24 января 1995 г. [36]

24 января 1995 г.[36]

Я не раз задавал себе вопрос: приход к нам отца Александра — что это было? Почему он врезал в каждого из нас такой глубокий след? Почему при общении с ним вас охватывал какой?то непонятный восторг?

Здесь тайна, а тайна, как говорил отец Александр, не разгадывается — разгадать можно только загадку. И все же, не посягая на тайну, мы вправе задаться вопросом: почему приход этого человека в мир, да и вся его жизнь, оказались такой ослепительной вспышкой, подобной вспышке сверхновой звезды?

Мне кажется, ответ отчасти содержится в самом этом вопросе. Вспышка потому, что отец Александр пришел к нам из другого измерения, и в этом смысле его приход — послание к нам из вечности. Надеюсь, вы понимаете, что я не имею в виду никаких пришельцев, инопланетян и посланников иных цивилизаций. Отец Александр — земной человек. Я говорю о духовном посланничестве, божественном по своему источнику.

Александр Мень — апостол нашего времени, апостол земли Российской. Апостол и значит «посланный». Посланный с определенной миссией. Миссия отца Александра — положить начало новой христианизации России — великой, но больной, полуязыческой страны. Одна из причин этой миссии — наша духовная немощь, творческое оскудение православия. Надо было воздвигнуть грандиозную фигуру, мощную, могучую личность, чтобы укрепить нашу веру, чтобы дать импульс христианству — на века. Чем больше будет проходить времени, тем ярче будет фигура отца Александра, тем необходимей будут его слова.

Всех, кто соприкасался с чудом, оно как?то преображает: одних озлобляет, других втягивает в тот поток духовной лавы, которым является христианство. И мы, те, кто был рядом с отцом Александром, мы изменились, мы стали другими людьми.

Он не был каким?то надмирным существом — он был живой человек, самый живой из всех, кого я знал. Христианство отца Александра необычайно радостное, как радостен был он сам. Говоря словами Блока, «он весь дитя добра и света, он весь свободы торжество», но «угрюмство», о котором писал Блок, ему было абсолютно несвойственно. Это был сгусток энергии, открытый для всех. Он не закрывался от мира, а шел в мир. Он считал, что время отшельничества, старчества, затворничества прошло: надо идти в мир, жить среди людей, работать среди них.

Всё осталось в душе — его голос, жесты, поворот головы. Помню, когда он читал «Отче наш», — всегда крестился на словах «Да будет воля Твоя». Помню, как патетически звучал его голос при чтении евхаристического канона, когда он троекратно возглашал: «Господи, Иже Пресвятого Твоего Духа в третий час Апостолам Твоим ниспославый, Того, Благий, не отъими от нас, но обнови нас, молящихтися». Каждый раз он произносил это, стоя на коленях, и каждый раз — как мороз по коже.

Мне недавно попалась на глаза работа известного нашего философа Алексея Федоровича Лосева «Абсолютная диалектика — абсолютная мифология». Вроде бы она не имеет никакого отношения к нашей теме.

Оказалось — имеет. Вот что он там писал: «Святость есть субстанция Любви, объективный результат Любви. Святость есть осуществленная, овеществленная Любовь. Святость есть интеллигентное, умное тело Любви. Истинно любит только святой. Истинно любить можно только святое… внутреннее содержание и смысл Любви есть Святость».

Истинно любит только святой. Это была такая живая, конкретная и сильная любовь, что вы буквально растворялись в ней. Знаете, это надо пережить, чтобы понять.

И вот сегодня я думаю: какое же это счастье, что с нами было это чудо Господне — отец Александр Мень. Я поздравляю вас всех с 60–летием отца Александра.