Беседа 27 Что бы ни случилось в безмолвии — это ваш друг
Беседа 27
Что бы ни случилось в безмолвии — это ваш друг
30 октября 1986 г., Бомбей
Возлюбленный Бхагаван,
тринадцать лет назад я, смертельно раненная, оставила мир и пришла к Вам. Вы исцелили меня и вернули мне больше, чем жизнь. Затем, год назад, я вернулась в тот мир, из которого я бежала, и почувствовала себя ребенком из детского сада, который еще азбуку толком не знает. Естественно, были темные моменты. В эти моменты некий внутренний голос — не Ваш ли это был голос, Бхагаван? — продолжал втолковывать мне: «Не предавайся эмоциям — наблюдай!»
На многие месяцы этот голос стал моим постоянным спутником, пока внезапно я не осознала: тьму и конфликт создавали мои собственные страхи, желания и суждения. Этот проблеск был окружен спокойным, расслабленным чувством свободы и приятия. Сейчас, снова переживая потрясающую красоту сидения у Ваших ног, я вижу, что, как бы долго я ни наблюдала, это желание быть в Вашем присутствии не оставляет меня.
Возлюбленный Бхагаван, разве можно не стремиться к тому, что так уникально и прекрасно?
Лалита, на духовном пути есть много перекрестков. На каждом перекрестке человеку кажется, что он прибыл на место.
И в определенном смысле, это верно.
Это некое благословение, неведомое ранее, абсолютно новый покой, невообразимое безмолвие... и любовь, аромата которой человек жаждал многие жизни и никогда не находил. Естественно, человеку кажется, что он оказался дома.
Это одна из самых трудных задач учителя — толкать вас дальше, говорить вам: «Это всего лишь начало, вас ожидает гораздо большее». И хотя для вас непостижимо, как может быть нечто большее... любовь, доверие и преданность, которые вы испытываете к учителю, помогают вам двигаться дальше.
Эти моменты приходят снова и снова. Каждый раз двигаться дальше становится в некотором смысле труднее и в некотором смысле легче. Труднее в том смысле, что каждая новая реализация, каждое новое достижение, каждое новое откровение так огромно, так захватывающе, что все, что вы знали раньше, просто меркнет — так что двигаться дальше становится труднее.
Но, с другой стороны, двигаться дальше становится легче, потому что каждый раз учитель говорит вам: «Двигайтесь дальше», — и вы всегда приобретаете больше, вы ничего не теряете. Это всегда новая дверь к новой тайне, одно новое небо за другим.
Поэтому доверие тоже возрастает. И теперь легче слушаться учителя и двигаться дальше.
Вот одна древняя история... она мне всегда нравилась.
Жил один старый дровосек, бедный и одинокий, который зарабатывал себе на жизнь тем, что рубил дрова и продавал их. Каждый раз, когда он шел в лес, он проходил мимо дерева бодхи, которое росло на краю леса, — под таким же деревом Гаутама Будда стал просветленным, поэтому это дерево и получило название «дерево бодхи». Бодхи означает просветление.
Кстати, вам будет интересно узнать, что ученые обнаружили в дереве бодхи некое вещество, которого нет ни в одном другом дереве, и это вещество абсолютно необходимо для развития разума. Может быть, это очень разумное, чувствительное дерево. Это не может быть простым совпадением...
Каждый раз дровосек видел под деревом бодхи старика, который тихо сидел там всегда — летом, зимой, в сезон дождей. Прежде чем войти в лес, дровосек всегда припадал к его ногам, и каждый раз старик улыбался и говорил: «Ну и идиот же ты!»
Дровосек никак не мог понять: «Почему? Я припадаю к его ногам, а он вместе того, чтобы благословить меня, улыбается и говорит: "Ну и идиот же ты!"» Однажды он набрался мужества и спросил: «Что ты имеешь в виду?»
Старик сказал: «Я имею в виду вот что: ты всю свою жизнь рубишь деревья, а если ты немного углубишься в лес, ты найдешь медную шахту. Только идиот может не заметить ее! А ты всю свою жизнь ходишь по этому лесу... За один день ты можешь набрать столько меди, что, продав ее, обеспечишь себя на неделю, тебе не надо будет рубить дрова каждый день, ведь ты уже стар».
Дровосек не мог поверить в это, ведь он хорошо знал весь лес: «Он, должно быть, дурачит меня. А, может, и нет... от меня не убудет, если я отправлюсь поглубже в лес и поищу эту медную шахту». Он углубился в лес и нашел медную шахту.
Он сказал себе: «Теперь я знаю, почему он постоянно называл меня идиотом, работающим каждый день в таком преклонном возрасте».
И он стал ходить в лес только один раз в неделю. Но старая традиция продолжалась: он подходил к старику, сидевшему под деревом, припадал к его ногам, а тот улыбался и говорил: «Ну и идиот же ты!»
И однажды дровосек спросил: «Почему ты продолжаешь называть меня идиотом? Ведь я же нашел медную шахту».
Старик сказал: «Ты не знаешь всего. Если ты пойдешь еще дальше в лес, ты найдешь серебряную шахту».
Дровосек сказал: «Но почему же ты не сказал мне об этом раньше?»
Старик сказал: «Ты сперва не поверил даже в медную шахту — разве ты поверил бы в серебряную? Просто пойти немного дальше!»
И на этот раз у дровосека тоже были сомнения, но не очень большие, у него стало появляться доверие к старику.
И он нашел серебряную шахту.
Он вернулся к старику и сказал: «Теперь, когда я нашел серебряную шахту, я буду приходить один раз в месяц. Мне будет недоставать тебя. Мне будет недоставать твоих благословений. Мне стало нравиться слышать от тебя: «Ну и идиот же ты!»
Но старик сказал: «Ты все еще идиот, ничего не изменилось».
Дровосек сказал: «Даже теперь, когда я нашел серебряную шахту?»
Старик сказал: «Да, даже теперь. Ты просто идиот, и больше ничего — ведь если ты пойдешь еще дальше в лес, ты найдешь золото. Не надо ждать целый месяц, приходи завтра».
Дровосек подумал: «Должно быть, он дурачит меня. Если там есть золото, почему же он сидит под этим деревом в лохмотьях, в дождь и в зной, завися от людей, которые приносят ему еду... иногда они приносят еду, иногда нет... И если он знает, где находится золото... Я думаю, что на этот раз он, наверное, дурачит меня! Но все же... он всегда оказывался прав. Кто знает? Этот старик какой-то таинственный».
Он пошел в лес и нашел большую золотую шахту. Он не мог поверить своим глазам, ведь он всю свою жизнь работал в этом лесу...
Он набрал много золота, вернулся к старику и сказал: «Я думаю, ты больше не будешь говорить, что я — идиот!»
Старик сказал: «Нет, я буду продолжать говорить это. Приходи завтра, ибо это еще не конец, это только начало».
Дровосек сказал: «Что? Золото — только начало?»
Старик сказал: «Приходи завтра. Еще дальше в лесу ты найдешь алмазы, — но и это не конец. Но я не скажу тебе всего, а не то ты не заснешь ночью. Иди домой. Завтра утром сперва найди алмазы, а затем приходи ко мне».
Дровосек действительно не мог заснуть всю ночь. Бедный дровосек... он представить себе не мог, что станет владельцем всех этих шахт — медной, серебряной, золотой... а теперь алмазы!
И старик говорил, что это только начало. Дровосек все думал и думал... что же может быть ценнее алмазов? Утром он вышел из дому очень рано — старик еще спал. Он припал к его ногам.
Старик открыл глаза и сказал: «Ты пришел? Я знал, что ты придешь рано, ты не мог заснуть. Сперва иди и найти алмазы».
Дровосек сказал: «А ты не скажешь мне, что может быть ценнее алмазов?»
Старик сказал: «Сперва найди алмазы — всему свое время, иначе ты сойдешь с ума».
Дровосек нашел алмазы и, пританцовывая, пришел к старику. Он сказал: «Теперь ты не можешь сказать, что я — идиот. Я нашел алмазы!»
Но старик сказал: «Все равно ты — идиот».
Дровосек сказал: «Тогда я не отстану от тебя, лека ты не объяснишь мне, почему я — идиот».
Старик сказал: «Ты же видишь, что я знаю об этих шахтах — о серебре, золоте, алмазах — и меня они не волнуют. Ибо есть нечто большее, но не в лесу, а в тебе самом — не снаружи, а внутри. И поскольку я нашел это, мне нет дела до всех этих алмазов. Теперь тебе решать: ты можешь остановиться на алмазах, но запомни, что останешься идиотом. И я сам тому доказательство — ведь я знаю об этих шахтах, но не стал возиться с ними. Это может помочь тебе понять, что есть нечто большее, но найти его можно только внутри самого себя».
Дровосек выбросил алмазы.
Он сказал: «Я буду сидеть рядом с тобой. Пока ты не скажешь, что я больше не идиот, я не уйду отсюда!»
Он был простым, невинным дровосеком.
Образованным людям очень трудно двигаться внутрь себя.
Для дровосека это было не очень трудно. Вскоре он вошел в глубокое безмолвие — радость, блаженство, благословение.
И старик тронул его за плечо и сказал: «Вот ты и добрался до нужного места. Теперь тебе не надо ходить в лес. И ты больше не идиот, ты стал мудрецом. Ты можешь открыть глаза, и ты увидишь тот же мир, но уже в ином свете... те же краски, но теперь они стали психоделическими... те же люди, но теперь они не просто скелеты, обтянутые кожей, а светящиеся духовные существа... тот же космос, но впервые он стал океаном сознания».
Дровосек открыл глаза.
Он сказал: «Ты странный человек. Почему ты ждал так долго? Я приходил сюда почти всю мою жизнь и всегда видел тебя, сидящим под этим деревом. Ты мог бы сказать мне об этом раньше».
Старик сказал: «Я ждал подходящего момента, когда ты созреешь, когда ты сможешь не только услышать, но и понять. Путешествие не длинное, но не надо останавливаться при каждом достижении. Ибо каждое достижение наполняет тебя таким удовлетворением, что ты даже вообразить не можешь, что может быть нечто большее».
Лалита, ты спрашиваешь меня, что может быть более прекрасным, чем пребывание в присутствии учителя. А почему бы не раствориться в этом присутствии? Быть в присутствии учителя — это все еще разделение. Зачем быть в присутствии? Почему бы не стать самим присутствием?
И только тогда ты узнаешь, что быть в присутствии — это только начало путешествия, которое завершается тем, что ты становишься самим присутствием.
Я знаю тебя, и я знаю твое сердце. Я рассказывал эту историю о дровосеке, помня о том, что у тебя такое невинное сердце.
Только нигде не останавливайся.
Это возможно... реализуй это.
Стань сама светом, и тогда все, что ты будешь переживать, будет невыразимым.
В твои темные моменты, когда тебя целый год не было со мной, ты слышала слово «наблюдай».
При твоем невинном уме для меня очень просто говорить с тобой на любом расстоянии... это общение сердца с сердцем. Те слова были моими, и ты узнала их. Тебе не надо беспокоиться обо всех этих вещах, тебе надо просто наблюдать, и они исчезнут — гнев, алчность, зависть. Все компоненты тьмы имеют одно общее свойство: если ты будешь наблюдать их, они начнут рассеиваться. Достаточно наблюдения, с ними не надо ничего делать.
В жизни одного из великих мистиков, Баал Шема, был такой случай. Посреди ночи он имел обыкновение ходить к реке просто для того, чтобы побыть в одиночестве, в абсолютной тишине, насладиться покоем и красотой ночи. На берегу реки стоял особняк одного богача, и охранявший его сторож не знал, что и думать об этом человеке. Каждую ночь, когда башенные часы били полночь, Балл Шем появлялся из темноты.
Однажды бедняга-сторож не выдержал и спросил: «Почему ты каждую ночь приходишь на берег реки и сидишь в темноте? С какой целью?»
Вместо ответа Баал Шем спросил: «Каково твое занятие?»
Тот сказал: «Я — сторож».
Балл Шем сказал: «Это и мое занятие. Я тоже сторож».
Сторож сказал: «Это странно. Если ты сторож, тогда что же ты делаешь здесь? Тебе следовало бы сторожить тот дом, в котором ты служишь».
Баал Шем сказал: «Тебе надо кое-что объяснить. Ты сторожишь дом какого-то другого человека. Я же сторожу мой собственный дом. Это и есть мой дом. Куда бы я ни пошел, мой дом всегда со мной — и я непрерывно наблюдаю за ним».
Я люблю эту историю.
Будь постоянно настороже — следи за всеми темными моментами. И они исчезнут.
Вот вам определение: если вы наблюдаете нечто и оно исчезает, то это означает, что это не то, что нужно; а если при наблюдении оно становится более ясным, близким, тогда это означает, что это то, что нужно впитать в себя.
Нет другого определения добра и зла.
Решает наблюдение — единственный критерий. Что есть грех и что есть добродетель? То, что при наблюдении исчезает, есть грех, а то, что приближается, становится более ясным, стремится стать частью вас, есть добродетель.
Наблюдение — это, несомненно, золотой ключ духовной жизни.
Возлюбленный Бхагаван,
на днях Вы так прекрасно говорили о печали, которая наступает после первого переживания нашего внутреннего безмолвия. Обязательно ли бывает так, что когда я впервые переживаю это безмолвие, я также всем моим существом чувствую, что я абсолютно одинок в моем путешествии?
Одиночество — это тоже одно из основных переживаний, когда вы входите в безмолвие.
В безмолвии, кроме вас, больше никого нет.
В глубоком безмолвии исчезают мысли, исчезают эмоции, исчезают чувства — только чистое существо, одиноко горящее пламя!
Можно испугаться, ведь мы так привыкли жить среди людей — в толпе, на рыночной площади, во всевозможных человеческих отношениях.
Вы можете не осознавать, что во всех этих отношениях — с друзьями, с мужем или женой, с вашими детьми, с вашими родителями — вы, по сути, пытаетесь убежать от чувства одиночества. Это все уловки для того, чтобы не быть в одиночестве.
Это хорошо известный факт, подтвержденный психологами, что если человека изолировать от других людей, то через семь дней он начинает разговаривать — невнятно бормотать что-то. Семь дней он все время говорит про себя, сдерживает себя в пределах ума, но затем это становится невыносимым — слова начинают покидать его ум через рот, и он начинает бормотать.
Через четырнадцать дней можно уже отчетливо слышать, что именно он говорит. Через двадцать один день ему уже ни до кого нет дела, он становится безрассудным, он разговаривает со стенами, с колоннами: «Привет, дружище, как дела?» Он разговаривает с колонной, он обнимает колонну!
И так обстоит дело не только с какими-то отдельными типами, а со всеми людьми. Человек пытается установить какие-то отношения. Если он не может установить их в реальности, он создает галлюцинацию.
Вы можете увидеть сами: просто постойте на улице и понаблюдайте за людьми, возвращающимися в работы. Хотя вокруг толпа, каждый идет в одиночестве и разговаривает сам с собой. Люди делают какие-то жесты, они что-то бормочут... ибо они не связаны с окружающей их толпой. Они одиноки в толпе, поэтому они пытаются создавать свои собственные иллюзии. Может быть, они разговаривают со своими женами или со своими начальниками — есть много вещей, которые они не могут высказать им в лицо, но сейчас они могут высказать все, что у них накипело в душе. Человек не может высказать это в лицо жене, но в этой толпе, где каждый занят своими проблемами, он может высказать жене все. Никто же не слушает, и по крайней мере можно быть уверенным в одном — жены-то здесь нет! Но жена ему нужна, ему нужен кто-то, с кем можно поговорить.
После тридцати дней изоляции происходит резкое изменение: разговор перестает быть односторонним, теперь не только человек говорит с колонной, но и колонна тоже начинает говорить с человеком. Человек говорит и за себя, и за колонну. Сперва он говорит колонне: «Привет, как дела?» — а затем отвечает: «Спасибо, у меня все в порядке». Он говорит от имени колонны — и другим голосом. Теперь он создал свой собственный мир, он больше не одинок. Ни один сумасшедший не бывает одиноким.
Либо вы безумны, либо нет. Если вы не знаете одиночества, то у вас есть какое-то безумие.
Только чистое одиночество дает вам ясную здравость. Никто другой вам не нужен, больше нет зависимости от других людей, вы самодостаточны. Язык теряет всякий смысл, ибо язык — это средство для общения с другими.
Как только вы прекращаете зависеть от других, язык теряет всякий смысл, слова теряют всякий смысл.
В вашей тишине — когда нет слов, нет языка, нет других людей — вы входите в лад с Существованием. Эта безмятежность, эта тишина, это одиночество принесет вам огромные награды.
Тишина позволит вам расти в полную меру ваших потенциальных возможностей.
Впервые вы будете индивидуальностью, впервые вы познаете вкус свободы, и впервые беспредельность Существования будет вашей со всем его блаженством.
Поэтому, что бы ни случилось в безмолвии — печаль или одиночество, — помните, что в безмолвии не может случиться ничего плохого. Все, что будет случаться в безмолвии, будет увеличивать его красоту, углублять его очарование, будет приносить все больше и больше цветов, все больше и больше аромата.
Радуйтесь! Что бы ни случилось в безмолвии — это ваш друг, ваш близкий друг. Это унесет вас на высочайшую вершину экстаза.
Возлюбленный Бхагаван,
у меня на самом-то деле нет вопроса к Вам — все очень хорошо. Только одно немного смущает меня. Вы часто говорите о «немногих избранных». А кто же выбирает?
Это очень трудный вопрос.
Вначале это делал Бог!
Но есть много гипотез о том, что случилось с Богом: некоторые говорят, что он умер естественной смертью; некоторые говорят, что он совершил самоубийство; некоторые говорят, что он пал жертвой несчастного случая. Некоторые говорят, что его убил человек — ибо, не убив его, человек не мог бы быть действительно свободным.
Я не хочу углубляться в вопрос о том, что же случилось с Богом.
Ясно одно: его нет.
Вначале он выбрал евреев — они стали «немногими избранными», «народом Бога». Но с тех пор у него больше не было такой возможности. Хотя во всех синагогах мира евреи молятся: «Тебе пора бы выбрать кого-нибудь еще, мы уже достаточно настрадались!»
И это верно. Если бы Бог не выбрал их, они бы жили так же, как все остальные. Но поскольку он выбрал их, он сделал всех остальных их врагами — великая зависть и конкуренция.
Мне помнится, что однажды у пандита Джавахарлала Неру, первого премьер-министра Индии, спросили: «Кого вы выберете своим преемником?»
Он сказал: «Я никого не будут выбирать, потому что, кого бы я ни выбрал, этому человеку придется столкнуться с огромными трудностями. Все остальные претенденты на пост премьер-министра объединят свои усилия против него, и у выбранного мною человека не будет никаких шансов стать премьер-министром. Поэтому я буду держать рот на замке».
И ты спрашиваешь, кто выбирает здесь?
Здесь происходит совершенно иной процесс.
Здесь, как только вы стали санньясином, вы выбрали самого себя.
Каждый санньясин принадлежит к немногим избранным, и никто не производит отбор — выбор делаете вы, поэтому здесь есть свобода. Если вы чувствуете, что вам трудно, вы можете выйти из игры.
Никто не мешает вам стать санньясином, никто не мешает вам отказаться от санньясы.
Ваша свобода неприкосновенна.
Итак, запомните: здесь никто не выбирает. Становясь санньясином, каждый совершает выбор. Поэтому нет нужды убивать меня, случай с Богом послужил мне уроком — я никогда никого не буду выбирать, так как это опасно! И выбрать кого-то — значит обречь его на неприятности.
Четыре тысячи лет евреи так много страдали по той единственной причине, что они были немногими избранными. На всей земле никто так не страдал, как они. Это породило в них комплекс превосходства, чувство, что они лучше других, — и, естественно, никому не нравятся люди, которые считают, что они лучше других.
Поэтому во всех странах их унижали, чтобы доказать им, что они не лучше всех.
Только в Германии один Адольф Гитлер убил шесть миллионов евреев. Ответственность лежит на Боге, поскольку причина, по которой евреи были не по нутру Адольфу Гитлеру, заключалась в том, что он объявлял нордических немцев высшей расой. Евреев надо было стереть с лица земли, ведь пока существуют евреи, нельзя объявлять нордических немцев высшей расой.
Евреи — древняя раса с четырехтысячелетней историей, и они всеми возможными способами доказали, что они умнее других. Среди евреев нет нищих, они все богатые, они знают, как делать деньги. Все они культурные и хорошо образованные люди. Сорок процентов Нобелевских лауреатов приходится на долю евреев, а шестьдесят процентов — на долю всех других народов мира; это просто невообразимо.
В присутствии евреев Адольфу Гитлеру приходилось очень трудно, ведь они обладали таким интеллектуальным потенциалом, такими богатствами — все доказывало, что они умнее других.
Чтобы сделать нордических немцев высшей расой, евреев надо было полностью стереть с лица земли.
И виноват Бог, ему не следовало выбирать бедных евреев. А если уж он выбрал их, то надо было шепнуть на ухо Моисею: «Пожалуйста, никому не говорите об этом. Просто держите про себя, что вы — немногие избранные. Это секрет, который нельзя разглашать».
Но если это секрет, то в этом нет никакой радости. Радость в том, чтобы провозглашать это.
Здесь я никого не объявляю избранным, но я даю вам благоприятную возможность.
Если вы хотите быть избранными, тогда будут неприятности. Во всем мире мои санньясины сталкиваются со всевозможными неприятностями.
За все надо платить. Вы хотите быть немногими избранными задаром? Не выйдет. За это вам придется платить.
Возлюбленный Бхагаван,
в прошлом Вы часто говорили о сомнении и о ценности сомнения во всем.
На том уровне, где Вы — мой учитель, а я, благодаря Вашей милости, стал Вашим учеником, у меня никогда не бывает сомнений. Забывчивость с моей стороны — да, бессознательность с моей стороны — да, но никогда никаких мук сомнения.
Возлюбленный Учитель, не могли бы Вы рассказать о сомнении в отношениях между учеником и учителем?
Такое невозможно.
Ученик становится учеником только тогда, когда он отбрасывает все сомнения. Поэтому по самой природе вещей ученик не может сомневаться.
Если он сомневается, он не ученик.
Как слушатель, он может сомневаться сколько ему угодно. Когда же все его сомнения исчерпаны и возникает доверие, не знающее сомнений, тогда он входит в мир ученичества.
Теперь нет возможности для возникновения сомнения. Если сомнение возникает, то ученик снова попадает в категорию слушателей.
Что касается учителя и его учеников, то сомнение — это нечто невозможное.
Возлюбленный Бхагаван,
почему Вы всегда смотрите на Вашу руку, прежде чем начать отвечать на первый вопрос?
Вы находите там ответ, или я ошибаюсь?
Мои руки пусты.
У меня нет никакого ответа.
У вас есть вопросы; я не отвечаю вам, я просто уничтожаю ваши вопросы. И прежде чем уничтожить ваши вопросы, я должен посмотреть на мою руку, потому что я уничтожаю ваши вопросы не только с помощью моих слов, но и с помощью моих рук.
Поэтому я должен подготовить их, спросить у них: «Вы готовы?»
Когда они говорят: «Да, хозяин, давай!» — я начинаю!
Без помощи моих рук я не могу отвечать вам. Они выполняют большую часть работы.
Мои слова просто отвлекают ваше внимание, а руки продолжают делать настоящую работу.
Так что ты абсолютно правильно подметил это.
Я смотрю на мои руки, — но не для того, чтобы найти ответы, а для того, чтобы узнать, готовы они или нет.
Возлюбленный Бхагаван,
впервые я нахожусь так близко к Вам. Когда я сижу здесь с Вами, я чувствую, что мое сердце бьется в лад с Вашим сердцем, я чувствую глубокую любовь к Вам. Но я также чувствую мою внешнюю серьезность. Почему смех так труден для меня?
Смех — это одно из наиболее подавляемых обществом явлений... во всем мире, во все века.
Общество хочет, чтобы вы были серьезными. Родители хотят, чтобы их дети были серьезными; школьные учителя хотят, чтобы их ученики были серьезными; начальники хотят, чтобы их подчиненные были серьезными; командиры хотят, чтобы их солдаты были серьезными. Серьезность требуется от каждого.
Смех непокорен и опасен.
Учитель ведет урок, а вы начинаете смеяться — он воспринимает это как оскорбление. Ваши родители говорят вам что-то, а вы начинаете смеяться — это будет воспринято ими как оскорбление.
Считается, что когда вы серьезны, вы проявляете уважение, почтение.
Естественно, смех так сильно подавляют, что никто по-настоящему не смеется, хотя жизнь вокруг нас — сплошное веселье. Если вы освободите ваш смех от цепей, от рабства, вы будете удивлены: на каждом шагу случается что-то смешное.
Жизнь несерьезна.
Серьезны только кладбища, серьезна смерть.
Жизнь — это любовь, жизнь — это смех, жизнь — это танец, песня.
И мы должны дать жизни новое направление. Прошлое очень сильно искалечило жизнь, оно сделало вас невосприимчивыми к смеху... наподобие тех людей, которые не воспринимают цвета.
Десять процентов людей являются дальтониками. Это довольно много, и они не осознают того, что они дальтоники.
Джордж Бернард Шоу был дальтоником, и он узнал об этом, когда ему исполнилось шестьдесят лет. На день рождения кто-то прислал ему в подарок красивый костюм, но этот человек забыл прислать галстук. Поэтому Бернард Шоу пошел со своей секретаршей в магазин, чтобы подобрать к костюму галстук. Костюм ему очень понравился. Он посмотрел галстуки и выбрал себе один, и его секретарша была удивлена, она просто не могла поверить своим глазам — ведь костюм был желтый, а он выбрал зеленый галстук.
Она сказала: «Что вы делаете? Это же будет выглядеть нелепо!»
Он сказал: «Почему нелепо? Ведь они же одного цвета».
Владелец магазина, продавцы... все обступили его и стали выяснять, в чем тут дело. Оказалось, что он не различает желтый и зеленый цвета, ему они казались одним цветом.
Он был дальтоником, но шестьдесят лет от даже не подозревал об этом. В мире десять процентов людей являются дальтониками. Они не воспринимают какой-то цвет или путают один цвет с другим.
Постоянное подавление смеха сделало вас невосприимчивыми к смеху.
Повсюду случаются всевозможные смешные ситуации, но вы не видите в них ничего смешного. Если освободить ваш смех из рабства, то весь мир наполнится смехом. Он нуждается в этом, это изменит почти все в человеческой жизни.
Вы не будете такими несчастными, как сейчас. На самом деле вы не такие несчастные, как кажетесь, — это несчастье плюс серьезность придают вам такой печальный вид. А несчастье плюс смех — и вы не будете выглядеть такими несчастными!
В одном многоквартирном доме... В современных квартирах такие тонкие стены, что, хотите вы или нет, вы просто не можете не слышать то, что происходит за стеной. В некотором смысле, это очень по-человечески...
Все жильцы дома были озадачены одним обстоятельством...
Каждая супружеская пара в доме ссорилась: они бросали друг в друга подушками и другими вещами, били посуду, кричали друг на друга, мужья были жен, жены визжали... и не надо было никаких громкоговорителей, весь дом и так все слышал и получал свое удовольствие.
Только с одним чиновником что-то было не так. Из его квартиры никогда не доносился шум скандала. Наоборот, соседи всегда слышали, как оттуда раздается смех. Все соседи были в недоумении: «В чем дело? Они никогда не ссорятся. У них всегда звучит смех — они оба так громко смеются, что их смех слышен во всем доме!»
Однажды соседи решили все-таки разобраться с этим: «Мы чего-то не знаем, а они получают такое удовольствие! В чем их секрет?»
Поэтому они остановили чиновника, когда тот возвращался с рынка, нагруженный овощами и другой снедью. Они остановили его и спросили: «Ты должен открыть нам свой секрет — почему вы с женой смеетесь, тогда как все другие супружеские пары ссорятся?»
Чиновник сказал: «А может, не надо. Если я открою секрет, мне будет очень неловко...»
Соседи сказали: «Неловко? А мы думали, что у тебя дела идут отлично. Мы всегда слышим смех — то ты смеешься, то твоя жена... никаких скандалов».
Чиновник сказал: «Происходит вот что: она тоже бросает в меня вещи. Если она промахивается, смеюсь я; если она попадает, смеется она. У нас происходит то же самое, что у всех, но только мы заключили соглашение — какой смысл? И я научился, как уклоняться от попаданий, а она учится, как...»
Через двадцать лет этот чиновник подал на развод. Судья слышал о них, что они — единственная супружеская пара во всем городе, за которой не было замечено никаких скандалов. Они просто смеялись — весь город знал их как смеющихся супругов.
Судья спросил: «Что случилось? О вас говорят как о самой счастливой паре».
Чиновник сказал: «Забудьте об этом — дайте нам развод».
Но судья сказал: «Я должен знать причину».
Чиновник сказал: «А причина очень простая: она бросает в меня вещи и попадает. Это стало невыносимым, вот уже годы я получаю удар за ударом».
Судья спросил: «Сколько лет вы женаты?»
Чиновник ответил: «Около тридцати лет».
Судья сказал: «Если ты мог терпеть эту женщину тридцать лет, то еще десять или двадцать лет...»
Чиновник ответил: «Дело не в этом. Первое время мне удавалось уклоняться от попаданий, но теперь она приобрела такую сноровку. Я просто не могу уклониться! Поэтому смеется только она, а я уже десять лет не смеялся. Вначале все было хорошо, почти пятьдесят на пятьдесят, проблем не было. Я смеялся, и она смеялась тоже. Но теперь в ста случаях из ста смеется она, а я стою как дурак. Нет, мне этого больше не вынести».
Смотрите на окружающую вас жизнь и старайтесь видеть смешную сторону вещей. В каждом событии есть своя смешная сторона, вам необходимо только чувство юмора.
Но ни одна религия не признает чувство юмора достоинством.
Я же хочу, чтобы чувство юмора было одним из основных достоинств хорошего человека, морального человека, религиозного человека. И смешное не надо долго искать, только всмотритесь и повсюду...
Однажды, когда я был студентом, я ехал в междугородном автобусе. Кондуктор автобуса оказался в затруднении: он насчитал в автобусе тридцать одного пассажира, а билетов продал только тридцать. Поэтому он спросил: «Кто не купил билет?»
Никто ничего не сказал.
Он сказал: «Это странно, но я найду безбилетника».
Я сказал ему: «Сделайте вот что: скажите водителю, чтобы он остановил автобус, и объявите пассажирам, что пока тот человек, который не купил билет, не признается, автобус не тронется с места».
Он сказал: «Хорошо».
Автобус остановился. Все стали смотреть друг на друга — что теперь делать? Никто не знал, кто был без билета...
В конце концов один человек встал и сказал: «Простите меня. Я — тот человек, который не купил билет. Вот деньги».
Кондуктор спросил: «Как тебя зовут?»
Тот сказал: «Меня зовут Аччелал». Аччелал означает «хороший человек».
И меня удивило то, что из тридцати человек никто не засмеялся! Когда он сказал «Аччелал», я просто не мог поверить своим ушам: «хороший человек» ведет себя таким образом... и никто не увидел в этом ничего смешного.
Серьезность просто вошла нам в плоть и кровь.
Вам придется постараться, чтобы избавиться от серьезности, и вам надо будет быть настороже — где бы вы ни увидели что-то смешное, не упускайте возможности посмеяться.
Повсюду встречаются люди, которые наступают на банановую кожуру и падают. Но на них никто не смотрит, так как считается, что смеяться над ними неблагородно. Это не так, ведь только полный «банан» может поскользнуться на банановой кожуре.
Смеху надо упорно учиться, и смех — это великое лекарство.
Он может излечить многие ваши напряжения, тревоги, беспокойства; вся энергия может быть направлена в смех. И нет необходимости, чтобы для смеха обязательно была какая-то причина, какой-то повод.
В моих медитационных лагерях я устраивал медитацию смеха: люди сидели и смеялись без всякой причины. Сперва они чувствовали себя немного неловко из-за отсутствия причины, — но если все вокруг смеются... они тоже начинали смеяться. И вскоре всех сотрясал такой великолепный смех, что люди катались по земле. Они смеялись над самим фактом, что такое множество людей смеется без всякой причины — ведь ничего не было, даже анекдотов никто не рассказывал. А смех накатывался волнами.
И в этом нет никакого вреда — вы можете даже смеяться у себя в комнате, закройте дверь и устройте себе один час простого смеха. Смейтесь над собой. Но научитесь смеяться.
Серьезность — это грех, это болезнь.
Смех обладает потрясающей красотой, легкостью. Он придает вам легкость, и он дает вам крылья для полета.
И жизнь так полна благоприятными возможностями для смеха. Вам только нужна чувствительность. И создавайте возможности для того, чтобы смеялись и другие люди. Смех должен быть одним из самых важных, самых драгоценных качеств человеческих существ — ведь только человек может смеяться, животные не могут смеяться.
Поскольку смех свойственен только человеку, он должен быть высшего порядка. Подавлять смех — значит уничтожать драгоценное человеческое качество.