Христиане - „летучие мыши“
Христиане - „летучие мыши“
Купе вагона-люкс номер три наполняли густые клубы сигаретного дыма. За окном вагона простирались Канзасские[1] степи.
Двое солидных мужчин возле окна так были увлечены разговором, что, казалось, не замечали третьего пассажира, мальчика лет двенадцати, находившегося с ними в одном купе. Джон - так звали мальчика - ехал с ними уже с самого Чикаго в поезде, принадлежащем компании „Пульман-Рельвей“. Судя по всему, мальчик имел небедных родителей. На нем был новый ковбойский костюм из дорогого материала со всеми элементами одежды взрослого ковбоя[2]. На голове мальчика крепко сидела ковбойская шляпа, украшенная серебряными бляшками.
Из кармана своей куртки он вытащил сверкающий игрушечный револьвер и направил его на окно. Вдруг за окном показалось стадо буйволов. Ах, что бы только он отдал за то, чтобы сейчас сидеть в седле коня и скакать по степи, стреляя из своего револьвера!
„Однако скоро моя мечта исполнится“, - думал он. Очередной станцией для остановки поезда будет город Топека. Затем бесконечные степные дали сменятся горными хребтами Рокки-Моунтса, и штат Нью-Мехико примет нового гостя! Джон несколько месяцев будет гостить у своего дяди в горах. Неделями он мечтал о диком западе.
Его отец, крупный предприниматель миллионного города у озера Мичиган, подарил ему ковбойское снаряжение за несколько дней до этой поездки.
Джон был восхищен красотой запада. Не отрывая взгляда от окна, он сравнивает вид местности с картинками, которые послал ему его двоюродный брат Джим. „Будет ли Джим встречать меня на вокзале?“ - думал Джон.
Наконец поезд-экспресс замедлил ход и точно по расписанию в 14.00 подъехал к вокзалу Эль-Пасо. Джон со своим багажом уже давно стоял у открытой двери вагона и высматривал Джима. Как только поезд остановился, он выскочил из вагона на платформу и остановился, оглядываясь по сторонам.
- Ты Джон Миллер?
От неожиданности Джон вздрогнул. Повернув голову, он увидел высокого, плечистого мужчину и рядом с ним стоящего подростка с веснушчатым лицом.
- Да, - несмело выговорил Джон, - я Джон Миллер с Кинг-стрит в Чикаго.
- А я твой дядя Генри, а это Джим. Мы очень рады твоему приезду к нам, Джон!
Шагая по привокзальной площади рядом с Джимом, подхватившим его чемодан, Джон с любопытством спросил:
- А где вы привязали своих лошадей?
- Лошади не здесь. Сегодня мы поедем на автомобиле, - улыбаясь ответил дядя Генри.
Джим добавил:
- Мы поедем на джипе, у него хорошая проходимость в этой местности.
Было уже темно, когда джип достиг своей цели: ранчо[3] „Диаманд“, поэтому у Джона было немного возможностей для знакомства с остальными обитателями ранчо. Спустя немного времени он погрузился в сон на застеленной для него кровати, утомленный от впечатлений своего путешествия.
Утром следующего дня не без помощи Джима он вскочил в седло для своего первого верхового выезда. В пути они о многом говорили, так как Джима интересовали многочисленные проделки банды „Пантера“ в Чикаго. Джон, со своей стороны, тоже имел много вопросов.
- А те люди возле лошадей ваши работники?
- Да, - ответил Джим, - только мы их не называем работниками. Мой отец называет их просто ребятами. Ты с ними познакомишься и узнаешь, какие это замечательные парни. Вон тот высокий, на белой лошади - старший. Звать его Клифф. Он хорошо играет на гитаре и поет. Мне он нравится больше всех. Это мой лучший друг, и он мне пообещал сегодня вечером отправиться с нами на прогулку.
Джон пришел в восторг, так как Клифф ему тоже очень понравился.
Лошади шли по песчаной поросшей редкой травой земле спокойным шагом. Джим некоторое время ехал молча.
Постепенно Джон заметил, что к верховой езде он не привык. Ему уже хотелось обратно. Он размышлял о Джиме. Утром он видел Джима молящимся, чего он от него никак не ожидал. А когда Джон больше узнал о Клиффе, то услышал, что Джим с Клиффом порой беседуют об Иисусе. Об Иисусе Джон знал немного из воскресной школы.
- Знаешь, Джим, - прервал молчание Джон, - я не особенно благочестив. Правда, мои родители посылают меня в воскресную школу, которую ведет проповедник из Библейского института Муди. Только посещаю я ее неохотно. Зато поздно вечером, когда люди спят, мы звоним в квартиры. Ты бы знал, какое это удовольствие смотреть на засланных людей, выглядывающих в окна и сердящихся, не заставая никого у открываемых дверей. Перед едой я, конечно, молюсь, но только потому, что это у нас так принято.
Джим рассмеялся:
- Если бы сейчас Клифф слышал твои слова, он бы сказал тебе: „Ты, Джон, христианин - „летучая мышь“.
- Как это понять?
- Это пусть он тебе сам объяснит.
Вечером двенадцать копыт рыхлили песчаную тропу. Три наездника: Клифф, Джон и замыкающий Джим - держали путь к гроту в скале. Солнце постепенно скрывалось за горизонтом, вскоре станет совсем темно. К седлу своей лошади Клифф привязал несколько фонарей. Сегодня вечером Джон должен увидеть кое-что необыкновенное, чего он никогда не забудет.
- Нам нужно поторопиться, солнце уже почти село, - проговорил Клифф, пришпоривая свою лошадь.
Джон был в волнении. У подножья скалы они привязали лошадей. Пройдя еще несколько десятков метров, они остановились у пещеры в скале.
- Сядьте здесь, - шепнул Клифф и, указывая на пещеру, добавил: - Сейчас начнется.
И вправду, пещера „ожила“. Из многочисленных расщелин показались маленькие, беспокойные, очень подвижные головки с большими ушами. Затем последовал дружный взмах крыльев, и тысячи летучих мышей, промелькнув над тремя затаившимися наблюдателями, унеслись в вечернее зарево. За первыми партиями стартовали, подобно опытным спортсменам, следующие. Не задевая ни одной веточки росшего возле пещеры кустарника, они оставляли скалы и устремлялись вдаль.
Они очень спешили, поскольку сумерки скоро должны были смениться темнотой. До темноты же им необходимо было успеть набить свои желудки насекомыми.
Когда стало так темно, что едва можно было что-то разглядеть, Клифф зажег один фонарь. Ни одной летучей мыши не было видно. Они все снова попрятались в свои норы и щели.
По пути домой все трое были неразговорчивы. Клифф только предупредил:
- Сейчас быстро в кровать, ребята. Завтра еще до восхода солнца мы опять отправимся к скале, чтобы понаблюдать за орлиным гнездом. Джон недолго раздумывал об увиденном. Очень скоро его дыхание стало равномерным, и он крепко уснул. От укусов насекомых его оберегала москитная сетка.
На следующее утро Джона пришлось усиленно тормошить. Ночь показалась ему настолько короткой, что он с удовольствием повернулся бы на другой бок и спал дальше. Однако упустить интересное зрелище он тоже не хотел.
Тропа, по которой двигались наездники, знакома Джону еще со вчерашнего вечера. Однако на сей раз они уже на второй развилке оставили своих лошадей и стали взбираться на скалу. Джону было нелегко. Обычно он ловко взбирался на возвышенности, но сегодня ему мешала боль в мышцах от вчерашней верховой прогулки.
На одном из уступов в скале они остановились, и Клифф дал мальчикам знак лечь. Выключив фонари, они медленно продолжали движение ползком.
Горизонт на востоке зардел, и еще через несколько минут скалы осветились первыми золотистыми лучами солнца. Повсюду: в кустах и в траве -пробуждалась жизнь. Маленькие птички выводили свои утренние трели, крот выметал из своей новостройки лишнюю землю.
Следуя едва заметному движению Клиффа, Джон всмотрелся в указанном направлении и не поверил своим глазам. Примерно в пяти метрах от них на небольшом, но недоступном выступе скалы находилось орлиное гнездо. Гордо расправляя свои крылья, орел как бы стряхивал остатки сна из своего оперенья. Два маленьких дрожащих от утренней прохлады птенца прятались под крыльями большой птицы.
- Теперь смотрите, - шепнул Клифф, и едва он это произнес, орел, взмахнув мощными крыльями, взмыл навстречу восходящему солнцу. Он поднимался все выше, пока не превратился в маленькую точку. Вскоре его уже нельзя было разглядеть, да и глаза наблюдателей слезились от напряжения. Они поднялись из своего укрытия и вернулись к своим лошадям.
- Сегодня вечером я вам еще кое-что расскажу, -были последние слова Клиффа по дороге к ранчо. Он спешил приступить к своей дневной работе.
Вечером два друга устроились в комнате Клиффа у потрескивающего в камине огня и с нетерпением ждали обещанного рассказа. Джон был в восторге от опытного ковбоя, от его отеческого отношения к ним, мальчишкам. Своих детей у Клиффа, однако, не было. Наконец Клифф вошел в комнату, улыбнулся мальчикам, затем поправил длинными железными щипцами огонь в камине и присел рядом с ними. Джон не мог больше сдерживать свое любопытство:
- Дядя Клифф, кто такой христианин-„летучая мышь“?
Этого вопроса их друг, как видно, уже ожидал.
- Знаешь, Джон, чтоб ответить на этот вопрос, я должен тебе рассказать одну историю. Она, правда, выдумана, но имеет глубокий смысл, над котором стоит поразмыслить. Итак, слушай внимательно:
Летучие мыши чувствовали себя очень одинокими. Ни с кем из зверей и птиц они не дружили. И вот они послали нескольких своих представителей к птицам, радующимся свету солнца, и попросили принять их в свое общество. Увидев лишенную перьев серую шкурку летучих мышей, птицы защебетали многоголосым хором:
- Птица с волосами?! Нет, такого не бывает!
Опечаленная делегация летучих мышей вернулась в свои пещеры. Однако они не упали духом. Снова была послана делегация летучих мышей, на этот раз к зверям, живущим в темноте. С большими трудностями забрались летучие мыши в норы к полевым мышам и высказали им свою просьбу:
- Нас, как и вас, тоже называют мышами, и мы очень бы хотели с вами дружить. Пригласите же нас хоть один раз на ваш праздник. Мы так одиноки и тоже хотели бы с вами повеселиться.
Когда мыши это услышали, они весело запищали и высмеяли летучих мышей.
- Мыши с крыльями? Как же вы хотите танцевать? А вашими большими ушами вы только пыль со стен норок стряхивать будете.
- У вас даже нет такого прекрасного хвоста, как у нас, — гордо проговорила старая толстая мышь.
Унылые летучие мыши отправились обратно. Ни дневные, ни ночные птицы и животные не захотели с ними дружить. С тех пор летучие мыши летают между светом и темнотой и свою пищу добывают во время сумерек.
В комнате стало тихо, только в камине потрескивали дрова. Клифф подложил дрова в огонь и продолжал после короткой паузы:
- Понимаешь, Джон, христианин-„летучая мышь“ - это такой человек, который не живет полностью ни в свете Господа Иисуса, ни в темноте безбожия. Он считает себя религиозным человеком, однако и в мире ничего не хочет упустить; живет половинчатой жизнью и никак не решается полностью встать на сторону Господа. Он ищет для себя дорогу между двумя полюсами, но к цели никогда не приходит. Нам бы следовало быть хрис-тианами-„орлами“, у которых нет большего желания, чем стремиться к Солнцу жизни - Иисусу. Взор наш должен быть устремлен на Него, потому что только в Его свете мы по-настоящему счастливы. Джим - один из тех, кто посвятил себя Господу Иисусу. С тех пор он совершенно другой человек. И если он таким останется, то, как молодой наследник, будущий управляющий ранчо будет пользоваться большим авторитетом у подчиненных.
Вечером Джон долго не мог уснуть. Он лежал в кровати и, глядя в темноту широко открытыми глазами, размышлял; „Моя жизнь - это жизнь летучих мышей“. Он еще никогда не относился серьезно к Иисусу, не сделал в Его сторону решительный шаг. Посещений воскресной школы - это он давно уже понял - недостаточно, чтобы быть настоящим христианином. И еще прежде, чем сон сомкнул его веки, Джон твердо решил: хочу быть таким христианином, который подобно орлу устремляется к свету!
Только после этого он крепко и спокойно заснул.