Град Божий

Град Божий

В давние времена, во времена величайших бедствий разлагавшегося Рима, блаженный Августин, защищая истину христианства, развивал мысль о том, что наряду с отживающим и погибающим от своего разврата «градом диавола», в который превратился Рим, есть светлый и живой «град Божий», в котором обитает христианское население империи. Он доказывал, что бедствия, карающие Рим, минуют христиан, которые силой Божией живут счастливо и спокойно даже среди разорений варваров.

Среди бедствий и нестроений современной России, столь часто напоминающей «град диавола», также существует «град Божий», Высшей силой охраняемый в душевном мире и спокойствии даже при самых ожесточенных нападениях обитателей «града диавольского».

Эти уголки «града Божия» каждый православный знает в своих приходах, в своих иноческих обителях; он их встречает среди случайной толпы не знающих друг друга паломников, среди духовных детей всем известных наставников; находит уголки «града Божия» в своей семье и вообще всюду, где верят в Бога, чтут Его и стараются жить по Его, а не по своей воле. Волны житейского моря, воздвигаемого бурей напастей, обрушиваются со всех сторон на островки «града Божия», многое разоряют, многих грубо оскорбляют не только в моменты каких-нибудь «освободительных движений», а иной раз еще и похуже — в моменты торжества порядка. Однако не погибают уголки и островки «града Божия», их обитатели не остаются без поддержки, не умирают с голода, и даже среди напастей чувствуют себя во много раз счастливее, чем их враги и разорители, выходцы «града диавола».

И вот среди хаоса мнений, среди вавилонского смешения идей и языков современной России для всех, еще надеющихся на возрождение родины, главнейшим делом должно быть теперь охранение нашего «града Божия». Что бы ни случилось с Россией, он не исчезнет, как не исчез при разрушении Древнего Рима. Но страшна судьба страны, когда обитатели «града Божия», как некогда блаженный Августин, принуждены сказать себе, что все вокруг развертывающееся есть уже не родина их, а «град диавола», с которым их связывают разве только условия материальной жизни да холодные узы юридического строя. Пусть не постигнет нас это бедствие, ибо в нем — смерть государства.

Родники жизни этической находятся только в «граде Божием». Ими некогда воспользовалась для своего спасения древняя Византия и этим протянула жизнь «ромеев»[64] еще на тысячу лет. Этими родниками воспользовались молодые тогда нации и основали могучие государства и пышные цивилизации. Мы не должны допустить, чтобы теперь наше родное государство отвернулось от этих родников и загубило себя в духовном бесплодии «града диавола». А для этого мы должны всеми силами охранять уголки и островки «града Божия», у нас процветающие среди духовного истощения окружающего мира.

Пусть не покажутся наши слова непонятными. Те, которые пользуются указываемыми нами родниками жизни, без объяснений поймут нас. Те, которые еще остаются хоть немножко христианами, и даже те, которые имели несчастие утратить живую веру, пусть расспросят знающих, пусть побывают в наших оазисах, обителях истинных иноков, побывают у наших святынь, приглядятся к нашим домашним и общественным праздникам этим святыням, и тогда они поймут нас, увидят, что не фразы говорим мы, а указываем действительные источники утешения и духовной жизни, причастность к которым делает человека свободным при каком угодно порабощении со стороны «града диавола». Они поймут, какое бедствие готовят России все, разъединяющие нашу гражданскую жизнь с жизнью «града Божия», и какие необоримые силы могли бы влиться в духовно истощаемую Россию с того момента, когда русские граждане и правители земли решатся снова искать союза с этим источником нравственной жизни и высоты личности.

Бедствия России и ее развращение начались с того, что некогда живой союз стал постепенно превращаться в пустую форму, и даже хуже — стал поддерживаться только из желания подчинить государству свободный «град Божий». Это предприятие — фантастическое, потому что нравственный элемент выше и сильнее юридического. Право юридическое само делается сильно только тогда, когда подчиняется праву нравственному, Божественному. Пытаясь подчинить себе Церковь, государство только отбрасывает от себя всю ее живую силу, которая единственно полезна для него.

И вот с этого подчинения, собственно говоря лишь мечтательного, ибо оно состояло в подчинении лишь внешности, а вело к разрыву союза с самой сущностью «града Божия», — с этого и началось падение России. С возвращения ее к нравственному подчинению государственного закона праву Божественному только и может начаться снова возрождение русского разума, русской мощи, русской доблести, русской исторической миссии.

И мы не должны терять надежды, что еще способна к этому Россия, а в ожидании — наша задача, как для своей собственной души, так и для блага родины и родного государства, — охранять в себе и вокруг себя святость жизни «града Божия», как бы ни мешали этому ложные шаги нынешней гражданственности, временно, нужно надеяться, у нас возобладавшей.