Я жаждал продолжить свой аскетический подвиг в любом месте, пусть даже в то время, когда я находился в центре Афин!

Я жаждал продолжить свой аскетический подвиг в любом месте, пусть даже в то время, когда я находился в центре Афин!

Но главным моим делом, с тех пор как я стал духовником, была исповедь. Я исповедовал бесконечными часами, днями и ночами, целыми сутками. Исповедовал либо в монастыре Святого Харалампия на Эвбее, либо в храме Святого Герасима, либо в монастыре Святого Николая, либо в Калисье, либо здесь, в монастыре. Даже когда болел, а болезней было много и были они продолжительные, хронические, я с любовью Христовой принимал те души, которые послал мне Бог.

Я жаждал продолжить свой аскетический подвиг в любом месте, пусть даже в то время, когда я находился в центре Афин! Так, я не нашел ничего лучше, как спрятаться на холмах Турковунья. Там мы жили с родителями, с моей сестрой и племянницей в одном домишке из бетонных плит. Ночами мы работали в молчании и молитве. У нас были станки, на которых мы изготавливали на продажу футболки и свитера. На эти сбережения мы хотели построить монастырь.

Еще мы делали ладан. Превосходный ладан, моего собственного изготовления, по моим рецептам, по моим пропорциям с пятьюдесятью ароматическими добавками. По запаху я различал и ладан, и остроту добавок. Своими пропорциями я исписал целую тетрадь. Целая тетрадь рецептов, которые я использовал, когда приготавливал для ладана ароматические вещества.

Все ароматические вещества, которые у меня были, я выстроил по порядку. Около пятидесяти флаконов с различными веществами. Вот это была тайна! Все эти флаконы я знал. Я знал запах каждого флакона, его силу и остроту. Я знал, что из этого флакона нужно взять де

сять частей, из другого — две, или три, или одну часть, и приготовлял прекрасные составы, редкие. Все это я записывал в тетрадь, как уже говорил, но ее у меня украли. Я знаю, кто украл, но не хочу говорить, не нужно…