Яркие цвета на сером фоне

Яркие цвета на сером фоне

Пока в жизни Мимозы происходили все эти события, однажды вечером мы в Донавуре собрались вокруг полярископа, недавно приобретённого для нашего микроскопа. С помощью поляризатора, селенита и зеркальца мы с радостью пробовали всевозможные сочетания. Игольчатый кристалл цианисто-платинового бария, похожий на распустившиеся павлиньи перья; листочек папоротника, представший взору как сказочный рог изобилия; маленькое колючее чудо рыбьей чешуйки — всё это и десятки других вещиц не давали нам отойти от микроскопа. Когда голубые, тёмно-синие и лиловые оттенки уступили место серо-голубому цвету молнии-зарницы, мы решили, что фоном для него должен стать сине-фиолетовый индиго грозовой тучи, а для переливчатого опала морской раковины, такого волшебного и неземного, что искать его нужно не на земле, а где-нибудь в воде или в воздухе, как нельзя лучше подходил берилловый цвет моря. Так мы сидели и экспериментировали, пока не подобрали самый подходящий фон для каждого из наших маленьких чудес. Труднее всего было добиться именно того оттенка, который хотелось получить.

Помню, как мы обрадовались, отыскав безупречное сочетание пронзительного синего цвета и коричневого фона, напоминающего древесную кору. Кстати, в полярископе цвета никогда не бывают плоскими; они объёмные и округлые, как крохотная атмосфера. Маленькие шипы на рыбьей чешуйке превратились в сияющие трёхгранные кинжалы, на их гладко-полированной поверхности играли радужные отблески и ни один перламутровый оттенок не исчез, когда одна из наших девчушек, прыгая от радостного нетерпения, нечаянно сдвинула инструмент и сбила нужную настройку.

Мы попытались было снова найти то безупречное сочетание, но не смогли, потому что слишком плохо знали законы света. А может, в этом было виновато заходящее солнце, к вечеру утратившее свои прохладные оттенки и теперь лишь багрово пламенеющее на горизонте? Как бы там ни было, пока через несколько дней мы не нашли его снова, нам казалось, что мы потеряли некое маленькое зримое созвучие, прелестное и всё время ускользающее от слуха и взора. Казалось, вот оно, совсем рядом, стоит лишь на волосок повернуть колёсико — но мы никак не могли его поймать. Ах, если бы мы знали законы света, если бы могли удержать заходящее солнце, то, конечно, сразу отыскали бы нужный оттенок!

У каждого из нас есть свои маленькие, тайные окна, из которых мы смотрим на великие дела мира. В тот день крохотное чистое окошечко полярископа помогло нам вглядеться в неведомые доселе миры цвета. Ах, если бы можно было взять какой-нибудь небесный полярископ и с его помощью прочесть (как, наверное, читают ангелы) смысл того или иного фона для цветов и красок нашей жизни! Правда, тогда мы лишились бы благословения тех, кто верует даже тогда, когда не видит.

Мне трудно представить себя в такой ситуации, где моя вера осталась бы без единой опоры, без помощи и поддержки, без единого слова Писания, без этих удивительных образов и наглядных картинок. Но если вы хотите по-настоящему понять эту историю, а не просто прочесть её залпом и тут же о ней позабыть, вам придётся приложить к ней свой ум и воображение. Мимоза оказалась совершенно одна среди своих соотечественников. Её очаровала красота, которую она даже не могла им показать. Вокруг неё были опалённые солнцем улицы, крохотные душные домишки, любопытные, но недружелюбные лица, тяжкая, изматывающая работа. Но рядом с ней по этим улицам всё время шёл Тот, Кого, казалось, она вот-вот должна была поймать взглядом. Она знала: всё, что Он делает в её жизни, — это хорошо. Разве Он не всемогущ? Разве не может устроить всё так, как надо? Разве Он не показал ей уже тысячу раз, что любит её, пусть даже никто другой не замечает этих чудесных тайных знамений? Неужели она сама, обыкновенная земная мать, отказала бы своему сынишке в чём-то добром и хорошем, будучи в силах дать ему это хорошее и доброе? И Он тоже никогда ей не откажет!

Вот так, ступая по камням, лежащим на дне ручья, разделяющего духовное и материальное, Мимоза оказалась в таком месте, где уже ничто не могло её поколебать. Её не смущали странные цвета, полыхавшие на фоне её жизни. Именно это она хотела сказать, когда, не прося о безоблачных днях, преданно смотрела на серые небеса, избитые ветром и дождём, и говорила: »Я не сержусь на Тебя. Она действительно не сердилась, нет! Даже тогда, когда её несчастный муж неподвижно лежал в доме, ослепший и потерявший рассудок, а соседи показывали на неё пальцем и качали головой: Мы же говорили парпом!