Эвбея (1925–1940)

Эвбея (1925–1940)

Их сердца смягчились, они сами хотели поститься, подвизаться и желали познать Христа.

Я даже в мыслях не допускал, что когда–либо вернусь в мир, — вспоминал старец Порфирий. — Моя родина была в Кавсокаливии. Я, конечно, просил Бога, чтобы Он дал мне болезнь. И Он дал мне болезнь. Но я говорил:

— «Хорошо, Боже мой, Ты дал мне ее. Но не так же, чтобы высылать меня со Святой Горы…».

Но Он выслал меня.

Я уехал по болезни. То есть Господь выгнал меня. Бог услышал меня, но сделал не так, как я хотел. Он дал мне то, чего я просил, но и то, чего я не хотел. Потому что из–за болезни я уехал со Святой Горы. И таким образом после стольких лет вернулся в свой дом!..

На корабле время тянулось бесконечно. Все для меня было странным: дети, женщины, которых я не видел годами.

В свою деревню я поехал через Халкиду. Проехал через Аливери, добрался до Святого Иоанна, своей деревни. Сначала пошел в сады. Встретил своего зятя, Николая, отца Елены. Я спрашиваю его:

— Кто здесь есть еще?

— Э, — говорит он, — вот там недалеко — Леонид Баирактар_ИС (это был отец мой), — а там другие. — Он назвал их имена.

С гулко бьющимся сердцем пошел я встречать своего отца. Я много лет не видел его. Как я уже сказал, он годами работал в Америке. Увидев его, я сразу его

узнал. А ему куда было меня узнать! Монах, длинные волосы и очень длинная борода. Я стеснялся этого и спрятал все в подрясник. Из–за болезни остались только кожа да кости!

Я поздоровался с ним. Он спрашивает:

— Ты кто? И откуда?

— Монах, — отвечаю. — Есть у тебя семья, дети? Сколько у тебя детей?

— Было четверо, но один мой сын пропал много лет назад. Мы его потеряли. Он работал в Пирее и пропал.

— В Пирее? Как его звали?

— Евангел.

— Евангел? Он был моим другом.

— Скажи, ты знаешь, где он?

— К сожалению, он умер…

— Как, умер?

Сердце отца моего не выдержало. Он начал плакать. Тогда не выдержал и я. Я бы растаял, даже если бы был железным. Стал плакать и я. Сердце мое сильно билось. Я больше не мог видеть, как разрывается сердце моего отца, и я открылся ему:

— Это я, отец! Евангел.

Что тут произошло! Радость и слезы смешались. Мы обнялись и, растроганные, пошли домой, чтобы найти мою мать. Но мать у меня была суровой. Увидев меня, она стала сильно на меня ругаться. Она считала большим оскорблением для себя, что ее сын стал монахом.