§ 1. «Град славен во всех градех русских»

§ 1. «Град славен во всех градех русских»

Источники по ранней московской идеологии немногочисленны. Летописей XIV в. не сохранилось, древнейшая московская летопись — Троицкая — относится к началу XV в. и доводит изложение до 1408 г. Но из текста памятника можно понять, что летописные записи велись в Москве на протяжении почти всего XIV и начала XV в. Здесь подробно представлена семейная великокняжеская хроника, описаны храмовое и городское строительство, пожары, эпидемии, погодные катаклизмы, нападения врагов, события внутренней городской жизни. Москва в XIV веке становится местом пребывания великих князей Владимирских и митрополичьего двора, центром общерусской религиозной жизни и столицей складывающегося единого государства. Поэтому кругозор летописцев не ограничивается историей Московского княжества, их интересуют события светские и церковные в общерусском масштабе, а также политические коллизии в Византии, Золотой Орде и Великом княжестве Литовском.

Местом ведения древнейших летописных записей в Москве со всей определенностью может быть назван Кремлевский Спасский монастырь — придворная обитель Московских великих князей. Об этом свидетельствует исключительное внимание к монастырю Спаса на Бору, зафиксированное на страницах Троицкой летописи: под 1330 г. подробно рассказывается об основании монастыря, об особой любви к нему Ивана Калиты, упоминается имя первого архимандрита (Ивана), за судьбой которого летописец продолжает следить и далее (после поставления на Ростовскую епископию); под 1331 г. читается известие о смерти великой княгини Елены и погребении ее в церкви Спаса; под 1345 г. сообщается о смерти великой княгини Анастасии, ее захоронении в церкви Спаса, о росписи храма «казною и велением» княгини (работы были закончены в 1346 г.); под 1350 г. — об окончании строительства придела у церкви Спаса; под 1356 г. — о смерти Ростовского епископа Ивана, причем добавлено, «что был преже архимандрит у святого Спаса на Москве»; под 1364 г. — о смерти великой княгини Александры и ее захоронении в Спасском монастыре; под 1378 г. рассказывается о судьбе великокняжеского духовника и печатника Михаила–Митяя, ставшего за два года до этого и архимандритом Спасского монастыря, после того как прежний архмандрит Иван Непеица оставил свой пост по старости; под 1379 г. упоминается уже новый печатник Дорофей, а в свите Митяя называется Спасский диакон Григорий; под 1382 г. сообщается об убиении Спасского архимандрита Семена при взятии Москвы Тохтамышем; под 1387 г. отмечена смерть князя Федора Фоминского и погребение его в Спасском монастыре; под 1388 г. в свите митрополита Пимина упоминается Спасский архимандрит Сергий; под 1393 г. помещено известие о смерти сына великого князя — Ивана и его захоронении в церкви Спаса; под 1396 г. — о смерти Пермского епископа Стефана и захоронении его в церкви Спаса; под 1399 г. — о смерти великой княгини Марии и ее захоронении в Спасском монастыре; в 1404 г. митрополит Киприан поставил Спасского архимандрита Феодосия наместником в Киеве; под 1405 г. отмечена смерть архимандрита Дорофея печатника, о котором добавлено «добрый наш старец»[215]. Следовательно, уже с XIV в. складывается традиция, когда духовником великого князя являлся архимандрит (или кто–то из старцев) Спасского монастыря, совмещавший в своем лице одновременно и должность великокняжеского печатника (и заведующего архивом!). Традиция сохраняется и в XV веке: духовным отцом Василия Темного являлся Спасский архимандрит Трифон, духовниками Ивана III были Спасский архимандрит Вассиан и старец–печатник Дементий, со слов которого записан известный рассказ о «наречении» родившегося в 1415 г. Василия II неким старцем–духовником из Спасского монастыря[216].

Вместе с тем на всем протяжении XIV в. не заметно явных признаков составления московских летописных сводов, т. е. литературно обработанных сводных памятников, проводящих определенную политическую и идеологическую концепцию. Только при описании княжения Ивана Калиты обращают на себя внимание слова «князя нашего» (под 1327 г.) и финальная часть некролога князя (под 1340 г.): «и бысть господину нашему князю великому Ивану Даниловичю всеа Руси вечная память», — в которых некоторые исследователи признают современность записи и даже свидетельство составления летописного свода. Но следует сказать, что подобные выражения свойственны, например, стилю Епифания Премудрого (составителю Троицкой летописи), который называет Дмитрия Донского «нашим царем», «предоблим господином», «господином всей земли Русской» (Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича), епископа Стефана — «добрым господином и учителем» (Житие Стефана Пермского), Сергия Радонежского — «добрым господином» (Похвальное слово Сергию), — а ведь все эти произведения отнюдь не современны событиям и написаны много лет спустя после смерти героев. Добавим, что провозглашение «вечной памяти» в некрологе Ивану Калите типично и для других статей Троицкой летописи: под 1378 г. — в некрологе княгине Василисе («и бысть ей вечная память»), под 1396 г. — в известии о смерти епископа Стефана Пермского («ему же на велицем сборе по вся году возглашают вечную память»). В характеристике Ивана Калиты вообще очевидны поздние моменты: так, описывая под 1330 г. христианские добродетели князя, летописец прибавляет — «сице и дети его, и внучата, и правнучата по тому же ходяще и тако же творяще, ту же мзду и славу приемлют». Все эти детали ведут нас ко времени Василия I, а именно, к моменту составления Троицкой летописи.

Сказанное не означает, однако, что в XIV веке памятники идеологии, возвеличивавшие Москву и оправдывавшие политику московских князей, не создавались. Так, в 1327 г., в связи с канонизацией митрополита Петра, было составлено Краткое житие святого, в котором Москва представлена как «град честен кротостию», удостоенный чудес от гроба святителя Петра, а «благочестивый» и «благоверный» князь Иван Данилович характеризуется «милостивым до святых церквей и до нищих», «гораздым святым книгам и послушателем святых учений», в заслугу князю ставится строительство московского Успенского собора, что подано как «Божие знамение».

Другим ярким памятником московской письменности является Похвала Ивану Калите, составленная в 1340 г. и помещенная в Сийском евангелии. Московский князь сравнивается по своим делам с правоверными императорами Константином, Юстинианом и Мануилом, в «царство» Калиты наступила «тишина велия в Русской земле», «благочестию велию восиавши, многим святым церквам съзидаемым, учению божественых словес от уст его яко источнику велию текущи, напаяющи благочестивых святитель сердца и христолюбивых в его державе людий»[217].

В конце XIV века митрополитом Киприаном создана была Пространная редакция Жития Петра, в которой содержится пророчество о великом будущем Москвы, вложенное в уста святителя Петра: «град съй славен будет въ всех градех рускых, и святители пожывут в нем, и взыдуть «рукы его на плеща враг его“, и прославится Бог в нем» (Чуд., № 221, л. 230 об.).