КАК ИДЕТ ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ

КАК ИДЕТ ДУХОВНАЯ ЖИЗНЬ

Когда человек предан страстям, то он не видит их в себе и не отделяется от них, потому что живет в них и ими. Но когда воздействует на него благодать Божия, он начинает различать в себе страстное и греховное, признается в нем, кается и полагает намерение воздерживаться от того. Начинается борьба. Сначала эта борьба ведется с делами, а когда человек отвыкнет от дурных дел, брань начинается уже с дурными мыслями и чувствами. И здесь она проходит много степеней, но главное вот что бывает: помыслы и чувства не вдруг освобождаются от страстей и греха, а бывают в плену у них и после того, когда дурные дела уже прекращены. Хоть и не бывает тогда грешных дел, но душа помышляет о грешном и услаждается страстными предметами. Кто ревностно ведет дело своего спасения, тот сейчас заметит это. Внимание непрестанно открывает ему все сплетение страстных помыслов, роящихся внутри его. Заметив эту нестройность, он начинает прогонять дурные помыслы и подавлять страстные движения, навыкает распознавать, какой страстный помысл как начинается, как подкрадывается, как увлекает и прельщает душу, и, вместе с тем, навыкает и тому, как побеждать, прогонять и погашать его. Борьба длится, страсти все более и более исторгаются из сердца, бывает даже и так, что совсем исторгаются.

Исторгаются... Остановитесь тут вниманием, что значит это исторжение страстей из сердца? Страсти исторгаются, но борьба не прекращается - исторгаются из сердца, но из естества нашего не выходят и остаются в нем. Признак того, что страсть исторгнута из сердца, есть - когда сердце начинает питать отвращение и ненависть к страсти. Но когда человек и этого достигнет, то все-таки не значит, чтоб страстные помыслы уже не приходили и не покушались увлечь душу его, - нет, и при этом они будут нападать и соблазнять, хоть и без успеха, потому что сердце с первого же раза поражает их тогда ненавистью и отвращением. Страсть исторгнута из сердца, но она осталась подле него, она стала вне его как искуситель.

Положим, что так сделано с двумя, тремя и всеми страстями, какие у кого есть, - каким, думаете, будет сознавать и чувствовать себя тот человек, в котором совершается это? Не иначе, как нечистым, потому что он, хоть и ненавидит нечистые страсти, а все видит их в себе: то тщеславие приходит, то осуждение, то леность, то похоть. Хоть он и всех их прогоняет и отвергает, но все же не может не видеть, что они в нем и что, следовательно, он не может не сознавать себя немоществующим ими.

Один великий подвижник, сидя в своей келье, осуждал себя вслух в разных грехах. Ученики его за стеной слышали, что он говорил: "Что, брат, ты уж побранился?", спустя немного: "Ни свет, ни заря, а ты уж наелся?"; потом: "Эге, да ты уж судья стал и всех рассудил", и так далее. А между тем, это были собственно не грехи, а помыслы приходили к нему, и он считал уже себя нечистым, соучастником в них, грешником, тогда как по строгой жизни своей он стоял на высокой степени духовного совершенства. Выходит, что кто чем совершеннее на деле, тем немощнейшим чувствует себя в сердце и осуждает себя в страстности, хоть страсти отвергнуты им и возненавидены. Мало того, можно даже сказать, что потому-то и сознает он себя страстным, что страсти им отвергнуты, ибо пока они не отвергнуты сердцем, человек неохотно признает себя виновным в них, а все как-нибудь извиняет себя.