УМ И ПРИРОДА УМА
УМ И ПРИРОДА УМА
Прозрение буддизма, революционное и доныне, состоит в том, что жизнь и смерть существуют в уме, и нигде более. Это показывает ум как всеобщую основу того, что переживается на опыте – как творца счастья и творца страдания, творца того, что мы называем жизнью, и того, что мы называем смертью.
У ума есть множество сторон, но две из них наиболее выделяются. Первая – это обычный ум, который тибетцы называют сем. Один из мастеров дает ему такое определение: «То, что обладает разным осознанием, то, что имеет чувство дуалистичности – что цепляется за что-то вне себя или отвергает его – это ум. В своей основе это то, что может связываться с „другим“ – с любым „чем-то“, что воспринимается как отличающееся от того, кто воспринимает». Сем – это перескакивающий с одного предмета на другой, дуалистичный, думающий ум, который может действовать только в отношении к проецируемой и ложно воспринимаемой внешней точке отсчета.
Итак, сем – это тот ум, который думает, строит замыслы, желает, манипулирует, который вспыхивает гневом, который создает волны отрицательных эмоций и мыслей, потакая своим прихотям, которому необходимо все продолжать и продолжать делать утверждения, оценки, подтверждать собственное «существование», переживая на опыте выделение отдельных деталей, создание идей и понятий. Обычный ум является непрестанно переменяющейся и не могущей перемениться жертвой внешних влиянии, привычных склонностей и воспитания. Мастера сравнивают сем с пламенем свечи, стоящей на пороге открытой двери, уязвимым всем ветрам обстоятельств.
Если рассматривать сем с одной стороны, то он предстает мерцающим, нестабильным, все время за что-то цепляющимся и бесконечно занятым не своими делами; его энергия расходуется на проецирование вовне. Иногда я думаю о нем, как о мартышке, что непрестанно перескакивает с ветки на ветку. Однако, если рассмотреть его с другой стороны, обычный ум отличается фальшивой, тупой стабильностью, самодовольной и направленной на его собственную защиту инерцией, каменным спокойствием глубоко внедрившихся в него привычек. Сем столь же хитер, как нечестный политик, скептичен, недоверчив, очень умело обманывает и притворяется. Джамьянг Кхьенце писал, что он «чрезвычайно изобретателен в жульнических играх». И именно в пределах переживаемого на опыте этого хаотичного, находящегося в замешательстве, недисциплинированного и повторяющегося сема, обычного ума, мы вновь и вновь претерпеваем изменения и смерть.
Но есть еще сама природа ума, его глубиннейшая сущность, которая абсолютно не затрагивается ни изменениями, ни смертью. Сейчас она скрыта внутри нашего собственного ума, сема, окружена и закрыта умственной поспешной путаницей наших мыслей и эмоций. Но как облака могут быть рассеяны сильным порывом ветра, открывая сияющее солнце и широкое просторное небо, также, при некоторых особых условиях, вдохновение может открыть нам проблески этой природы ума. Эти проблески могут быть разной глубины, разной степени, но каждый из них даст какой-то свет понимания, смысла и свободы. Это происходит благодаря тому, что природа ума является самым корнем понимания. По-тибетски мы называем это Ригпа – первичное, чистое, незапятнанное сознавание, которое одновременно разумно, понимающе, светло и постоянно бодрствует. Его можно назвать самим знанием о знании.
Не делайте ошибку, воображая, что природа ума относится исключительно только к нашему уму. Фактически это природа всего. Не будет слишком сильным утверждением, что сознавание природы ума – это сознавание природы всего сущего.
В течение всей истории человечества святые и мистики называли свои постижения многими именами, изображали и истолковывали их по-разному, но то, что они переживали, – это в своей основе была сущностная природа ума. Христиане и иудеи называют ее «Господь», индуисты называют ее «Я», «Шива», «Брахман» и «Вишну», суфийские мистики называли ее «Сокрытой Сущностью», а буддисты называют ее «природой Будды». В сердце каждой религии лежит уверенность в существовании основополагающей истины, и в том, что эта жизнь представляет собой священную возможность развить и постичь ее.
Когда мы говорим «Будда», то естественно думаем об индийском принце Гаутаме Сиддхартхе, который достиг просветления в шестом веке до нашей эры, и чьему учению о духовном пути, известном сейчас как буддизм, следуют миллионы людей во всей Азии. Однако Будда имеет более глубокое значение. Это означает человека – любого человека – который полностью пробудился от неведения и раскрыл свой огромный потенциал мудрости. Будда – это тот, кто окончательно покончил со страданием и тщетностью, кто открыл длительное и бессмертное счастье и душевный мир.
Однако в наш скептический век многим из нас это состояние может показаться скорее похожим на фантазию или мечту, или то, что нам самим совершенно недоступно. Но важно всегда помнить, что Будда был таким же человеком, как вы или я. Он никогда не претендовал на божественность, он просто знал, что обладает природой будды, семенем просветления, и что все остальные тоже этим владеют. Природа будды – это просто прирожденное право каждого разумного существа, и я всегда говорю: «Наша природа будды столь же хороша, как природа будды у любого будды». Это и есть та благая весть, которую Будда принес нам в результате своего просветления в Бодхгайе и которая оказалась вдохновляющей для столь многих людей. Его весть – что просветление достижимо для всех – несет огромную надежду. Занимаясь духовной практикой, мы все тоже можем пробудиться. Если бы это не было истинным, то бесчисленное множество людей, вплоть до наших дней, не смогло бы достичь просветления.
Говорится, что, когда Будда достиг просветления, то все, чего он хотел, – показать всем нам природу ума и полностью разделить с нами то, что он постиг. Но он также увидел, с печалью бесконечного сострадания, насколько трудно будет нам это понять.
Потому что, хотя мы и обладаем той же внутренней природой, что и Будда, мы не распознаем этого, ибо она так сильно закрыта в наших отдельных обычных умах, так окружена ими. Пространство внутри такое же, что и пространство снаружи. Только хрупкие стенки сосуда отделяют одно от другого. Наш ум будды заключен в стенах нашего обычного ума. Но когда мы становимся просветленными, этот сосуд словно разбивается на куски. Пространство «внутри» немедленно сливается с пространством «снаружи». Они сливаются воедино, и мы сразу же осознаем, что они никогда не были отдельными и отличными друг от друга – они все время были одним и тем же.