, было ответом Церкви на коренные затруднения века. Его книги: «Обличения и опровержения лжеименного звания» (или кратко: «Против ересей»), «Доказательство Апостольской проповеди» (недавно лишь найденная после многих веков утраты), его другие сочинения, дошедшие лишь в отрывках, имеют значение для всей Церкви и на все века, хотя писаны были по частным поводам.

Коренные вопросы христианства, поставленные великим спором с гностиками, вопросы о монтанизме[181] и о Пасхе решены были Вселенской Церковью при его содействии. Его слово к концу II в. приобрело в Церкви решающее значение. Сказанное им о гностиках повторилось уже как бесспорное учение Церкви его младшими современниками — начиная с Тертуллиана, святого Ипполита, святого Киприана. Последующие церковные поколения (святой Василий Великий, святой Епифаний, Евсевий и другие) именно в его мыслях, его творениях находили выражение подлинного апостольского предания. Приводимые и защищаемые им, как единственно подлинные, Новозаветные Писания — четыре Евангелия, Послания и Деяния Апостольские — стали на века достоянием Церкви, составили Новый Завет в его теперешнем каноническом составе. Отвергнутое им как апокрифическое и ложное — отвергнуто и Церковью. Его учение о предании, о Лицах Пресвятой Троицы, о соединении в Едином Лице Господа Иисуса Христа — истинного Бога и истинного Человека, его учение о Церкви и ее иерархии — всё это и многое другое в последующие века защищалось Церковью как бесспорное апостольское понимание христианства. Вместе с тем Церковь уверенно отбросила то, что выдавали за апостольское предание его противники — Валентин, Василид, Маркион и многие другие писатели II в. Даже многие мнения в творениях Климента Александрийского, Тертуллиана, Оригена и некоторых других известных христианских писателей II и начала III вв. не были приняты Церковью как выражение подлинного христианского учения, апостольского предания.

Почему такое уверенное предпочтение было отдано святому Иринею? Что сделало его таким чистым выразителем апостольского предания и церковного учения? Чем обосновано исторически такое отношение к святому Иринею (оно уже видно у Тертуллиана и в так называемом «Малом лабиринте» святого Ипполита[182])? Враги Церкви видели в святом Иринее нововводителя, а не вдохновенного Духом Божиим хранителя и выразителя христианской истины и апостольского предания.

Был ли святой Ириней звеном в непрерывной живой цепи апостольского церковного предания? Эти вопросы не маловажны для понимания жизни Церкви, и, чтобы внимательно в них разобраться, необходимо вникнуть в жизнь и учение святого. Вместе с тем станет понятным, почему апостольское предание и подлинное раскрытие христианских учений Церковь черпает у него в такой полноте и чистоте.

Мы знаем, что в предыдущем поколении с особой силой и полнотой под руководством апостола Иоанна Богослова и его учеников процветала христианская жизнь и живо было апостольское предание в Малоазийских Церквах. В середине II в. во главе христиан Малой Азии был святой Поликарп Смирнский, в котором, как в выдающемся ученике апостола Иоанна, соединялось все то, что было наиболее чистого и авторитетного в жизни и в преданиях Малоазийских Церквей. Наряду с Малой Азией только Римская Церковь имела во II в. значение средоточия христианской жизни и учения.

Святой Ириней был в тесном общении как раз с этими центрами христианской жизни и мысли. В этом ключ для понимания его значения в раскрытии и соблюдении апостольского предания Церкви. Святой Ириней вырос в Малой Азии и вплотную примыкал к самым источникам апостольского предания — малоазийским старцам, ученикам апостола Иоанна. В своих сочинениях он постоянно обращается к этому живому церковному преданию, среди которого еще с детства просветилась его душа.

Наряду со ссылками на писания апостольские, он любил указывать на мужей апостольских: «…так и пресвитеры, видевшие Иоанна, ученика Господня, передают, что они слышали от него» (Против ересей, V, 33); «…все пресвитеры, собравшиеся в Азии около Иоанна, ученика Господня, свидетельствуют, что им передал это сам Иоанн» (там же, II, 22, 5); «…говорят пресвитеры старцы, ученики апостольские» (V, 5); «…как и слышал от некоторого пресвитера, который слышал от апостолов, который также и видел их, и от бывших их учеников» (по армянскому переводу, IV, 27, 1), или — «пресвитер вразумлял нас и говорил» (IV, 31, 1).

В конце II в. не один святой Ириней ссылается на учеников апостольских. Так, Климент Александрийский нам говорит, что он собирал церковное учение и апостольское предание у «мужей блаженных и достопамятных… из них один блистал в Греции, а именно в Ионии (Ахее), другой цвел в Великой Греции. Один из них происходил из Келл-Сирии, другой из Египта. А еще другие двое блистали на Востоке, один происхождением из Ассирии, с другим же я познакомился в Палестине, и по рождению он был еврей»[183].

Здесь мы останавливаемся в недоумении. Кто были эти люди? Насколько они поняли и соблюли учение апостольское? Пусть они были слушателями святых апостолов, как говорит о них Климент Александрийский, — но где плоды их апостольского учения и жизни? Конечно, мы должны с почтением и вниманием выслушать, что с их слов говорит александрийский наставник. Но те, кому «вверили Церковь» сами апостолы — пресвитеры, ученики столь долго сохраненного для созидания Церкви апостола Иоанна, — вот надежнейшие и достовернейшие свидетели Истины Христовой. Так думал святой Ириней[184].

И жизнь и процветание Малоазийских Церквей, сперва под руководством апостола Иоанна, а потом его учеников, лучше всяких слов свидетельствуют, где знали и любили учение Христово, где соблюдалось апостольское предание во всей его благодатной жизненной полноте. На грани II в., когда уже прошло почти целое поколение, как не существовало Иерусалима, Матери Церквей, в Малой Азии были возлюбленные Господу Церкви — об этом засвидетельствовал сам Господь в Откровении апостола Иоанна. Он их возлюбил, потому и соблюл. Зная «богатство», по оценке Апокалипсиса (2, 8), малоазийской духовной жизни и ее близость к апостольской, мы поймем, какое значение имело для восприимчивого юноши христианское обучение в Церкви Малой Азии под руководством наставников Малой Азии. Однако из своих наставников святой Ириней называет по имени лишь святого Поликарпа Смирнского.

Укоряя одного еретика, гностика Флорина, он напоминает ему, как они вместе внимали учению старцев малоазийских, в частности святому Поликарпу. Так раскрывает он и нам, откуда он сам почерпнул в такой чистоте и полноте апостольское учение.

Он пишет Флорину: «Этого учения (которое проповедовал Флорин) не передавали тебе бывшие до нас пресвитеры, которые обращались с самими апостолами. Я был еще отроком, когда я видел тебя в Нижней Азии у Поликарпа, тогда ты был знаменит при дворе царя и старался снискать благоволение его (Поликарпа). Тогдашнее я помню тверже, чем недавнее, ибо что мы узнали в детстве, то укрепляется вместе с душою и укореняется в ней. Так, я мог бы описать даже место, где сидел и разговаривал блаженный Поликарп; могу изобразить его походку, образ его жизни и внешний вид его, его беседы к народу, как он рассказывал о своем обращении с Иоанном и с прочими самовидцами Господа, как он припоминал слова их и пересказывал, что слышал от них о Господе, Его чудесах и учении. Так как он слышал все это от самовидцев жизни Слова, то он рассказывал согласно с Писанием. По Божией милости ко мне я и тогда еще внимательно слушал Поликарпа и записывал слова его не на бумаге, но в моем сердце, и по милости Божией всегда сохраняю их в свежей памяти»[185].

Но и без этого прямого свидетельства самого святого Иринея из его учения ясно, что не мимолетным слушателем и не случайным малосмысленным ребенком (как хотят изобразить дело враги церковного предания) пришел святой Ириней послушать великого наставника Азии.

Все сочинения святого Иринея свидетельствуют, что он обильно, внимательно и продолжительно черпал среди пресвитеров, собиравшихся в Азии около Иоанна, ученика Господня, основы своей духовной жизни и своего учения, которое он так ревностно и плодотворно защищал всю свою жизнь. Старческому руководству в понимании Священного Писания он придавал решающее значение против ересей (IV, 32), сам ему последовал и других призывал учиться у старцев-пресвитеров, у которых вместе с преемством учительского достоинства — и жизнь и учения апостольские (IV, 26).

Решающее значение для своей духовной жизни придавал святой Ириней своим отношениям к старцам-пресвитерам малоазийским. Этой стороне своего жизненного и духовного опыта он придавал общецерковное и для всех обязательное значение.

«Надлежит, — пишет он, — следовать пресвитерам в Церкви, тем, которые, как я показал, имеют преемство от апостолов и вместе с преемством епископства по благоволению Отца получили известное дарование истины» (дар понимания истины). «Надлежит… держаться тех, которые… и хранят учение апостолов и вместе с чином пресвитерства ведут здравую и бессоблазненную жизнь к утверждению и исправлению прочих», — поясняет он в другом месте. «Итак, где находятся дарования Господни, там надлежит учиться истине у тех, которые имеют преемство от апостолов, здравую и неукоризненную жизнь и неискаженное и неповрежденное учение» (там же, IV, 26, 2, 4, 5). Указание на «здравую и неукоризненную жизнь» тех, кто является подлинными хранителями предания и истолкователями истины, опять нас приводит к ученикам апостола Иоанна, среди которых особенно твердо соблюдалась истина в слове проповеди с истиной в жизни.

Под таким руководством созревает, по учению святого Иринея, «духовный ученик, истинно получая Святого Духа», — тот христианин, который способен с правом судить и об Истине Христовой и об уклонениях еретических (IV, 32, 2 и 33, 1–5). Здесь святой Ириней говорит прежде всего, конечно, о себе и о своем деле, ибо его главный труд был посвящен именно этому суждению об еретических уклонениях. Он сам в своих книгах «Против ересей» и в других сочинениях — тот «духовный ученик», который, по его выражению, «истинно получил Святого Духа и с помощью Его рассудил язычников, иудеев, испытал и учение Маркиона и последователей Валентина и тех, которые почитали Христа призрачным (призрачно воплотившимся), и лжепророков, и тех, которые производят расколы, — не имеющих любви к Богу и заботящихся больше о собственной выгоде, чем о единстве Церкви» (IV, 33).

Возвращаясь к личной жизни святого Иринея, еще раз подчеркнем, что для него решающее значение имела его встреча со святым Поликарпом.

Что-то основное, коренное для всей своей жизни и мысли узрел святой Ириней именно через святого Поликарпа. И это залегло незыблемо в глубине его духа. Во вдохновенных рассказах святого Поликарпа, многолетнего собеседника и сотрудника апостолов — самовидцев Христа, святой Ириней ощутил живую историческую личность Христа Спасителя; он вплотную приблизился к Воплотившемуся Слову Божию — и именно Тому, о Котором проповедует и с Которым соединяет Церковь в своих Писаниях, своих таинствах и преданиях — всею своею жизнью.

«Поликарп, который, — говоря его (св. Иринея. — Ред.) словами, — не только был поставлен апостолами и обращался со многими из видевших нашего Господа, но апостолами же был поставлен в епископа Смирнской Церкви в Азии, — всегда учил тому, что узнал от апостолов, что передает и Церковь»[186].

Поликарп возвещал, что «он принял от апостолов одну только ту истину, которая передана Церковью». Поликарп пересказывал, что слышал от апостолов о Господе, Его чудесах и учении. «Он слышал всё от самовидцев жизни Слова… он рассказывает согласно с Писанием», принятым Церковью[187].

Одна Церковь верно соблюдает во всей чистоте облик, слова, жизнь Спасителя — вот то основное, что усвоил Ириней от великого наставника Азии и чему учила вся жизнь, слова и сама смерть апостольского мужа.

Это дало решающее направление всей жизни и учению святого Иринея; сделало его тем незыблемым камнем, на котором, как на одном из своих оснований, навеки укрепилась Церковь, и прежде всего Церковь его времени, когда все более проявлялось «самодельное христианство». Кто только ни делал попыток по-своему использовать дело Христово и дать свой образ спасения и Самого Спасителя, изобразить и истолковать по-своему! Количество новозаветных апокрифических писаний с исправленным и подправленным текстом трудно исчислимо. Каждая ересь стремилась иметь свое откровение, свое евангелие, свой канон новозаветных книг, своего Христа. Не всегда легко было христианину конца II в., через сто пятьдесят лет после Евангельских событий, разобрать, где подлинный голос Христов, где подлинный Христос (см., например, у Евсевия, VI, 12, где рассказан случай, когда такой знающий человек, как епископ Серапион Антиохийский, не сразу разобрался в докетическом апокрифе — «Евангелии Петра»), Это было тем более трудно, что многие еретики искусно подмешивали своё (свой яд) к подлинным Христовым и апостольским словам — искусно вплетая свой смысл в ткань подлинных Евангельских событий или Апостольских Деяний.

С помощью учеников апостола Иоанна и прежде всего святого Поликарпа святой Ириней с исключительною силой и ясностью ощутил и осознал, что именно в Церкви, в принятых ею писаниях, в ее преданиях и уставах слышен подлинный голос Христа и Его апостолов; что только церковными путями обретается Он Сам, Глава Своей Церкви, получается необманно Его Дух — Дух Истины, «Коего не причастны все те, которые не соглашаются с Церковью»[188]. Только согласующиеся с Церковью, наставленные ее пресвитерами-старцами созревают, по его убеждению, в «духовного ученика, истинно получая Духа Святого» — достигая общения со Христом Спасителем и Главою тела церковного[189]. Поэтому нужно с величайшим тщанием, говоря собственными словами святого Иринея, «избирать то, что относится к Церкви» и «следовать порядку предания, переданного тем, кому они (апостолы) вверили Церковь»[190].

В своей борьбе с еретиками он имел дело не только с людьми, которые должны были на слово ему верить, что так действительно учил великий старец малоазийский, ученик апостольский. И не только собственная жизнь и мученическая смерть святого отца служили ручательством, что он ученик истины, — но среди самих лжеучителей, современников святого Иринея, были, как мы видели, и такие, которые, как и сам святой Ириней, слушали наставления малоазийских старцев, слушали самого святого Поликарпа. И вот он, Ириней, в их собственной памяти и совести будит воспоминание об общем их наставнике. Не говорит: «я слышал, я знаю от святых наставников Малой Азии нечто вам неизвестное», — но зовет вспомнить, например, гностика Флорина, что «этого учения не передавали тебе бывшие до нас пресвитеры (старцы), которые обращались с самими апостолами», и напоминает ему, в частности, о святом Поликарпе, общем их наставнике. Помня «тогдашнее» тверже, чем «недавнее», он свидетельствует, что хотя он был тогда юн, но все же в таком возрасте, что мог «внимательно» слушать святого Поликарпа. Он настолько ясно, полно и твердо усвоил его учение, что не боится убеждать старшего себя по возрасту Флорина следовать своему учению, опираясь на эти общие им обоим воспоминания. Он не сомневается, что Флорин переменит свои мысли, согласится с ним, если внимательно вспомнит и последует тому, чему учил их ученик апостола Иоанна и все пресвитеры Малой Азии, которые «обращались с самими апостолами». Некоторые из их наставников «видели не только Иоанна, но и других апостолов и слышали от них то же самое». Этим святой Ириней стремится убедить противника, что верно передает учение своих малоазийских наставников, в частности, святого Поликарпа.

Остальные старцы — наставники Малой Азии — углубили и расширили ту основу, которую получил святой Ириней от святого Поликарпа.

Они так же много «вразумляли» его по разным поводам. От святого Поликарпа он воспринял основное учение, жизнь Спасителя и его учеников, отношение к Церкви и ересям, а от пресвитеров научился бороться за истину — что отвечать еретикам и как с ними обращаться.

Руководя и наставляя его, они сохранили его «веру в Единого Бога, все сотворившего», и преумножили его «любовь к Сыну Божию, ради нас исполнившему столь великие распоряжения», излагали ему Писания, «не хуля Бога, не бесчестя патриархов, не уничижая пророков»[191],— т. е. научили его истинному пониманию Ветхого Завета, который искажался Маркионом и другими еретиками. В частности, научили его, как относиться к праведникам ветхозаветным и их падениям, учили его делу спасения[192], вере, сообразованию проведенной жизни с учением Спасителя (§ 3). Рассказывали ему об Антихристе и об Откровении апостола Иоанна, со слов самого апостола, о рае, о Новом Небе и новой земле[193].

Помимо этого, апостольское предание святой Ириней черпал отовсюду, откуда мог. Так, в вопросе о монтанизме и в вопросе о Пасхе святой Ириней, следуя примеру и духу святого Поликарпа, согласовывался с пресвитерами (епископами) римскими и мучениками лионскими, тесно связанными, так же как и он, с Малоазийской духовной жизнью. О том, что святой Ириней бывал в Риме и близко знал Римскую Церковь, мы уже отчасти знаем. Это видно из его сочинений и посланий по поводу ереси Флорина и раскола Власта — пресвитеров римских, и также в связи с вопросом о Пасхе. Но и до 177 г., когда святого Иринея посылали в Рим лионские мученики, он уже соприкоснулся с Римской Церковью. Об этом определенно говорит одна древняя приписка к «Посланию Смирнской Церкви о кончине святого Поликарпа». При этом сделана ссылка на какое-то собственное сочинение святого Иринея, теперь утраченное. Рассказывая, что рукопись «Мучений Поликарпа» — это список со списка, первоначально принадлежащего святому Иринею, переписчик говорит: «Святым Иринеем написано много превосходного и православного, сочинений, где упоминается святой Поликарп, у которого святой Ириней учился; им опровергаются все ереси и передается церковное и православное учение, как оно получено и передано было святым Поликарпом. В сочинениях святого Иринея говорится также, что, когда однажды со святым Поликарпом встретился Маркион и сказал ему: «узнай нас, Поликарп», тот ответил Маркиону: «узнаю, узнаю первенца сатаны». В тех же сочинениях (Иринея) написано и то, что в день и час мученической смерти Поликарпа в Смирне Ириней, будучи в Риме, услышал голос, подобный трубному звуку, говорящий: «Поликарп скончался мучеником». Говорится в рукописи и то, что святой Ириней в Риме «многих обучал христанскому закону»[194].

Эта заметка, видимо, очень верно передает общее впечатление современников от сочинений святого Иринея. Она верно воспроизводит случай с Маркионом[195]. Поэтому нет оснований сомневаться, что в каком-либо из многих утраченных теперь творений святого Иринея есть его рассказ о голосе, возвестившем ему о смерти Поликарпа. Этот голос и прямые слова приписки подтверждают особую близость святого Иринея к святому Поликарпу. Уясняет она и догадку, что святой Ириней сопровождал своего учителя в Рим и оттуда попал в Лион. Это совпадает с подробным описанием святого Иринея о пребывании в Риме святого Поликарпа. Он пишет о встрече святого Поликарпа в Риме с Маркионом, передает его беседы с папой Аникитой, рассказывает, что тот предоставил ему в своей церкви совершать Евхаристию, говорит о впечатлении, которое произвели приезд и слова святого Поликарпа на многих еретиков в Риме.

Здесь святой Ириней вошел в общение со вторым после Малой Азии средоточием христианской духовной жизни. По словам приписки, он здесь «многих обучил христианскому закону». Но не только Рим воспользовался его наставлениями. И сам святой Ириней многое здесь почерпнул. В это же приблизительно время прибыл сюда, жил и учил здесь святой Иустин, к которому с большим уважением относился святой Ириней. Жил здесь и Егизипп, быть может, Родон и другие известные наставники христианские. Святой Ириней говорил, что в Риме, в этой единственной тогда мировой столице, апостольское предание всегда сохранялось стекавшимися сюда отовсюду верующими[196]. С такой Церковью, основанною двумя славнейшими апостолами Петром и Павлом (святой Ириней не выделяет как-либо отношения Рима к апостолу Петру), по необходимости должны были считаться и сообразовываться остальные Церкви II века. Не только от приезжих, но и от самих римлян — собратьев, друзей и учеников святого Климента и святого Ерма — многому мог научиться святой Ириней. Жил здесь в это время и просвещенный святой Аполлоний. После святой Ириней с большим уважением вспоминал о Римской Церкви, всегда горячо к сердцу принимал ее дела — оберегая ее от ереси Флорина, раскола Власта, от неудачных действий папы Виктора. Сам он в вопросе о времени празднования Пасхи примкнул к ее преданиям, только смягчая примером святого Поликарпа римскую прямолинейность, придавшую этому вопросу догматическое значение.

Обогатившись римским преданием, прибыл святой Ириней в Лион. Здесь он нашел полную ревность молодой еще Церкви и вместе мудрость и зрелость наставников, выходцев, как и он, из Малой Азии. С одной стороны старец Пофин, мудрый Аттал, Александр Фригиец и другие, с другой — Матур, Блондина, Понтик — вот среди кого привел Промысел Божий дозревать и питаться духом святому Иринею. Так среди малоазийских старцев, римских христиан, лионских мучеников, при богатстве жизненного опыта и книжных знаний зрел духом святой Ириней. Он хорошо знал письменные предания Церкви II в. — он ссылался на послания святого Игнатия Богоносца и Поликарпа Смирнского, знаком был с творениями Папия Иерапольского, святого Иустина Философа, святого Климента Римского, с «Пастырем» Ерма, читал многие творения, теперь утраченные. Это в соединении с общением с малоазийскими наставниками и Римской Церковью дало ему исключительно полное и вместе чисто церковное образование, какого не имел никто из писателей и наставников его времени, сделало его действительно сокровищницей церковного предания. Но всё это было для него лишь надстройкой и подкреплением к тому основному, что он получил от святого Поликарпа: общение со Христом, Тело Христово, Дух Христов, Дух Божий, Истину Вселенской Церкви, которая преемственно от апостолов получила свою веру, свои писания, свое предание, своих наставников — епископов и пресвитеров — хранителей веры и предания[197].

Это святой Ириней усвоил не с чужих слов, а с помощью святого Поликарпа сам внутренно узрел всем существом своим «спасение свое», «без хартии и чернил написанное» в сердце Духом Святым, как он выражается о живом предании Церкви — живом и помимо внешнего своего запечатления[198].

Соприкасаясь с Церквами Малой Азии — Смирнской, Ефесской, затем Римской, Лионской, наконец Церквами варварскими (вероятно, германскими, лишенными тогда своей письменности). — он ощутил свой опыт, веру, знание как предание Вселенской Церкви. «Принявши эту веру и это учение, Церковь, хотя и рассеяна по всему миру, тщательно хранит их, как бы обитая в одном доме; одинаково верует этому, как бы имея одну душу и одно сердце», — говорит святой Ириней[199].

В этом единстве и неизменности веры Церкви святой Ириней видел существенный признак ее истины. «Проповедь Церкви повсюду постоянна и пребывает неизменно и имеет свидетельство от пророков и апостолов и всех учеников в начальные времена и в средние и последние… Этот дар Божий вверен Церкви, как дыхание дано первозданному человеку для того, чтобы все члены, принимающие его, оживотворялись; и в этом содержится общение со Христом, т. е. Дух Божий, залог нетления, утверждение нашей веры и лестница для восхождения к Богу. Ибо в Церкви говорится — Бог положил апостолов, пророков, учителей и все прочие действования Духа, коего не причастны все те, которые не соглашаются с Церковью, но сами себя лишают жизни худым учением и самым худшим образом действия. Ибо где Церковь, там и Дух Божий; и где Дух Божий, там Церковь и всякая благодать; а Дух есть Истина. Посему, кто не причастен Его, не питаются для жизни от сосцов матери, не пользуются чистейшим источником, исходящим от Тела Христова, но выкапывают себе сокрушенные колодцы из земных рвов и пьют гнилую воду из грязи, удаляясь веры Церкви, чтобы не обратиться, и отвергая Духа, чтобы не вразумиться. Отчуждившись от истины, они естественно увлекаются всяким заблуждением, волнуемые им, по временам думая различно об одних и тех же предметах и никогда не имея твердого знания»[200]. «Проповедь Церкви повсюду постоянна и пребывает неизменно», ибо «апостолы, как богач в сокровищницу, вполне положили в Церковь все, что относится к истине, так что всякий желающий берет из нее питие жизни»[201]. Поэтому задача учителя Церкви, по святому Иринею, не сочинять новую веру, не изменять данное в откровении ее содержание, а углубляться в него, «тщательно хранить» веру и предание Церкви[202].

Святой Ириней верно и полно воспроизводил живое предание и веру, ссылаясь на Смирнскую, Ефесскую, Римскую Церкви как на самых ярких и бесспорных жизненных хранителей и свидетелей Христовой истины[203].

Где находились дарования Господни, там надлежало учиться истине. В этих Церквах действительно было не только преемство церковное от апостолов, но и «здравая и неукоризненная жизнь и неповрежденное (собственным произволом — С. М.) учение»[204]. Они свидетельствовали для внимательного взора, что «где Церковь, там и Дух Божий… и всякая благодать». Свидетельствовали о плодотворности церковного пути. Святой Ириней эту плодотворность подлинной церковной жизни раскрывает с разных сторон, показывает на примере чрезвычайных духовных дарований, которыми не оскудевала Церковь, вскрывает созидательный и благодетельный характер этих дарований в противоположность магии еретиков, ибо дух сострадания, милосердия, твердости истины, любви неизменно сохранялся ими всегда.

Малоазийская, Римская, Лионская Церкви давали право святому Иринею засвидетельствовать: «И ныне имя Господа нашего Иисуса Христа оказывает благодеяния и истинно и несомненно исцеляет всех повсюду верующих в Него, а не имя Симона, или Менандра, или Карпократа»[205] (имена еретиков. — С. М.). А если они и совершают видимость чудес, то делают это «посредством магии и стараются обманом обольстить людей неразумных, ибо никакого добра и пользы не доставляют тем, над которыми, как говорят они, совершают силы, но привлекая мальчиков и обманывая зрение, они производят явление, мгновенно исчезающее и даже минуты не продолжающееся»[206].

Этим еретикам с их призрачными чудесами святой Ириней противопоставляет Церковь, богатую истинными дарованиями, с людьми, исполненными благодати Божией и духовной силы для истинной пользы людей.

«Истинные ученики Его (Христовы. — С. М.), получая от Него благодать, совершают во имя Его (чудеса) во благодеяние другим людям, сообразно с тем, как каждый из них получил от Него дарование. Ибо одни истинно и несомненно изгоняют демонов, так что сами освобожденные от злых духов часто делаются верующими (во Христа) и обращаются к Церкви. Иные имеют предвидение будущего, видения и пророческие речи. Другие же исцеляют больных чрез возложение рук и возвращают им здоровье. Даже и мертвые воскресали и пребывали с нами довольно лет. И что еще? Невозможно перечислить дарования, которые Церковь по всему миру получила от Бога во имя Иисуса Христа, распятого при Понтии Пилате, и каждодневно являет во благодеяние народов, никого не обольщая, ни от кого не требуя денег»[207].

«Таким образом, у них (еретиков) заблуждение, обман и магическое обольщение нечестиво совершается в виду людей, а в Церкви сострадание, милосердие, твердость и истина [оказываются], чтобы помочь людям, не только безмездно [и даром], но и мы сами употребляем из нашего имущества на благо людей и весьма часто исцеленные неимущие получают от нас то, в чем нуждаются»[208].