Глава 6

Глава 6

На следующий день, сразу после обеда, Розмари, мистер Свифт и Хамид отправились в свое нелегкое путешествие.

Дженни, страшно разочарованная, что не участвует в спасении Кинзы, но твердо выдержавшая свое обещание, стояла в центре рыночной площади и махала на прощание рукой.

Хамид, забывший все страхи, оказавшись внутри прекрасного автомобиля, сидел подобно маленькому принцу на заднем сиденьи и снисходительно кивал головой толпе восхищенных мальчишек, которые, сверкая голыми пятками, сопровождали их восторженными криками. Они бежали до тех пор, пока машина, набрав скорость, не оторвалась от них.

Это была восхитительная поездка. Хамид вспомнил тот жаркий, пыльный вечер, когда он с таким трудом поднимался по этому самому холму с Кинзой за спиной. Тогда он был слишком усталым, чтобы осматривать окружавший ландшафт, но сейчас ему не терпелось увидеть все, что можно увидеть, и он прыгал с места на место в машине, как ручная обезьяна в клетке. Куда бы он ни посмотрел, везде были поля молодой пшеницы или яркие цветы вдоль берегов рек и ручьев. Они выехали на низменную часть дороги в долине, и машина быстро помчалась между невысокими холмами, покрытыми белыми цветами. Воздух был напоен их ароматом, и Хамид, утомившись своей чрезмерной активностью, свернулся на сиденьи и крепко уснул.

Когда он проснулся, машина стояла на гребне горы. Куда ни посмотришь везде горы... Мистер Свифт и сестра пили из термоса чай и ели бутерброды. Хамид высунул голову из окна, чтобы показать, что он уже проснулся, и ему дали большую булочку, посыпанную сахаром. Он слизывал сахар и был вполне доволен всем происходящим. Только одна мысль омрачала его радость: с каждым километром он приближается к своей матери, и его сердце стремилось к ней. Быть так близко к ней, но не увидеть ее и не поговорить... Две крупные слезы скатились по щекам и упали на дорогую обивку.

Машина мчалась по главной трассе. Солнце уже садилось за горы, посылая яркие прощальные лучи. Дети гнали домой коз, и машина несколько раз останавливалась, чтобы пропустить пастушка со стадом.

Последние светлые лучи исчезли, наступили сумерки. Хамид уже видел очертания родных гор, над которыми мерцали яркие звезды. Его сердце учащенно забилось, во рту пересохло. Машина медленно двигалась по каменистой проселочной дороге, подскакивая на ухабах.

Совсем стемнело, когда они добрались до знакомой базарной площади; шелестящие эвкалипты и здания казались белыми при свете луны. Мистер Свифт остановил машину за магазинами. Хамид выскочил из нее и спрятался за оливковым деревом, пока сестра говорила с мальчиком, стоявшим в дверях своего дома. Она попросила его присмотреть за машиной. Хамид знал этого мальчика и не хотел, чтобы тот его увидел, и он был благодарен, что темнота поглотила его. Он подождал, пока мальчик скрылся в доме, крадучись вышел из своего укрытия и, не говоря ни слова, крупным шагом направился по знакомой тропке вверх по холму, а мистер Свифт и сестра торопливо следовали за ним. Они очень запыхались, потому что мальчик был гораздо проворнее, чем они.

- Вон, - сказал Хамид тихо, указывая в темноту. - Третья хижина за смоковницей. Вы просто толкните калитку, там нет запора. Не бойтесь собаки - она на цепи. И помните: вы обещали не говорить обо мне отчиму.

- Да, Хамид, - тихо подтвердила сестра, - я обещала. А если отчим подойдет с нами к машине, ты должен спрятаться, пока он не уйдет. Мы не уедем без тебя. Если мы выйдем одни, то встретимся здесь.

Они осторожно стали подниматься по каменистой тропе, а Хамид ушел подальше, чтобы хорошенько спрятаться за кустами на кладбище.

Он сел и, обхватив руками колени, вспомнил свой первый побег, когда в полночь крадучись он спускался с холма и так боялся злых духов. Вдруг он понял, что теперь не боится, и удивился - почему? Вскоре он понял почему. Был такой псалом, которому научила его английская сестра, начинавшийся словами: "Есть прекрасная страна!" Для тех, чьи сердца убелены, как снег, смерть не является местом теней и блуждающих духов, а есть просто дверь, ведущая в светлую обитель Божью. Еще сестра говорила, что маленькие дети, которые не могут разобрать, что добро, а что зло, тоже идут туда, поэтому, возможно, его умершие братики сейчас в безопасности и счастливы там. Хамид внезапно тоже захотел пойти лучше туда, вместо того, чтобы сидеть скрючившись вне, как бездомный изгнанник. Но ведь дом рядом... Сердце Хамида затосковало по теплому очагу, по ласковым козам, по Рахме и больше всего по матери. Он всей душой тянулся к ней. Конечно, она услышит и придет.

...Мистер Свифт и Розмари дошли до окраины деревни и при свете фонариков осторожно друг за другом двигались по грязной дорожке, которая вела к хижине Хамида. Никто не видел их и, когда они дошли до калитки, все было так, как он сказал. Калитка открылась от легкого прикосновения. Они вышли из темноты и встали в нерешительности в полосе света из открытой двери. Послышался звук цепи, и черная большая собака с лаем выскочила из-за сарая, натянув цепь до предела. Из окна выглянул человек с черной бородой и, увидев их, быстро исчез. Изнутри послышалась какая-то возня, быстрое бормотание голосов.

Потом на пороге появился хозяин, он вежливо поклонился и поприветствовал их. Затем попросил гостей войти в дом и там за чашкой чая изложить дело. Наклонившись, гости прошли через низкую дверь и оказались в крошечной темной комнате.

У камина сидела молодая женщина с грустным лицом, выражавшим кротость и покорность. Рядом, прижавшись к ней, сидела робкая черноглазая девочка. В углу, прислонившись к связанному в узел одеялу, сидела пожилая женщина. Она не поднялась, чтобы их поприветствовать; она осталась сидеть в углу, молча и настороженно наблюдая за гостями.

Хозяин расстелил козью шкуру и пригласил своих гостей сесть так, чтобы они оказались спиной к пожилой женщине. Кинзы не видно было, и у сестры защемило сердце: возможно, они приехали сюда по ложному следу. Вежливо выразив удивление по поводу позднего часа их визита, чернобородый человек велел молодой женщине угостить их сладким мятным чаем. Во время чаепития он спросил их о цели посещения.

- Я приехала, чтобы выяснить о маленькой слепой девочке Кинзе, - твердо произнесла Розмари.

- Ее брат оставил ее на мое попечение около семи месяцев назад. Она ваша, и это зависит от вас, но я хорошо заплачу вам. Конечно, ее мать может навещать ее время от времени.

Наступила гнетущая тишина. Отчим, совершенно озадаченный ее уверенным тоном, находился в нерешительности. Она упомянула о плате, а он бы все сделал ради денег. Она заплатит больше, чем нищий. С другой стороны, его могут ожидать неприятности за то, что он выкрал ее, и еще вопрос упирался в ее красивое платье. Он продал ее одежду каким-то испанцам в тот же день. Да, риск был большой.

Отчим изобразил на лице смущение и удивление и развел руками.

- Я ничего не знаю о ребенке, - уверял он оскорбленным тоном. - Правда, брат украл ее около семи месяцев тому назад, но с тех пор я не видел ее и не имел никаких известий о ней. Если мальчик сказал, что она живет здесь - это правда, но ребенка нет здесь, и я не знаю о месте его пребывания. Если я узнаю что-либо о ней, я с радостью привезу ее к вам.

Последовала долгая пауза. Глаза Розмари встретились с глазами молодой женщины, сидевшей по другую сторону камина. Она пристально посмотрела на нее и... или ей показалось, или та действительно слегка кивнула в сторону старухи. Розмари обернулась и оглядела комнату. Было только одно место, где ее могли спрятать - под одеялом, позади старухи.

Пренебрегши обычаями гостеприимства, она неожиданно встала, прошла в тот угол и громко позвала Кинзу по имени три раза. Отчим тоже встал на ноги, побледнев от страха. Старуха набросила шкуру, но было слишком поздно. Кинза, которую выхватили из рук матери и бросили под одеяло, дремала. Услышав знакомый любимый голос, она вскочила с громким ответным криком.

Розмари сбросила с нее одеяло, преодолев сопротивление старой женщины, и в следующее мгновение Кинза была в ее объятьях, прильнув к ней всем своим маленьким тельцем так, что трудно было бы оторвать ее. Радость девочки была неописуема: все ужасы были позади, и она опять в сильных руках своей покровительницы. Последние два с половиной дня были для нее сплошным кошмаром: тряска и холод, когда она лежала завернутая в мешок на грузовой машине; шлепки, когда она плакала от голода, холода и страха; грубые руки, которые вырвали ее из ласковых материнских рук. Но это все кончилось - любимый голос позвал ее, и она в безопасности. Никто, она уверена, не сможет выхватить ее из этих крепких, верных объятий. Напряженное тельце расслабилось, и она притихла.

Розмари повернулась к отчиму. Он угрожающе поднялся, лицо его побледнело от гнева и страха. Мистер Свифт тоже поднялся, готовый вмешаться. Он был крупный мужчина, и Си Мухамед моментально смекнул, что единственный выход для него - любезно сдаться и заключить выгодную сделку. Выражение его лица мгновенно изменилось на вынужденную веселость при виде радости Кинзы.

- Ну вот, - произнес он с нервным смехом, - вы нашли ее, и теперь она будет вашей дочкой. Она рада быть с вами, и я знаю, что у вас она будет жива и здорова. Ну, что вы желаете заплатить за нее? И она ваша!

Розмари, разузнав раньше все подробности у Ха-мида, назвала значительно большую сумму, чем мог предложить нищий. Си Мухамед, страшась, что вспомнят об одежде и, стараясь поскорее избавиться от неугодных гостей, тотчас согласился. Он угоднически изливал льстивые выражения своей радости, что Кинза так хорошо устроена, и подошел для получения денег. Кинза, услышав приближающийся страшный голос, вскрикнула, обняла Розмари за шею и прижалась к ней. Сестра передала деньги и наклонилась над испуганным ребенком.

- Все в порядке, Кинза, - прошептала она. - Не бойся, он не тронет тебя. Теперь ты моя маленькая девочка.

Этот голос никогда не говорил неправду, этот голос произнес: "Не бойся... теперь ты моя маленькая дочка". И она поверила, успокоилась. Прямо здесь, в присутствии своего врага, она устроилась поудобнее у нее на руках и крепко уснула.

Больше здесь нечего было делать, надо уходить как можно скорее, пока не произошло что-нибудь неправдоподобное. Быстро попрощавшись со старой женщиной и с отчимом, Розмари обернулась к матери, но ее место у жаровни было пустым. Только маленькая девочка сидела там, серьезная и большеглазая.

Мать выскользнула из хижины тогда, когда совершалась сделка. Она не думала о гневе мужа и о последствиях своего поступка. Она торопливо бежала по крутой тропинке, спотыкаясь в темноте, волнуясь и задыхаясь, и звала сына по имени. Она догадывалась, что он должен быть где-то здесь поблизости, потому что как же иначе они нашли бы их дом? Но все равно она вздрогнула, когда маленькая фигурка, похожая на призрак при лунном свете, выбежала из-за олив на краю кладбища. Он поцеловал ей руку, а она в страхе, чтобы их не увидели, увлекла его опять под тень деревьев. Спрятавшись за сучковатым старым стволом, она нетерпеливо изучала лицо сына.

- Сынок, сынуля! - шептала она. - С тобой все в порядке? Ничего худого не случилось с тобой?

- Ничего худого, - прошептал он в ответ. - Я работал в городе и все хорошо... А Кинза?.. А отец?.. Они забрали ее?

Мать кивнула.

- Английская леди заплатила за нее и заберет ее как дочку. За Кинзу я уже не боюсь... Но ты, сынок... возвращайся ко мне. Я очень скучаю по тебе.

Хамид отрицательно покачал головой.

- Я не могу. Я боюсь, - тихо сказал он. - Отец забьет меня до смерти. У меня есть работа. Мне можно жить, а английская сестра кормит нас по вечерам. Й еще у нее есть Книга об Иисусе. Это тот Человек, о котором она говорила тебе, который брал детей на руки. В этой Книге описан путь, каким Бог ведет в небеса. То, что она говорит из той Книги, приносит счастье мне, и я должен знать ее больше.

Он говорил очень серьезно. Мать привлекла его к себе. Он подрос, но был такой худой и показался ей таким маленьким. Но все-таки он нашел какое-то счастье. Лунный свет пробивался сквозь серебристую листву, и она увидела, как прояснилось его лицо, когда он говорил. Если бы только она могла последовать за ним! У нее не было счастья...

- Тогда тебе надо вернуться сюда и рассказать мне, сынок, - убеждала она. - Я тоже хочу быть счастливой. Отчим не будет бить тебя. Ему приходится платить другому мальчику за то, что тот пасет коз, и он часто ворчит, что тебя нет, чтобы рабо-тать для него. Он будет даже доволен, если ты вернешься.

Мальчик прижался головой к ее плечу и сидел тихо, раздумывая над предложением. Он устал от бездомной жизни, от того, что самому приходится заботиться о себе, устал быть мужчиной раньше времени. Ему очень хотелось опять стать маленьким мальчиком, чтобы не стесняясь опять прижиматься хотя бы ненадолго к своей матери. Но если он сейчас вернется домой, он никогда не научится читать из той Книги и, может быть, даже забудет путь в небеса. И, кроме того, он все еще боится отца.

После долгого молчания с трудом он пришел к окончательному решению.

- Я поеду сейчас назад, - прошептал он, - научусь читать из той Книги, которая указывает путь в небеса. Потом, когда наступит время жатвы, я приду домой и все расскажу тебе. Только попроси отца, чтобы он не бил меня.

На дорожке послышались шаги, к ним приближался свет фонарика английской сестры. Они быстро поднялись и вышли на открытое место.

Мать наклонилась и поцеловала своего спящего ребенка, прошептала благословение на сестру и подала руку сыну. Не говоря ни слова, она стала подниматься к дому, где ее ожидало наказание от мужа. Но она была довольна и не страшилась. Кинза теперь в безопасности, и она повидала своего мальчика. С ним все хорошо, и он обещал вернуться к ней. Ничто другое не имело значения.

Маленькая группа спешила в долину. Мистер Свифт нес Кинзу, Розмари светила фонариком, Хамид уверенно шел впереди по знакомой тропе.

Они уже почти дошли до машины, когда услышали быстрые твердые шаги и сердитый окрик. Это был Си Мухамед, идущий за своим сыном. Исчезновение жены возбудило в нем подозрение. Тихая радость на ее лице, когда она вернулась, убедила его в его предположении.

- Отчим! - выдохнул Хамид и помчался к машине, как затравленный кролик. Найдя машину закрытой на ключ, он стоял, подпрыгивая от страха. Сестра была в нескольких шагах от него, и мистер Свифт, сунув ей в руки Кинзу, будто узел с бельем, сунул ключ в замок, вскочил на переднее сиденье, нажал на стартер и открыл заднюю дверцу. Сестра, Кинза и Хамид мигом оказались внутри, и машина с ревом ринулась вперед. Она стремительно пронеслась по базарной площади, оставив Си Мухамеда под эвкалиптовым деревом. Он сильно запыхался, тяжело дышал и сердито смотрел вслед удалявшейся машине, в то время как его сын, бесстыдный сын, откинулся на подушки и разразился взрывом смеха.

Несколько минут спустя они уселись поудобнее и вздохнули с облегчением после пережитого страха. Кинза мирно и сладко спала. Хамид задумчиво смотрел на вершины гор за его домом. Он знал, что вернется сюда пешком одним летним вечером, когда поля будут готовы к жатве. И он не будет бояться, потому что Иисус сказал: "Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни".