НОВЫЕ ДУХОВНЫЕ БЕСЕДЫ

НОВЫЕ ДУХОВНЫЕ БЕСЕДЫ

I. В видимом мире множество детей одинаково идут в школу, но одни из них выходят бесчинными, другие лицедеями, третьи бесстыдниками, четвертые псарями, пятые грамотеями и знатоками закона. И в обителях одинаково живет много братьев, и по свободной воле одни из них вступают в жизнь, другие — нет29. Как дерево, пока оно молодо, слабо и неспособно укорениться в почве, при наступлении засушья вянет, и налетевшие ветры расшатывают и вырывают его, если же оно глубоко укоренится в землю, то ни ветры, ни бури не в силах повредить ему, поскольку его корни глубоки и оно крепко, так и братья остаются еще детьми, младенцами, нуждающимися во многих наставлениях, ибо научающиеся Царству Небесному (Мат. 13, 52) всегда требуют водительства усовершившихся, пока сами не укоренятся в благодати и не сделаются крепки и непоколебимы30. <…>

XV. Христиане, достойные Христа, не по грамоте учатся и говорят, но от Духа Божия все узнают, не от человеческой (как говорит Апостол) мудрости вычитанными из сочинений словами, но услышанными от Духа Святого (1 Кор. 2, 13). Завет их и закон их и книга есть Дух, как Дух возвещает через пророка: И сбудется в последние дни, заключу новый завет с домом Иакова, "не такой завет, какой Я заключил с отцами их, но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его", и прочее (Иер. 31, 31–33). Как древние люди Ветхого Завета читали телесными очами вещественное рукописание, так христиане внутренними очами души читают и учатся от завета Духа и новым внутренним языком говорят и внутренним слухом слушают. Ведь и Апостолов каких избрал Господь? Мужей простецов и некнижных (Деян. 4, 13). Но исполнил их Святого Духа, и они говорили, умудренные Духом, уча мудрецов и книжников. И если, сказал Он, они умолкнут, то камни возопиют (Лук. 19,40). <…>

XVI. …Чада Божий… рождает Дух Святой от своей силы. Сперва для начала Он дает им в глубине сердца молочную духовную пищу, исполненную сладости и небесной любви: "Молоком, — говорит Апостол, — я питал вас, а не твердою пищей". И Петр так же сказал: "Как новорожденные младенцы, возлюбите чистое словесное молоко". Потом по мере преуспеяния и возрастания обновленной души Он дает ей более твердую духовную пищу, а одновременно и крылья благодати (т. е. сила Духа) растут в душе, преуспевшей в благих делах. Дальше Божия благодать (добрая и небесная матерь) учит разум летать сперва в гнезде сердца, или помышлений (т. е. без блуждания молиться Богу в силе Духа). А там — чем более твердую пищу Духа Божия принимает душа, тем дальше и выше может она и взлететь, направляемая и несомая Духом. Когда она наконец возмужает и придет в меру духовного возраста, то с холма на холм и с горы на гору (т. е. из мира сего в высший мир и из века сего в блаженный и нетленный и нескончаемый век) легко летит ум с великой беспечностью и спокойствием, крылами духовными несомый и направляемый к видениям и откровениям небесных тайн, к неизреченным духовным созерцаниям, которых языком плоти высказать не может. Наконец, чада Божий, получая силу от Духа и в небесах свое питание, становятся выше зла, уже не боясь свирепости нечистых духов. Как возмужавшие птенцы, когда у них подросли крылья, уже не боятся злоумышления звериного или человеческого, потому что большей частью живут в воздухе, и как никто из людей не знает разговора птиц, так и язык Духа не может знать никто из людей, угнетенных мирским духом (1 Кор. 2, 12)… Ибо несказанно духовное и неизреченно человеческим словом, если только сам Дух на опыте и на деле не научит достойную и верную душу: о духовном рождении, возрастании и совершенствовании рассказать невозможно… Потому и речь духовных невразумительна для мирских людей. Ибо как рыбы моря знают все в нем, его пути и глубины, а человеку или зверю или прочим живым существам недоступно познать сокрытое там или подолгу там пребывать, потому что они гибнут от удушья, так невозможно никому, если он не рожден от Святого Духа, от будущего века, ведать сущее там и познать глубины Божий и пути Его Царства, кроме обитающих в самом Духе и Им живущих, его причастных и в Нем ходящих, по слову Апостола: "Наше жительство — на небесах" и еще: никто не познал Божиего, кроме Духа Божия, а нам Бог открыл это Духом своим, и опять же: "Дух проницает и глубины Божий". Так что невозможно человеку мирского духа, не родившемуся в Святом Духе, приобрести опытное знание духовных предметов, как они есть, и даже если он хочет вникнуть в них, то попусту надмевается от своего плотского ума. Опираясь на мирскую мудрость и воображая, будто они могут собственным разумением постичь духовные предметы без посещения и откровения Духа, мирские теряются и гибнут без истинного основания, то есть Господа, благодаря Которому духовные вбирают все духовное знание. В некую слепоту и воображение мнимых успехов впадает ум людей, собственным разумением и силой полагающих объять духовное знание; но если и все Писание они пересказывают наизусть, смысла того, что произносит их язык, они не знают. Как дети по велению учителя затверживают рассуждения великих риторов и устами пересказывают слова мудрецов, а силу слов не знают и по своему неразумению не понимают, что сами же читают или пересказывают, так и выучивающие и пересказывающие Писание, если не воспримут от духовных мужей заключенный в них истинный смысл и не обретут в самих себе живого голоса (т. е. самой Божественной силы, внушившей Писание), то они не получили от Писания той помощи, какую надлежало получить. Они еще облечены в ветхого человека, то есть в дух мира, то есть в закон греховный, противоборствующий закону ума. Как еще не родившийся человек не существует в видимом мире, когда же родится, то существует в веке сем, так и не рожденный в Духе Святом не существует в духовном веке, да и войти туда не может. Если он не примет оттуда нового и небесного рождения (т. е. душа родится в веке том от Духа и Им напитается, и возрастет, и повзрослеет в Духе), будущего века он, конечно, не достигнет. <…>

XXII. Словопрения и самонадеянное знание доставляют не столько прибыли душе, сколько расслабления и вреда, и овладевшие этими предметами подобны человеку, который вместо хлеба ест никакого вкуса не имеющее и силы телу не придающее сено, или нарисованному на стене человеку, который все подобие членов сохраняет, но не ходит и не шевелится. Все ереси изначально отсюда возникли… Ни ищущие точного понятия Бога через науки найти Его не могут, ни многознающие наставники, называющие себя способными к истолкованию Божественных тайн, достоверно что-либо сказать или постичь не в силах, но истина превосходит равно всех учащихся и учащих, и потеряли самих себя те и другие, блуждая. Ибо если скажет тебе наставник, что Бог есть огонь, ты обнаружишь, что Он обратился в воду жизни (Отк. 22, 17). Если скажет тебе, что у Него вид и облик Царя, найдешь, что Он являет Себя тенью, а кому-то — нищим, и одному — Богом, другому — смиренным человеком. Если ищешь Его на небесах, Он оказывается на земле; если ищешь на земле, на небеса переносится. И опять же для одних Он по Своему премудрому замыслу оказывается тяжестью, для других — облегчением (2 Кор. 8, 13). Так что надо удерживаться от многословия и суесловия, этим никто ничего не добьется. Само природно присуще каждому из нас знание осуждает нас, если мы не принимаем слово Божие.

<…> Будем же искать Господа, и Он Сам поведет нас и научит, и мы сможем познать тайны Божий — насколько человеку познать возможно, не насколько есть в Боге. Наше дело — понять, как рождается человек от Духа (Иоан. 3, 5), как надо противостоять духу злобы и научиться находить помощь от Господа и воинствовать с противоборствующим. Ибо Господь радуется незапятнанной душе человеческой и восхищает в свое Царство тех, кто в благоговении и непорочности приступает к Нему.

<…>

XXIII. Так и в духовном истолкователь слова Божиего и предстоятель душам должен иметь опыт во всех духовных делах, чтобы, являя на опыте действие объясняемых им слов, он всякий раз приносил собою пользу и помощь слушающим. Божия мудрость и христианский путь, и происходящая в верной душе работа благодати свершается с величайшей тщательностью через постепенное возрастание и восхождение, и когда человек сочтет ее законченной, тогда только и надо ему начать еще более внутреннюю работу, потому что в душе свершились таинства Духа и духовные восхождения; и кто часто считает дело завершенным, тот часто должен и начинать. Ведь если это так в здешней жизни, в мирской мудрости, — скажем, мы учимся у начальных учителей, потом у грамматиков, потом у риторов, потом еще и у софистов, наконец у философов, и когда человек пройдет всех учителей, по завершении одной школы начиная другую, тогда начинает при начальниках вершить суд, потом же, с годами отличившись, делается в свою пору и сам начальником и тогда опять же берет себе советника, чтобы не упустить ничего для торжества справедливости, — словом, если в мире сем мы видим такую сложность мудрости и такое ее постепенное восхождение, то тем более неизреченная и безграничная премудрость Божия и христианский путь имеют некую великую сложность и множество ступеней восхождения. И по мере восхождения человек полагает начало каждый раз новым деянием, проникает глубже в духовные таинства и в сокровенные богатства премудрости; и насколько он возрастает в благодати и богатеет в познании Бога, настолько познает умыслы и козни зла, по слову Апостола: "нам не безызвестны его умыслы" (2 Кор. 2, 11).

<…>

XXVI. Сколько языков в мире, сколько мудростей, сколько разумений, сколько художеств, сколько наук и занятий, и трудов, и богатства на земле, а ничто из этого не есть то, в чем нуждаются и чем живут христиане. Есть нечто, взыскуемое ими, что больше неба и всего в нем, и больше земли и благ и добра в ней, и, словом, больше всего видимого блага и добра, ни с чем земным не сравнимое.

…Душа наша должна порываться к исследованию и изысканию этого добра и блага, презирая красоту всякой мирской премудрости и хитроумие языков, и земное вразумение, и славу, и роскошь, и наслаждение, превосходя и превышая все это верою и любовью к единственному и несравненному благу, всем пренебрегая и ничем не будучи связана, но томясь влечением единственно к нему одному.

Макарий Египетский. Новые духовные беседы / Пер. с греч. В. Вениаминова. М., 1990. С. 17–18, 84–95,121–147.