Археологические опровержения

Археологические опровержения

В высшей степени занимательно наблюдать, какой большой вес при развитии теории различных источников критики придают собственным субъективным предубеждениям и как мало они считаются с объективной и легче контролируемой информацией, предоставляемой археологией. Как только их теории получают достаточное распространение, они перестают интересоваться новыми исследованиями и научными достижениями. Но именно археология предоставляет нам доказательства, раз за разом разоблачающие лживые утверждения критиков.

Далее, любопытно заметить, что критики очень мало ценят Ветхий Завет как археологический документ. Везде, где Библия расходится во мнениях с языческими историческими документами, последние автоматически (даже если они бывали написаны гораздо позже) считались более надежным историческим свидетельством, чем Библия! Ни единое высказывание Библии не принималось на веру, пока оно не подтверждалось другими источниками. Неважно, что большинство сведений Библии, отвергавшихся критиками 19-го века, подтверждено более поздними археологическими исследованиями (как история царя Валтасара, упоминание народов хеттов и хорреев), — по отношению к Библии стойко господствовало скептическое предубеждение. Мы надеемся во втором томе этой серии подробнее остановиться на археологическом материале, но в связи с нашей темой укажем здесь три пункта:

1. Древность письменности. Согласно мнению критиков, в Израиле письменность была практически неизвестна до времен царя Давида, так что Моисей вообще не мог написать свое Пятикнижие!

Это мнение вообще трудно обосновать чем-либо, кроме эволюционистского предубеждения (см. ниже). Сегодня, однако, на основании новейших археологических открытий, мы знаем, что искусство письма не только было широко распространено в Израиле за сотни лет до Давида (даже уличные мальчишки умели читать и писать! см. Суд. 8,14), и что письменность существовала на Востоке еще за полтора тысячелетия до Моисея. Последние открытия в Тель-Мардихе опять «удивительно» подтвердили слова Библии.

2. Истории патриархов. И они объявлялись критиками недостоверными и часто неисторическими. Некоторые ставили под сомнение даже существование Авраама. И здесь открытия 20-го века обвинили критиков во лжи. Об этом свидетельствуют, в частности, раскопки в Уре Халдейском, раскопки в окрестностях Сихема и Вефиля и многих других селений Палестины, знаменитые глиняные таблички Мари, Нуци и Тель-Мардиха, содержащие множество подробностей из истории предков еврейского народа, далее, обнаружение хеттского свода законов, проливающего свет на ритуал купли-продажи, описанный в Быт. 23.

3. Моисеев Закон. Закон Моисея якобы должен был ясно свидетельствовать о своем возникновении не раньше 6-5-го века до н. э. (т. е. во время или после вавилонского плена). И здесь сыграли свою роль эволюционистские предрассудки, не позволявшие критикам допустить, что столь утонченный, высокоморальный закон мог возникнуть раньше. Но и здесь именно археология доказала, что подобные законы имели народы, жившие за тысячу с лишним лет до расцвета Вавилона. Мы имеем в виду поразительное сходство свода законов фараона Хаммурапи и открытиями в Угарите (Рас Чамра). Этот козырь не бьется простым утверждением, что Моисей или более поздние книжники скопировали свои законодательства у Хаммурапи или Рас Чамры.

Обозревая все сказанное, мы открываем, что археология не только убедительно опровергла самоуверенные утверждения критиков, но и доказала, сверх того, глубокую древность Пятикнижия (подтвердив тем самым авторство Моисея). В качестве примера мы приведем три события:

(1) Полученные благодаря археологи знания о древнем Египте показывают, что автор Пятикнижия должен был быть хорошо знаком с Египтом того времени, прежде всего, что касается географических описаний, личностей и особых традиций. В Первой и Второй книгах Моисея мы также встречаем больше египетских слов, чем в остальных книгах Ветхого Завета. Это все становится намного понятнее, если исходить из того, что эти книги были написаны человеком из числа вышедших из Египта евреев. Но ситуация значительно усложняется, если мы считаем, что эти книги были написаны лишь много сотен лет после этих событий.

(2) Точка зрения автора 2-4 книг Пятикнижия ясно указывает на него как на человека, жившего вне Палестины (обстоятельства, флора и фауна, погода и география типично египетские или синайские, но не палестинские). Кроме того, сам стиль этих книг ясно свидетельствует о том, что они написаны для блуждающего по пустыне народа, а не для палестинских земледельцев, живших на добрую тысячу лет позже. Это, кроме прочего, проявляется в детальном описании скинии и разбивки лагеря (Чис. 2), порядка движения (Чис. 10) и правил гигиены для жизни в пустыне (Втор. 13,11-14), а также в отправлении козла отпущения в пустыню (Лев. 16,10).

(3) Прежде всего в книге Бытие встречаются многочисленные архаичные традиции, которые, по мнению археологии, характерны для второго тысячелетия до н. э., но не для более поздних времен. Архаизмы встречаются и в языке (устаревшие слова и правописание), что, без сомнения, также указывает на глубокую древность Пятикнижия. Обобщая сказанное, мы не можем не прийти к выводу, что автор Пятикнижия первоначально должен был жить в Египте (не в Палестине), быть хорошо воспитанным, высокообразованным и наделенным литературным даром человеком, к тому же проделавшим с израильским народом весь путь из Египта через пустыню. Как можно после всего сказанного утверждать, что мы не имеем оснований считать автором Пятикнижия Моисея?