§2. Иудео-христианская традиция милленаризма
§2. Иудео-христианская традиция милленаризма
Несмотря на то, что истоки милленаристских верований можно обнаружить в языческих религиях, наиболее полное и яркое свое выражение они обрели в иудео-христианской традиции. Среди древнееврейского народа эсхатолого-хилиастические верования были широко распространены еще до нашей эры. Именно в лоне древнего иудаизма возникли представления о Мессии и Его царстве, мессианистско-эсхатологические надежды и ожидания, что грядущий Мессия явится их национальным царем-освободителем. В Ветхом Завете можно обнаружить множество мест, в которых нашли свое обращение эти настроения. Речь в них идет о могущественном Владыке и царе Израилеве (Пс.71,8-12; Быт.49,10; Исайи 40,10-11), о том, что царство Давида будет в определенное время вновь восстановлено в прежнем его величии (Иезек.34,23 и след.), что Иерусалим заново возродится как процветающий город, а народ иудейский обретет всеобщее благоденствие (Иоил.2,23 и след.; Исайи 52,1; 60,1 и сл.). В это время произойдет множество чудес: Мессия возродит из мертвых патриархов, пророков и других правоверных иудеев, поведет их вместе с оставшимися в живых иудеями в землю Ханаанскую, где восстановит Иерусалимский храм и все ритуальные службы при нем, после чего будет господствовать по всей земле на протяжении тысячелетия.
Историкам хорошо известны причины, породившие к жизни эти эсхатолого-милленаристские настроения: вся история древних евреев полна ожесточенной их борьбой за независимость, полна величайшими бедствиями, несчастьями и тяготами, которые они переживали во времена ассирийского, вавилонского и др. пленений. Эти-то испытания и породили среди древних евреев страстные ожидания скорейшего исполнения дарованных им со стороны Бога обетований, заставили строить их всевозможные предположения о времени исполнения этих обетований, наступления грядущего царства их величия и спасения.
Наибольший подъем такого рода эсхатологических идей у древних евреев историками относится ко времени «вавилонского пленения», в которое и была написана знаменитая Книга пророка Даниила. В этой Книге в подробностях повествуется о последних временах мира, соединенных с пришествием Мессии (гл.7). Именно это ветхозаветное произведение и стало в последующие эпохи главным источником апокалиптических идей и образов для всех сочинений эсхатологического толка.
В момент, когда возникла реальная угроза самому факту существования иудаизма как национальной религии, группа воинственных фанатиков из партии зелотов подняла в 168 г. до н. э. восстание против войск сирийского царя Антиоха IV Епифана из династии Селевкидов, захвативших еврейские земли. Автор Книги Даниила пишет свое произведение с целью доказательства справедливости целей восставших, придания им уверенности в том, что им помогает Сам Господь, что конец их борьбы уже видится, что уже скоро наступит счастливое будущее для всего еврейского народа. В своем видении царю Навуходоносору он описывает последовательный ряд четырех мировых монархий, в одном случае представленных как части гигантской статуи, а в другом – как мифологические животные. Каждая империя является воплощением зла в большей степени, нежели предыдущая. Закончатся эти человеческие империи на четвертом царстве, которое будет уничтожено «камнем, пущенном не человеческой рукой», что символизирует сверхъестественный, нечеловеческий характер развития тайных сил истории, приводящей к разрушению четвертого царства, к установлению порядка. Сверхъестественный характер имеет и Личность, именуемая Сыном Человеческим, которая и создает пятое, абсолютно праведное, справедливое и вечное царство.
Помимо Книги Даниила в древнееврейской литературе имеется множество других сочинений на эсхатологическую тему. Это многочисленные иудейские апокалипсисы, которые появились уже после разрушения Иерусалима. Среди них следует выделить апокалипсисы Варуха, Четвертую книгу Ездры, знаменитый апокриф, известный как книга Еноха. В своем сочинении Варух возвещает, что Мессия соберет все народы, и тем из них, кто подчинится потомкам Иакова, он дарует жизнь; все остальные народы, которые до этого угнетали Израиля, погибнут. После этого Мессия воссядет на престол, и начнет тогда царствовать вечная радость, природа будет давать все в изобилии, в особенности вина. Мертвые воскреснут и люди будут совсем иначе организованы. Праведники отныне никогда не будут уставать от работы; тела их будут превращены в сияние, грешники же станут еще более безобразны, чем прежде, и отданы в жертву мухам.
Автор четвертой книги Ездры высказывает подобные мысли. Мессия придет на землю, будет на ней жить четыреста лет и затем вместе со всеми людьми умрет. После этого произойдет всеобщее воскресение и начнется суд, который одарит праведников покоем и семикратной радостью на земле.
Что касается Книги Еноха, то она, как и другие аналогичные сочинения древних евреев, на протяжении веков будила воображения последующих поколений эсхатологически мыслящих и чувствующих авторов – иудейских и христианских. Ее хорошо знали и весьма положительно к ней относились различные отцы и учителя христианской церкви. Тертуллиан, например, полагал, что Книга Еноха могла дойти до нас от самого Еноха; Климент Александрийский, Ориген, хронограф Синкелл и другие христианские авторы древности приводили в своих сочинениях многочисленные фрагменты этой книги.122
В центре внимания автора этого произведения – изображение пришествия Мессии и суда над нечестивыми в последние времена. Как и в Книге Даниила, пришествие Мессии в Книге Еноха увязано с последним временем мира и последним судом. Как и в Книге Даниила, в ней история рода человеческого и история самих евреев представлена в форме символического повествования о разных животных.
Невозможно отрицать влияние позднеиудейских представлений о Мессии, согласно которым время прихода Мессии на землю считалось временем основания всемирного иудейского царства на всей земле, на изображение в Книге Еноха суда над нечестивыми и последующего Его царствования. Согласно этой Книги, во время страшного и одновременно великого суда Мессии явится сам Бог со всеми святыми ангелами; Мессия будет судить вначале падших ангелов, затем государей, до того жестоко угнетавших еврейский народ. На земле возникнет чудесным образом новый Иерусалим с новым храмом; все праведники и божьи избранники образуют одну единую общину, а все народы поклонятся Господу духов и Мессии, собравшись в его храме. Сам Мессия станет жить вместе с ними и управлять ими в духе любви, мира и истины, ибо война и грех исчезнут окончательно. Врата небесные отворятся, ангелы небесные снизойдут и тоже будут жить с этими избранниками; в атмосфере любви и блаженства будут пребывать все во имя славы Господа духов. Так изображается царство Мессии в различных местах Книги Еноха.
В других книгах древнеиудейской литературы (Талмуд, Яшар и т.д.) также можно обнаружить немало высказываний о грядущем царстве Мессии. Примечательно и то, что древние иудеи не только пытались описать грядущее пришествие Мессии, живописать в деталях картины Его царства, но и стремились вычислить время пришествия Мессии. Так, в Талмуде говорится, что пришествие Мессии следует ожидать по истечении 6000 лет с момента творения мира. В основе данного прогноза лежала история творения, о которой повествуется в книге Бытия. Шесть дней творения, по мнению еврейских учителей и талмудистов, должны были указывать на 6000 лет бедствий и страданий, предназначенных Богом для еврейского народа. Седьмой день символизирует образ тысячелетнего праздника субботы для избранного Богом народа, во время которого его сыны и дочери получат все радости, блага и удовольствия, в совокупности с исполнением всех божественных обетований и полным торжеством над всеми врагами еврейского народа. И как после завершения шестидневного процесса творения на седьмой день Бог почил в состоянии отдыха, так и в момент завершения шеститысячелетнего периода борьбы под игом греха, на земле наступит новый период – тысячелетняя суббота и возродится ветхозаветная теократия в самой своей совершенной форме.
Связание сатаны, о котором впоследствии будет идти речь и в Апокалипсисе, здесь оно представляется в тесной связи с хиллиастическими представлениями его автора. В 18 главе Книги Еноха рассказывается о том, что Бог дает ангелу повеление уничтожить все зло на земле и низвергнуть в бездну главного его носителя и виновника. «Свяжем Азаила (царя зла – авт.) по рукам и ногам и брось его в мрак, — повелевает Бог. – И наложи на него прочный и большой камень, чтобы он навсегда оставался таким образом, и надень ему покрывало на лицо, чтобы он никогда не видел света, в самый же день суда брось его в огонь. Тогда праведники будут проводить жизнь подобно тому, как они жили в дни своей юности или во время празднования субботы и произведут на свет тысячу детей. В те дни вся земля будет возделана и станет производить богатые и роскошные плоды. Деревья будут доставлять приятную прохладу, а земля в изобилии станет приносить виноградные лозы. И все места, засеянные на земле, будут доставлять тогда плоды в 10000 раз более обыкновенного, так что одна маслина станет приносить 10 мер оливкового масла».
Под влиянием Книги Эноха был написан и еще один известный в Древнем Мире апокриф эсхатолого-хилиастического содержания. Речь идет о так называемых Сивиллинах книгах. Они представляют собой весьма пеструю и крайне разнообразную смесь всевозможных иудейских, христианских, эллинистических и иных идей, живших в народном сознании и принадлежавших по своему происхождению к третьему, второму и даже первому векам нашей эры.
По представлению Сивиллы, исполнению обетований относительно счастливого будущего будет предшествовать суд Божий над народами. Только после красочного описания этого судилища Сивилла переходит к описанию счастья грядущих времен, упоминая о царственном жезле, который некогда будет царствовать над народами и создаст новый храм, к которому «будут приходить цари персидские и приносить золото, медь и кованное железо».
Одно из центральных мест в этом произведении занимает 283 глава первой сивиллиной книги, в которой описывается благословение, должное «излиться» на человека и вообще на всю природу после второго пришествия Христа с целью основания своего земного царства. В ней указывается, что вся земля покроется в это время плодовитыми деревьями, которые будут произрастать сами, без всякого за ними ухода человеческих рук. Людям, согласно Сивиллы, будет дано тогда множество плодородной земли, которая сама, без участия людей, будет приносить им прекрасную пшеницу, фиги, давать им множество оливкового масла. С неба же будет исходить чудесный источник, истекающий прекрасным медом. Отцы после этого прекратят стареть и умирать, болеть и страдать немощью. В этот период святые станут сильными и могущественными людьми, избранными иудеями, и станут господствовать над теми, у кого до сих пор они находились в унижении и рабстве.
В число Сивиллиных книг входит и небольшой фрагмент, имеющий, однако, более позднее происхождение, в котором говорится также о чудесном блаженстве в мессианском царстве и о восстановлении разрушенного Иерусалимского храма. Как говорит Сивилла, с небесной стороны снизойдет муж, в руках которого будет скипетр, дарованный ему самим Богом. Помимо этого чудесного царского знака, сей муж будет одарен также и всей славой, всеми благами и всеми богатствами, которыми когда-либо владели люди. Многие города вражеские будут им снесены с лица земли. Город же, которому с начала истории благоволил сам Бог, он воссоздаст в еще более блистательном виде так, что он будет блистать как солнце или луна. В этом же городе он восстановит и святой храм в новом, еще более прекрасном, виде. Построит этот великий муж и башню, имеющую несколько стадий в объеме и достигающую самых небес.
Древнееврейская милленаристская литература, бесспорно, оказала глубокое влияние на возникновение христианства, на формирование его вероучения, в том числе и доктрины о конце мира.
Нет ничего удивительного в том, что раннее христианство, возникшее по сути дела как секта в иудаизме, переняло концепцию последнего о конце мира. Первые христиане, пережившие немало испытаний, не только не расстались с мессианистско-эсхатологическим учением иудаизма, но приспособили его к своим нуждам, соединив его со своим учением о втором пришествии Спасителя в мир. Именно с этим вторым пришествием, согласно верованиям первых христиан, и должны были осуществиться их мессианистские надежды, не осуществившиеся прежде – во время первого явления Мессии. Правда, верили первые христиане, Мессия пришел в мир в облике раба и умер позорной смертью на кресте, но Он обещал Своим последователям вновь вернуться на землю. Во время второго пришествия Мессии, по их представлениям, и должны были практически реализоваться их мессианские ожидания, кои не осуществились во время Его первого явления. Именно в такого рода верованиях и кроются истоки хилиастических учений последующих эпох, находятся самые зародыши хилиастических ожиданий наступления на земле тысячелетнего счастливого и блаженного царства Христова, которые в последующие тысячелетия постоянно тревожили души страдающих в их трудной земной жизни христиан.
Несмотря на то, что мы находим эсхатолого-хилиастические идеи и верования и в Ветхом, и в Новом заветах, тем не менее, роль их и место там не одинаково. Для иудаизма эсхатологическая его составляющая вовсе не является главенствующей. Ветхий Завет есть книга, повествующая главным образом об истории Творения и истории завета древнееврейского народа с Богом. Вот почему даже индивидуальная эсхатология появляется только на периферии Ветхого Завета, но становится одной из центральных тем Нового. Вот почему в Древнем Израиле отсутствовали практические культы и верования, связанные с идеей жизни после смерти, тогда как христианство невозможно без них представить.
В отличие от иудаизма, христианство, по крайней мере его ранняя версия, является по преимуществу эсхатологическим вероучением. В отличие от Пятикнижия, Новый Завет есть преимущественно книга, рассказывающая о судьбах человека: о страшном суде, втором пришествии Судьи и Спасителя, о бессмертии души, о жизни после смерти и т.д.
Не трудно догадаться о причинах того, почему именно хилиастические идеи и образы в христианстве вышли на первый план, затмив или, точнее, отодвинув идею Бога – Творца, особенно в раннем христианстве, на второй план. В условиях всеобщего социально-политического кризиса, охватившего Римскую империю того времени, принявшего особую остроту в национальных окраинах империи, в число которых входила и Палестина, эсхатолого-хилиастические чаяния и надежды приобрели крайне актуальное значение: они давали надежду на будущее, выполняя тем самым свою компенсаторную, эскапистскую функцию.
Следует иметь в виду и еще один немаловажный аспект того, почему эсхатолого-хилиастические представления во многом определяли сущность и содержание раннего христианства. Ведь до того, как стать государственной религией, государственной Церковью Римской империи, что случилось во время правления Константина I Великого (285-337 гг. н. э.), христианство было не чем иным, как иудео-христианской сектой, мало кому известной в эту эпоху. Для того, чтобы занять свое будущее положение в империи, христианству необходимо было не только избавиться от влияния своего иудаистского прошлого, препятствовавшего вовлечению в христианство верующих неиудеев, но также выдержать острую борьбу со своими весьма популярными в то время языческими конкурентами и в первую очередь с митраизмом. Митраистские храмы стояли в Риме, а митраистские священники – миссионеры добирались даже до далеких Британских островов. Христианство победило митраизм, на наш взгляд, именно по той причине, что у него оказалось весьма сильное оружие, весьма качественный, конкурентноспособный «товар», который и был предложен находившимся в духовных поисках языческим народам Империи – эсхатолого-хилиастическое учение, учение о смерти и воскресении, учение о загробной жизни. В преданиях и легендах многих народов о принятии ими христианства мы обнаруживаем много свидетельств того, что христианская вера привлекала к себе язычников преимущественно своей эсхатолого-хилиастической доктриной, учением о загробной жизни.
Так, предание о принятии христианства в Британии передает следующее. К одному из англосаксонских королей явился проповедник христианства; король позвал дружину на совет, и один из вождей произнес при этом следующие слова: «Быть может, ты припомнишь, князь, что случается иногда в зимнее время, когда ты сидишь за столом с дружиною, огонь пылает, в комнате тепло, а на дворе и дождь, и снег, и ветер. И вот иногда в это время быстро пронесется чрез комнату маленькая птичка, влетит в одну дверь, вылетит в другую; мгновение этого перелета для нее приятно, она не чувствует более ни дождя, ни бури; но это мгновение кратко, вот птица уже и вылетела из комнаты, и опять прежнее ненастье бьет несчастную. Такова и жизнь людская на земле, и ее мгновенное течение, если сравнить его с продолжительностью времени, которое предшествует и последует за ней, заставляет нас много думать о последнем.
Это время и мрачно, и беспокойно для нас; оно мучит нас невозможностью познать его; так если новое учение может дать нам какое-нибудь верное известие об этом предмете, то стоит принять его».
Царь болгарский, по преданию, тоже обратился в христианство вследствие впечатления, произведенного на него картиной страшного суда. По русскому преданию, то же самое средство употребил и у нас греческий проповедник: он показал Владимиру картину страшного суда, причем объяснил ему, что если кто в их веру вступит, то, умерши, воскреснет, и не умрет после во веки; если же в другой закон вступит, то на том свете в огне будет гореть, и этим произвел сильное впечатление на Владимира».123 Нет сомнения, что такое же действие произвела картина страшного суда и на весь русский народ. И это понятно. Вопрос о кончине мира и будущей загробной жизни человека принадлежит к тем вопросам, которые сами собою приходят на ум человека. В самом деле, что будет в конце концов с этим, видимым нам миром, что ожидает человека по смерти – эти вопросы невольно врываются в мышление каждого человека.
И мы знаем, что все языческие народы, на какой бы ступени цивилизации они не стояли, так или иначе, решали его. Но в силу того, что вопросы эти касаются будущего таинственного, следовательно, недоступного разуму человеческому, — они никогда не могли быть решены человеком удовлетворительно. Сам человек вполне ясно сознавал недостаточность своих возможностей найти это решение. Христианские же миссионеры предлагали ему такое надежное и весьма логичное решение. Именно оно и обусловило победу христианства над всеми своими вероучительными конкурентами, способствовало превращению христианства в массовую, мировую религию.
Христианству ведь, как ни одной другой религии, присуще по сути парадоксальное понимание соотношения божественного и человеческого, религиозного и социального. Основатель христианства, в отличие от основателей других мировых религий (ислам, конфуцианство, буддизм), выступает в роли не пророка (Магомет), не мудреца (Конфуций, Будда), а в роли Самого Бога. В этом смысле его роль и предназначение неизмеримо выше, чем у Магомета, Конфуция, Заратустры, Будды и т.д. Его функции и роль приобретают характер онтологической, космической деятельности. Он не только открывает людям истину, наставляя их на истинный путь. Он одновременно, как Бог, непосредственно побеждает зло, грех, смерть и дьявола. И в то же время, как метко подмечает Д. Е. Фурман, Он, согласно Священному Писанию, обладал человеческой природой, являясь человеком, принадлежащим к самым социальным низам. В своей земной, видимой жизни он потерпел жизненное поражение, за что и был распят на кресте.124
Эти два обстоятельства, точнее двоякая природа Христа – божественная и человеческая – очень многое объясняют в истории христианства, раскрывают причины его теснейшей связи с обществом, его влияния на общество. Ведь только в христианстве Бог оказывается так близок к людям (в других религиях Бог не становится человеком). В то же время ни в одной другой религии Бог не оказывается так предельно далеко от общества, государства, людей. В других религиях владыки земные – одновременно и «сыны Божии». В христианстве же тот факт, что Бог, став человеком, был распят на кресте, демонстрирует абсолютное его пренебрежение к обществу, социальным и земным институтам и порядкам. В этом смысле такой Бог оказывается гораздо более «неземным» Богом, чем те боги, которые вечно пребывают на небе, не спускаясь с них на землю, утверждая, однако, извечность земных порядков и социальных институтов. В Древнем Египте мифология подробно раскрывает божественное в буквальном, т. е. физическом смысле происхождение фараонов – сынов божьих. В христианстве же, в Новом Завете, напротив, все земное противостоит божественному, небесному. «Царство Мое, — говорит Сам Бог-Спаситель, — не от мира сего». Все земные добродетели и ценности тем самым утрачивают всякое значение в глазах того, кто знает истину. Ничто: ни знания, ни богатство, ни происхождение – не могут даровать спасение человеку.125
Спасение возможно только в Самом Иисусе Христе тем, кто откажется от всего земного, кто будет ждать с молитвой на устах и в душе своей Его второго пришествия как Спасителя и как Судьи для тех, кто не уверовал в Него, кто не пренебрег ради Него и Спасения своего земной жизнью со всеми ее ничтожными радостями и псевдоценностями. Такова была простая идеология первых христиан. Согласно этой идеологии они отказывались от всего земного, чтобы быть вознагражденными за этот отказ всевозможными благами в Божием царстве. Нередко искали мученической смерти, убежденные, чем более ты страдаешь здесь, тем больше шансов ты имеешь на блаженство в царстве Христовом.
В силу простоты этой идеологии учение раннего христианства было глубоко антидогматичным, акцентируя свое внимание не на поиске доказательств бытия Бога, а на обосновании скорой гибели этого злого и неправедного мира, воскресения умерших праведников и вечного их блаженства вместе с живыми со Христом.
Что мы видим в начале истории христианства?
Первые христиане считали второе пришествие Христа близким, ожидали его в самом ближайшем будущем. Постепенно, однако, ожидания эти отодвинулись к эсхатологическому горизонту. Но при этом они продолжали оставаться конкретными и реальными, о чем свидетельствуют Евангелия, которые зафиксировали верования и чаяния первых христиан.
«После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя евангелие Царствия Божия и говоря, что исполнилось время и приблизилось Царство Божие» (Мк.1:14-15). Ученики, как известно, просят Иисуса, дабы Он указал им знамения, по которым можно было бы определить пришествие Мессии. Он их все перечислил: землетрясение, мор, бедствия войны, солнечные затмения и т.д. После этого Он им рассказывает, как придет для избавления верующих Сын Человеческий со славою и силою великой, и продолжает: «Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все это будет» (Лк.21:32).
То же самое мы читаем у Марка (9:1), который вкладывает в уста Иисуса следующие слова: «Истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе». И наконец в Евангелии от Матфея Иисус обещает Своим ученикам: «Претерпевший же до конца спасется. Когда же будут гнать вас в одном городе, бегите в другой. Ибо истинно говорю вам: не успеете обойти городов Израилевых, как прийдет Сын Человеческий» (Мф.10:22,23).
В таком же духе говорит и Павел в своем Первом послании к Фессалоникийцам: «Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с Ним восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем» (1Фес.4:13-17).
Таким образом, согласно взглядам первых христиан, чтобы попасть в царство Божие, не было никакой необходимости умереть. Представлялось оно как царство, в котором и те, которые доживут, и воскресшие из мертвых во плоти своей будут радоваться жизни. Мы можем найти следы такого верования еще в Евангелиях. Так, в Евангелии от Матфея Иисус обещает: «Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, иди жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Матф.19:28-29).
Эти слова обещают всем, кто отказывается от семьи, кто раздает свое имущество, вознаграждение в грядущем царстве различного рода удовольствиями. Тем же, кто не последует за ним, Иисус грозит исключением из общины на другой же день сразу после великой катастрофы: «Там будет плач и скрежет зубов, когда увидите Авраама, Исаака и Иакова и всех пророков в Царствии Божьем, а себя изгоняемыми вон. И придут от востока и запада, и севера и юга, и возлягут в Царствии Божием» (Лук. 13:28-29; Ср. Мф.8:11,12).
Иисус обещает и апостолам: «И Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею в Царстве Моем, и сядете на престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Лк.22:29-30). Апостолы даже завели спор относительно мест в будущем Царстве Христовом. Иаков и Иоанн оспаривают себе места по правую и левую руку от учителя, чем вызывают возражения десяти других апостолов (Мф.10:53 и др.).
От иудея, у которого Иисус обедает, он требует, чтобы тот не приглашал на обеды своих друзей или родственников, а звал бы нищих, хромых, убогих, слепых: «И блажен будешь, что они не могут воздать тебе, ибо воздастся тебе в воскресение праведных». Далее раскрывается сущность этого блаженства: «Услышал это, некто из возлежавших с Ним сказал Ему: блажен, кто вкусит хлеба в Царствии Божием!» (Лк.14:14,15). И не только едят там, но и вкушают вино. Во время тайной вечери Иисус возвещает: «Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое вино в Царстве Отца Моего» (Мф.26:29).
Прообразом воскресения апостолов служит воскресение Иисуса. Евангелия же однозначно указывают на воскресение Иисуса во плоти. Там говорится о том, как двое Его учеников встретили Его после воскресения в селении Эммаус. Иисус поужинал с ними и тотчас же исчез. «И, встав в тот же час, возвратились в Иерусалим и нашли вместе одиннадцать Апостолов и бывших с ними, которые говорили, что Господь истинно воскрес и явился Симону. И они рассказали о происшедшем на пути, и как Он был узнан ими в преломлении хлеба. Когда они говорили о сем, Сам Иисус стал посреди них и сказал им: мир вам. Они, смутившись и испугавшись, подумали что видят духа. Но Он сказал им: что смущаетесь, и для чего такие мысли входят в сердца ваши? Посмотрите на руки Мои и на ноги Мои; это Я Сам; осяжите Меня и рассмотрите; ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у Меня… Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая пища? Они подали Ему часть печенной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел пред ними» (Лк.24:33-39; 41-43).
Аналогичное мы встречаем и в Евангелии от Иоанна, который описывает как Иисус явился Своим ученикам несмотря на запертые двери, как Его ощупывал Фома неверующий и продолжает: «После того опять явился Иисус ученикам Своим при море Тивериадском. Явился же так: были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Канны Галилейской, и сыновья Заведеевы, и двое других из учеников Его. Симон Петр говорит им: иду ловить рыбу. Говорят ему: идем и мы с тобою. Пошли и тотчас вошли в лодку, и не поймали в ту ночь ничего. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; но ученики не узнали, что это Иисус. Иисус говорит им: дети! Есть ли у вас какая пища? Они отвечали Ему: нет. Он же сказал им, закиньте сеть по правую сторону лодки, и поймаете. Они закинули, и уже не могли вытащить сети от множества рыбы. Тогда ученик, которого любил Иисус, говорит Петру: это Господь… Когда же вышли на землю, видят разложенный огонь и на нем лежащую рыбу и хлеб… Иисус говорит им: придите, обедайте… Это уже в третий раз явился Иисус ученикам Своим по воскресении Своем из мертвых (Ин.21:1-14). После своего третьего и последнего явления Иисус, как известно из Евангелий, поднялся на небо, чтобы вернуться оттуда уже в качестве Мессии. (1Кор.15:51-52).
Наиболее ярко эсхатологические идеи и образы первых христиан запечатлены в Откровении Иоанна. Откровение Иоанна – это один из самых ранних письменных памятников христианства, и поэтому в нем явственно видны как следы еврейской апокалиптики, так и завершение процесса растворения древнеиудейской эсхатологии в христианстве. В этом смысле предшественником и в каком-то смысле аналогом Откровения является Книга Даниила, апокалиптическое содержание которой оказало огромное влияние на культуру и мировоззрение евреев, среди которых были и слушатели Иисуса. Как и Книга Даниила, Откровение Иоанна было составлено в период гонений и преследований, на этот раз не иудеев, а христиан. Очевидно, оно было составлено примерно в последнее десятилетие первого века нашей эры, на которое и пришлись массовые гонения христиан при знаменитом римском императоре Нероне, изображенном в Апокалипсисе как Антихрист – зверь, символизируемый числом 666. Автор Откровения, обращаясь с письмами к церквам Малой Азии, описывает свои видения: семь печатей открылись, семь труб затрубили, семь чаш пролились на землю. Гнев автора направлен против Римской империи, которая обзывается Вавилоном, великой блудницей. Христос предстает как исполнитель Божественного правосудия, который является не как человек Иисус, а как Всемогущий Царь, восседающий на белом коне, с горящими глазами и устами, похожими на острый меч, которыми он усмиряет народы (Откр.19).
Откровение Иоанна указывает на два воскресения. Первое будет после падения Рима. «И увидел я престолы и сидящих на них, которым дано было судить, и души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за Слово Божие… Они жили и царствовали со Христом тысячу лет. Это – первое воскресение. Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет» (Откр.20,4-6). После этого на земле начнется восстание народов против этих святых. Восставших бросают в серное и огненное озеро, а мертвых, которые все в тот момент воскреснут, предадут суду; грешников бросят в упомянутое выше озеро; праведники же более не будут никогда знать смерти, будут вечно наслаждаться жизнью в Новом Иерусалиме, в который все народы земли будут сносить свои богатства и сокровища.
В последующие века Откровение Иоанна не оставляло в покое тех, кому пришлась по душе его концепция второго пришествия Иисуса Христа и всех связанных с ним событий.