Годовой отчет Всесоюзного Союза АСД за 1926 год.

Годовой отчет Всесоюзного Союза АСД за 1926 год.

ВСЕСОЮЗНЫЙ СОЮЗ352

В чем причина такого стремительного роста как адвентистской Церкви, так и баптистской, евангелической и т.д.? Л. Н. Митрохин усматривает два основных фактора, повлиявших на этот процесс. «Сама ломка привычного быта, наличие миллионов людей, выбитых из накатанной жизненной колеи, неизбежно порождали религиозные искания, стремление обрести надежную небесную опеку. И в обстановке массовой неприязни к православной церкви как символу самодержавия (тем более, что она подвергалась открытым репрессиям) многие люди обращали свои взоры к сектам. Их привлекали не только идеи «революции духа» и призывы к любви и ненасилию, но и специфическая организация сектантов. В обстановке развороченного быта, скитаний, ощущения неприкаянности религиозные общины воспринимались как островки коллективизма, сплоченности, как сфера проявления человечных, братских отношений и чувств. Тем более, что у сектантов нередко проводились различные благотворительные акции, бесплатные обеды и т.п.».353

Косвенным подтверждением верности этих выводов является анализ социального состава тогдашних протестантских общин. Практически все исследователи единодушно отмечают тот факт, что эти общины в ту пору пополнялись главным образом за счет сельского населения, причем главной фигурой в них начинает становиться середняк, которому новая экономическая политика открыла новые возможности и доля которого в общинах составляла 45-60%. В городах общины состояли преимущественно из кустарей, ремесленников, наемных рабочих, прислуги, сторожей, т. е. опять-таки в основном из бывших крестьян, переехавших в город.354

Особенно большие возможности в этом отношении открывались у адвентистов, Вспомним, что именно разорившиеся фермеры, лавочники, ремесленники в США в начале XIX в. в результате индустриализации и капитализации промышленного и сельского производства составили социальную базу адвентизма, привнеся в него ставшие впоследствии характерными для адвентизма чертами стремление к коммунитарности, интерес к диете, чистым сельскохозяйственным продуктам, организацию сельскохозяйственных предприятий и т.д. Вот что в связи с этим в тридцатых годах XX в. писали большевистские исследователи российского адвентизма седьмого дня Г. Фризен и А. Рейнмарус: «Перед нами встает вопрос о социальных корнях и о составе секты адвентистов в настоящее время (20-е годы – авт.). В городах последователи адвентизма рекрутируются, как и в дореволюционное время, главным образом, из среды интеллигенции, мелких собственников и ремесленников. Зарегистрирован ряд попыток адвентистских проповедников в рабочую среду, главным образом в среду сезонных рабочих. Процент рабочих среди адвентистов невелик. В последние годы замечается приток в секту нэпмановских элементов».355

Характеристику социального состава российских адвентистов седьмого дня в 20 – 30-е годы XX века можно найти у тех, кто изучал их с целью борьбы с ними и противодействия все возрастающему их влиянию среди различных групп сельского и городского населения СССР. Согласно исследованиям одного из самых авторитетных большевистских специалистов-сектоведов Ф. Путинцева, социальный состав адвентистов седьмого дня, как и других верующих вне православной традиции, на селе за 1924 год характеризовался следующим образом. Данные были получены после исследований на Полтавщине.

а) евангелисты кулаки – 13,9% середняки – 51,5% бедняки – 3.4% батраки – 0,6%

б) адвентисты кулаки – 1% середняки – 54% бедняки – 44.5% батраки – 0,5%

в) хлысты кулаки – 12,6% середняки – 87,4% бедняков и батраков нет

г) баптисты кулаков – нет (?) середняки – 77,1% бедняки – 20% батраки – 7,8%

д) иоанниты кулаки – 13,3% середняки – 80% бедняки – 6.7% батраков нет356

Примерно такие же цифры приводят, характеризуя социальный состав сельских адвентистов в 20-е годы, другие исследователи. Так, Теляковский в своей статье в журнале «Безбожник» за 1926 г. сообщает следующие данные по деревням Ново-Сибирского округа.

а) баптисты кулаки – 4,9% середняки – 33,8% бедняки – 60,3%

б) евангелисты кулаки – 8% середняки – 45% бедняки – 47%

в) адвентисты кулаки – 6% середняки – 30,2% бедняки – 63.3%357

П. Зарин рисует примерно такую же картину.

а) иоанниты кулаки – 61% середняки – 17,5% бедняки – 21,5%

б) ново-израильтяне кулаки – 10% середняки – 40%  бедняки – 50%

в) адвентисты середняки – 60% бедняки – 30% прочие – 10%

г) баптисты и евангелисты кулаки – 1-2% середняки – 55-56% бедняки – 43-44%358

С вышеприведенными данными совпадают и наблюдения Фризена и Рейнмаруса, сделанные ими в ряде немецких сел Южной Украины, Северного Кавказа и Западной Сибири.359 Свои впечатления о жизни сельских адвентистов седьмого дня в начале 20-х годов прошлого столетия эти авторы описывают следующим образом. «В немецких колониях, — писали они в 1930 г., — обычно уже по самому расположению дома можно судить о степени зажиточности того или иного крестьянина. В центре села, недалеко от молитвенного дома и школы, расположены дома кулаков, проповедников, торговцев и т.д. На краю же села или, если село большое, на маленьких заброшенных переулочках обитает беднота. На этих окраинах обычно орудуют адвентистские проповедники. В некоторых селах Одесского округа значительная часть адвентистов живет в жалких землянках. В Славгородском округе (Сибирь) одна из самых бедных немецких колоний (Суворовка) является настоящим очагом адвентизма. В селе Гальбштадте (Мелитопольского округа), в селе Великокняжеском (Армавирского округа) и в ряде других посещенных авторами мест адвентистами являются преимущественно бедняки, середняки и ремесленники».360

Те же самые авторы отмечают и устойчивый рост адвентистской Церкви за 1924 – 1928 гг. По их данным этот рост характеризовался следующими цифрами:

1924 г. – 11.540 верующих

1925 г. – 12.282 верующих

1926 г. – 12.697 верующих

начало 1928 г. – 13.404 верующих.

При этом, указывают Г. Фризен и А. Рейнмарус, «фактическое число адвентистов следует считать гораздо большим. Дело в том, что каждый член адвентистской общины обязан вносить десятую часть своего дохода в общинную кассу. Кроме того, каждый адвентист в интересах «спасения» своей души обязан делать крупные пожертвования, зачастую достигающие пяти и более процентов его доходя. Многим членам общины это оказывается не под силу. Будучи поэтому исключены из общины, они часто продолжают посещать молитвенные собрания общин и после своего выхода из общины. Считая по два взрослых адвентиста на семью и определяя средний состав семьи в 5-6 человек, мы получим, что общая численность лиц, на которых распространяется влияние адвентистских общин, достигает 40.000 человек».361

Г. Фризен и А. Рейнмарус отмечают определенную популярность вероучения адвентистов седьмого дня не только среди сельского населения России, но и среди различных групп городского населения страны. В городах, пишут они, в адвентистских общинах можно найти и торговцев, и ремесленников, и учителей. Последние, в силу своей образованности, часто становятся руководителями местных общин. По их данным, в городах имеются адвентистские общины, в которых представители интеллигенции составляют 20 и более процентов от общего состава общины.362 Но все же, подчеркивают те же исследователи, главный рост адвентистских общин происходил за счет увеличения их на селе.363 Именно по этой причине Церковь АСД преимущественное свое внимание в 20-е годы XX столетия уделяла прежде всего тому, как складывается ситуация в деревне. Благо у адвентистов было много различных программ, связанных с сельским хозяйством и разработанных их заокеанскими коллегами еще в конце XIX в.

Российские адвентисты в 20-е годы уже XX столетия попытались перенести заокеанские опыт в российские условия, благо этому вроде бы благоприятствовала новая экономическая политика. Один за другим стали расти адвентистские сельскохозяйственные артели, а после объявления партией курса на коллективизацию сельского хозяйства – адвентистские колхозы. Они стали организовываться после соответствующих решений Всесоюзных съездов АСД и местных конференций. Вот что, например, говорилось по этому поводу в постановлении 2-го съезда восточного союза Церкви АСД, состоявшегося в г. Покровске в 1925 г.:

«При разъяснении постановлений (всесоюзного съезда адвентистов – авт.) особенное внимание было уделено высокому значению науки и прогресса в культуре и сельском хозяйстве. Все призывались к устройству хуторов, сельскохозяйственных коллективов и отдельных хозяйств, т.к. по понятию адвентистов этим путем каждый гражданин может достигнуть должную высоту как в духовном, так и в хозяйственном отношении».

В статье «Среди наших общин в Крыму» Г. И. Лебсак рассказал о своих впечатлениях после визита в адвентистский колхоз под Бахчисараем в Крыму («Голос истины, 1927, №5).

«Из Бахчисарая я отправился в новый сельско-хозяйственный коллектив адвентистов (Артель «Новый путь»). Бедняки адвентисты получили от Сов. Правительства землю и поселились на ней. Поселок насчитывает около 12 семейств, составляющих с детьми 40 душ. Все их домики построены из саманных кирпичей; они небольших размеров, но содержатся чисто. Улица тянется по берегу небольшой степной речки, богатой рыбой. Летом, однако речка высыхает и вода застаивается лишь кое-где в глубоких и узких местах. Так как артель находится на расстоянии 6-14 клм. западнее жел. — дор. станции Джанкой и Таганаш и почва довольно плодородная, то при усердном труде всех членов коллектива артель ожидает хорошее будущее. Жилое помещение, сад, картофельное поле и бахчу под арбузы каждый член имеет особо и обрабатывает своими силами, поля же обрабатываются сообща и весь урожай хлеба распределяется пропорционально рабочей силе и рабочему скоту. Кроме организации сельскохозяйственного коллектива, они также организованы и как религиозная группа, т.к. все члены этого коллектива принадлежат к общине А. С. Д. Меня весьма радовали мир в духовном и в хозяйственных отношениях».

Такие сельскохозяйственные артели, все члены которых были адвентистами седьмого дня, существовали в 20-е годы XX в. в различных уголках СССР. Советской печатью освещалась, например, деятельность сельскохозяйственной артели «Засоби життя», которая располагалась недалеко от станции Кутейниково на юге Украины, и все члены которой были опять-таки же адвентистами. Деятельность подобных баптистских, адвентистских и иных конфессиональных сельскохозяйственных трудовых общин в первые годы советской власти поддерживалась государством, ибо там велось эффективное хозяйствование и они помогали поднять разрушенное сельское хозяйство страны. В свою очередь адвентистская, баптистская и др. протестантские церкви, пользуясь открывшимися для них в эти годы возможностями, спешили создать таких общин-артелей в различных краях страны побольше, ибо они поднимали авторитет этих религиозных объединений по причине того, что они быстро становились процветающими и с положительной стороны освещались в большевистской печати, призывающей брать с них пример как вести хозяйство другим советским колхозам. В Москве большевики даже организовали I Всероссийский съезд сектантских сельскохозяйственных и производственных объединений. Прилежание, с которым трудились члены адвентистских колхозов и артелей, скоро стало известно всей стране. Об их успехах в ведении сельского хозяйства писал в газете «Правда» (№108 за 1924 г.) В. Д. Бонч-Бруевич, где он называл таких верующих примерными передовыми работниками, которых, по его словам, было бы преступно не использовать в решении хозяйственных задач страны. Тогда еще не наступил тот момент, когда во имя борьбы с религией власти стали препятствовать объединению верующих в свои трудовые коллективы, разгонять эти коллективы с тем, чтобы рассредоточить верующих колхозников и кооператоров среди неверующих, даже если это и наносило бы вред производству.

Однако вскоре контраст между пользующимися передовыми аграрными технологиями адвентистскими, баптистскими сельскохозяйственными предприятиям, с одной стороны, и советскими колхозами, в которые насильно согнали крестьян, стал столь очевиден, что власти распустили первые особым постановлением правительства. Деятельность баптистских, адвентистских сельскохозяйственных общин и артелей теперь освещалась в большевистской печати исключительно со знаком минус, на них были вылиты ведра печатной клеветы.364

Церковь АСД в СССР в 20-е годы прошлого столетия уделяла большое внимание не только развитию передовых сельскохозяйственных предприятий, но также и развитию своей санитарной программы применительно к местным условиям.

На V Всесоюзном съезде адвентистов седьмого дня в 1924 г. было вынесено следующее постановление: «Совету поручается основать санатории, лечебные заведения, фабрики для изготовления здоровых питательных веществ и другие общеполезные учреждения».

Из следующей выдержки из отчета о втором съезде восточного областного союза адвентистов седьмого дня в городе Покровске видно, что рекомендации вышестоящих органов немедленно стали исполняться на местах. «Свет, воздух, вода, умеренность в еде и питье, непотребление спиртных напитков и табака являются у адвентистов седьмого дня средством, благодаря которому можно предупредить целую армию болезней… На основании этого съезд также одобрил путь, на который вступил Всесоюзный союз, войдя в сношение с Наркомздравом в центре и здесь на месте, с целью устройства в АССР немцев Поволжья амбулаторий и клиник, чтобы облегчить страдания больных и восстановить их здоровье. В помощь местным врачам ожидаются врачи и сестры адвентистов седьмого дня из Германии» (Г. И. 1925. №3).

В АССР немцев Поволжья адвентисты седьмого дня имели крупную организацию, в которой в 1925 г. было 27 общин с 626 членами. Они активно занимались здесь различными видами своей деятельности, в том числе и медицинско-евангелизационной. Из-за рубежа к ним приехали врач Клепциг и медицинские сестры Мартин и Вильсон и приступили к работе в городской больнице в Маркштадте. Затем там появилась и своя, пусть небольшая, но адвентистская больница. В целом же по стране в те годы эта санитарная программа адвентистов 7 дня не успела набрать обороты.

Новая обстановка в стране, сложившаяся после прихода к власти большевиков, новые условия деятельности, новые возможности и новые успехи российских адвентистов настоятельно требовали от них осмысления и, может быть, перегруппировки сил. К тому же покинули страну главные руководители церкви адвентистов седьмого дня в России, представлявшие Генеральную Конференцию (Ю. Бетхер, Д. Исаак), или умерли, не выдержав тяжелых испытаний гражданской войны (О. Э. Рейнке). Таким образом, русский адвентизм остался в начале 20-х годов без иностранной помощи и руководства, вынужденный опираться только на свои местные кадры и силы. Все вместе взятое поставило перед Церковью в России целый ряд острых и трудных проблем. Их надо было срочно решать. С целью поиска решений была созвана в 1920 г. в Москве Всероссийская Конференция адвентистов седьмого дня. Она проходила с 29 по 30 сентября в Москве под руководством Г. Лебсака. По своему значению, а также срокам прохождения эта конференция по существу выполнила функции очередного съезда адвентистов седьмого дня в России. На этой конференции было принято решение о создании в России Всероссийского униона (союза союзов) христиан адвентистов седьмого дня, действие которого началось с 1 января 1921 г. На конференции председателем униона избрали Г. И. Лебсака, секретарем – Л. Л. Войткевича, утвердили устав и структуру движения. Последняя включала: Западно-российский, Южно-российский, Северо-российский, Восточно-российский, Каспийский и Сибирский унионы.

Характерной особенностью этого «великого собрания» русских адвентистов в 1920 г. было то, что в его документах ни слова не было сказано об отношении Церкви к государству. Причиной такого молчания, думается, было не игнорирование политики или нежелание даже считаться с большевистским государством, а скорее отсутствие единодушия по этим вопросам среди делегатов конференции, стремление избежать острой политической конфронтации с властью, ибо многие среди присутствовавших в зале заседаний находились в большей или меньшей оппозиции к тем преобразованиям, которые произошли в стране после 1917 г. Одной из причин такой оппозиции русских адвентистов к Советской власти было стремление последней принудить адвентистов служить Красной Армии. Адвентисты при этом, в качестве мотивировки своего «отказничества» ссылались на особенности своего вероучения, запрещавшего им брать в руки оружие. Конечно, это было в определенном смысле лицемерием. Стоит вспомнить статьи Лебсака в годы I Мировой войны с выражением верноподданнической позиции Церкви.

На первых порах и Советская власть не решалась обострять свои отношения с различными «сектантскими» объединениями, которые по-прежнему состояли в основном из крестьянского элемента. Так, 4 января 1919 г. Совнарком издал Декрет об освобождении по религиозно-нравственным причинам от выполнения воинской обязанности. Каждый конкретный случай рассматривался на специально организованном для этих целей Объединенном Совете религиозных обществ и групп, который и выносил свой вердикт. Те, кто освобождался от исполнения воинской повинности, должен был свой гражданский долг исполнить в трудармии.

Однако такая ситуация, как прекрасно понимает читатель, не могла долго устраивать советское государство, и оно взялось за проблему отношения верующих к воинской службе серьезно. В документах Антирелигиозной комиссии, в первую очередь в Отчете Е. Тучкова за 1923 г., опубликованных С. Н. Савельевым,365 рассказывается о борьбе большевиков с баптистами и евангельскими христианами. Хотя история баптизма и евангельского христианства в СССР не входит в содержание предмета нашего исследования, тем не менее, эти документы и эпизоды, о которых они повествуют, представляют большой интерес и для нас, ибо они раскрывают сущность тех методов и средств (шантаж, угрозы, месть, доносы и т.д.), с помощью которых большевики вмешивались в жизнь и всех других религиозных объединений в СССР, манипулировали поведением их лидеров. Эти документы рисуют поистине «фантасмагорический образ: на авансцене – велеречивые религиозные лидеры, они так и эдак толкуют «вечные» истины Писания, вздымая руки к небу, а от них тянутся едва различимые нити, которые сходятся в кулаке бога земного, и очень немногие актеры решаются эти нити порвать. Это не морализирование, а просто констатация факта: так было. Нетрудно догадаться, что свои компромиссы сектантские деятели оправдывали заботой о «выживании» церкви, в конечном счете, безуспешной. Важно другое: когда мы будем знакомиться с зафиксированной деятельностью сектантских объединений, то всегда нужно делать поправку на эти незримые силы, на тайные, но могучие импульсы, которые исходили от «компетентных органов» и серьезно влияли на жизнь церкви в те годы».366

Характер и направление действия этих импульсов откровенно описывает своем Отчете Е. Тучков. Объяснив «рост сектантства» прежде всего освобождением сектантов от службы армии по религиозным причинам, Е. Тучков и решил, что именно с вопроса о воинской службе «и нужно было начинать работу по сектантству». Тут еще и удобный случай подвернулся: Проханов стал распространять антивоенное воззвание, за что его арестовали. Во время ареста Проханова, пишет Е. Тучков, «нам удалось склонить его признать военную службу обязательной для евангелистов», о чем он должен был откровенно объявить в своем публичном послании. Таковы были условия его освобождения. «Для закрепления и проведения в жизнь высказанных в послании взглядов вскоре после его опубликования был созван Всероссийский съезд евангельских христиан в сентябре 1923 года», — так отчитывается о проделанной работе все тот же Е. Тучков.

На съезде Проханов столкнулся, однако, с оппозицией большинства присутствовавших делегатов и попытался изменить свою позицию, назвав свое «послание» заблуждением. «Но благодаря присутствию на съезде нашего осведомителя, — отчитывается Е. Тучков, — Проханова удалось убедить, что он этим поступком подорвет всякий авторитет». В итоге, сообщает Е. Тучков, «съезд подавляющим большинством (!?) выносит резолюцию в этом (т. е. признающим для всех евангельских христиан обязанность службы в армии – авт.) духе». Лишь «небольшая группа» делегатов съезда «стала рассылать по всем общинам свое обращение, указывающее на противохристианский поступок съезда и Прохановской компании». Тогда приближенные Проханова, сообщает о ходе развития событий все тот же хорошо информированный Е. Тучков, начали «просить ликвидировать эту группу, мотивируя тем, что она сов. власти вредна не только в военном вопросе, но и в политическом отношении, как состоящая из буржуазного элемента». Просьба, естественно, была немедленно выполнена: один из руководителей этой группы был взят под стражу, а затем сослан в Сибирь.

После принятых на съезде евангельских христиан решений многие верующие стали переходить к баптистам, что вызвало волнение среди группы Проханова. Как пишет Е. Тучков, «благодаря этого спора евангельских групп – баптисты… сумели перетянуть некоторые провинциальные общины на свою сторону, чем до крайности озлобили евангелистов-прохановцев, которые стали просить меня, чтобы и баптисты признали обязательным для себя военную службу». Но на сей раз у чекистов вышла осечка, выразившаяся, по информации все того же Е. Тучкова, в отсутствии практической «возможности действовать сверху», что побудило, по словам Е. Тучкова, «компетентные органы» начать «эту кампанию проводить снизу, т. е. с провинциальных общин, подготовляя их при помощи осведомителей к предстоящему Всероссийскому съезду баптистов». Органам ГПУ, сообщает Е. Тучков, к тому времени стало известно, что «коллегия баптистов в лице Павлова, Тимошенко и других» решила «во что бы то ни стало вынести съездом постановление по военному вопросу противоположного характера евангелистам… В этом направлении проходил весь съезд». Пришлось чекистам принять надлежащие усилия, после которых, как сообщает Е. Тучков, «часть делегатов (наши осведомители) стали наиболее смелее настаивать на принятии съездом решения по этому вопросу в положительном смысле».

Добившись смуты на съезде, чекисты тем самым добились своего, ибо съезд во избежание раскола принял, как отчитывается Е. Тучков, «нейтральную резолюцию, не удовлетворив таковой ни правых, ни левых, в особенности средних, которые разъехались и повели кампанию за образование параллельной Всероссийской коллегии (баптистов – авт.). Узнав об этом, Павлов и Ко… решили поговорить со мной и посоветоваться (!) как лучше выйти из этого положения». После полученных «советов» они «составили воззвание в духе Проханова и разослали для подписания всем членам совета». Хотя и не все еще подписали его, сообщает Е. Тучков, «но уже часть баптистов, узнавшая о нем, начинает укорять в его подхалимстве, нехристианстве и т.д.»

Свой отчет Е. Тучков заключает кратким победоносным резюме: «И так евангелисты и баптисты военную службу в Советской России признали для всех своих членов обязательной и тем самым произвели у себя раскол. Это явление, несомненно, послужит прежде всего прекращению роста сектантства и толкнет их к моральному разложению.

Все остальные секты, как-то молокане, адвентисты и т.д., гораздо менее интересовали нас, чем две первых, ибо они малочисленные и не имеют такой дисциплины как первые, но очередь, несомненно, дойдет и до них, так как работой по сектантству мы вплотную занялись только лишь с половины 1923 года.

27 февраля 1924 г. Нач. 6 отд. СО ОГПУ, Тучков».367

Как показывает история Церкви АСД в СССР, чекисты просто так не пугали и после своих «разборок» с баптистами и евангельскими христианами они взялись за адвентистов седьмого дня. Хотя конкретная информация о «работе» Е. Тучкова с адвентистскими лидерами и отсутствует, думается, однако, вовсе не случайным было то, что в повестку дня юбилейного, посвященного 40 и 50-летию юбилея адвентистов седьмого дня в России и Европе, пятого Всесоюзного съезда адвентистов седьмого дня, проходившего в августе 1924 г. в Москве, был включен в качестве одного из центральных вопрос об отношении Церкви к Советской власти и воинской службе.

Возможно, что принятый на Пятом Всесоюзном съезде адвентистов седьмого дня в 1924 г. новый политический курс и не стоит объяснять одним лишь давлением чекистов и работников Антирелигиозной комиссии. Возможно, при анализе причин и факторов, процессов и событий, повлиявших на принятые в ходе работы съезда российских адвентистов решения, следует, помимо объективных, учитывать и субъективный фактор. В частности, вспоминая о Г. И. Лебсаке, виднейшем адвентистском деятеле, сыгравшем огромную роль в истории становления российского адвентизма, руководившем Церковью в годы политических и религиозных репрессий, глубоко и искренне верующем христианине, отдавшем всю свою жизнь и душу делу, которое он избрал, нельзя забывать и о том, что человеку, хотя и прожившему всю жизнь в России, считавшему последнюю своей единственной Родиной, но бывшему по паспорту немцем, хорошо было известно, с каким подозрением к таким людям всегда относились власти, как царские, так и коммунистические, российские обыватели. Вот почему у нас в стране до сих пор самые ярые ура-патриоты частенько – это люди неславянской национальности. Вполне возможно, что наряду со всем прочим и это обстоятельство вынуждало Г. И. Лебсака к тому, чтобы время от времени делать политические заявления о своей лояльности к российским властям, будь то власти царские или коммунистические, высоко оценивать то, что они дают России и ее народу. И вполне возможно, особенно в начале 20-х годов XX в., это и не являлось фальшью.

Очевидно, у Лебсака были основания положительно отзываться о советской власти, поскольку он на личном опыте знал, каким жестоким преследованиям подвергались протестантские проповедники и миссионеры в царской России. Многие другие протестантские лидеры с восторгом восприняли декрет Совнаркома от 1918 г. об отделении церкви от государства и надеялись на то, что в стране установится подлинная свобода совести, которую их церковь, перестав быть гонимой, сможет использовать в своих интересах. Председатель Союза баптистов СССР И. А. Голяев по этому поводу говорил так: «Религиозные затруднения к проповедованию Евангелия Христова и упрочения царства Божиего в нашем отечестве бывшие в царское время и ныне советской властью упраздненные, в минувшем 1925 году еще более устранены, и мы имели широко раскрытую нам дверь к благовестию Христову». Такие надежды тем более казались реальными, что «работа по разложению сектантства» велась еще не в открытую, тайными методами, скрытно, тогда как в открытой печати и публично большевистские лидеры декларировали веротерпимость и свободу совести. Г. И. Лебсак же, как вспоминают его ближайшие друзья и сподвижники, всегда отличался удивительной доверчивостью и даже наивностью, пребывая в состоянии невозможности заподозрить других в коварстве и злонамеренном обмане. Поэтому вполне возможно, что, слушая и читая декреты и постоянную пропагандистскую демагогию большевистских лидеров о равенстве и демократии, он верил, что религиозная обстановка в стране со временем улучшится.

Г. И. Лебсак продолжал в это верить даже тогда, когда из 21.000 членов церкви адвентистов в России в начале 30-х годов прошлого века почти 3.000 оказались в тюрьмах или в ссылке. Ближайший помощник и личный друг Лебсака Г. А. Григорьев, живший рядом с ним и часто общавшийся с ним в 30-е годы, рассказывал, как после очередного вызова в ГПУ Г. И. Лебсак пригласил Григорьева к себе и с большим воодушевлением и подъемом рассказывал ему о том, что работники ГПУ довольно мягко и приветливо беседовали с ним, заверяя его, что государство более не будет преследовать ни церковь адвентистов, ни его лично. А закончил свой рассказ Лебсак на совсем оптимистической ноте: «Вот так, брат Григорьев, теперь дело в шляпе, и мы с тобой еще поработаем».368 В тот же вечер Г. И. Лебсак был арестован.369

Как бы то ни было, Пятый Всесоюзный съезд адвентистов седьмого дня, руководимый Г. И. Лебсаком, уже в день открытия единогласно «постановил послать на имя ЦИК СССР благодарственную телеграмму за разрешение Съезда» следующего содержания:

«Пятый Всесоюзный Съезд Адвентистов седьмого дня, заседающий в городе Москве, третьем доме Советов, искренно благодарит ЦИК СССР за дарованную Конституцией свободу совести и разрешение настоящего Съезда для устройства своей общинной жизни по законам СССР».

На съезде был заслушан Отчетный доклад председателя Всероссийского Союза адвентистов седьмого дня Г. И. Лебсака, который оценил работу Церкви за последние три года как «вполне удовлетворительную», что выразилось, по его мнению, прежде всего в дальнейшем «росте членов, общин и групп». Отчет был единодушно одобрен и принят.

На протяжении последующих дней обсуждались различные вопросы внутренней жизни Церкви, в первую очередь организационного характера. На четвертый день работы съезда обсуждался один из центральных вопросов съезда – вопрос «об отношении к Советской власти и службы в Армии». Съезд принял решение послать на имя ЦИК СССР «Декларацию», детальную выработку которой поручил специальной «комиссии для резолюций». На шестой день работы Съезда была единогласно принята резолюция, выражавшая в кратком изложении сущность «Декларации», подготовленной комиссией Съезда в адрес ЦИК СССР: «Пользуясь свободой совести и религиозных убеждений, дарованными Советской властью, мы с своей стороны считаем себя обязанными нести все государственные повинности, поэтому признавая Советскую власть законною, Богом установленною, отдаем ей честь подати и налоги, согласно указаний Священных Писаний. Признаем воинскую повинность и каждый член АСД отбывает в согласии с убеждениями своей совести. Принятые на себя обязанности по службе, члены АСД должны исполнять честно и добросовестно».

В полной версии Декларации советские адвентисты седьмого дня эти тезисы развернули более подробно, определив свое отношение к государственной власти СССР. Там, в частности, говорится: «С момента возникновения Советской власти на территории бывшей России, Адвентисты седьмого дня, живущие в СССР, ни на минуту не сомневаются, что лозунги, провозглашаемые Советской властью, как-то: «переход от капитализма к социализму», «заменить монархию Республикой», «вся власть трудящимся советам», «земля трудящимся крестьянам», «равноправие и самоуправление народов», «кто не работает, то не есть», «свобода совести, религиозной и антирелигиозной пропаганды», «Советская Республика – убежище для всех религиозно-преследуемых», «отделение церкви от государства и школы от церкви» и «введение нового стиля и нового правописания» — являются магнитом, объединяющим всех здравомыслящих людей и народов в один крепкий Союз ССР. Адвентисты седьмого дня, будучи гонимыми при царизме, вспоминая ими пережитое и видя коренное изменение и стремление к устранению причин ко злу и угнетению народов, признали Советскую власть, как законную власть, имеющую право действовать в рамках данной ей Богом силы и поэтому, согласно Библии, Адвентисты седьмого дня отдавали, отдают и впредь будут отдавать Советское власти налоги и подати для поддержания и укрепления Республики и до глубины души уверены, что пока Советская власть будет руководствоваться принципами, изложенными в Конституции и декретах и не будет допускать ни угнетения народов, ни преследования искренно-верующих, то не будет во всем мире власти сильнее ее.

Поэтому Адвентисты седьмого дня искренно молятся Богу, чтобы Он дал и впредь Советской власти мудрость для управления народами и стремление восстановить начатые святые принципы свободы и справедливости.

Принимая во внимание все вышеизложенное, в основе чего лежит сохранение жизни и свободы человечества, Адвентисты седьмого дня вполне приветствуют поднятый советской властью вопрос о разоружении всего мира. Выражая свое уважение организаторам Советской власти, предоставившей нам права гражданской и религиозной свободы, мы с своей стороны считаем необходимым нести государственные повинности, как гражданской, так и военной службы. С чувством радостного удовлетворения встретили мы опубликование единственного в мире и для всех стран примерного декрета от 4 января 1919 года и подтверждение от 14 декабря 1920 года, свидетельствующее о том, что Советская власть действительно озабочена обеспечить полную свободу совести, что позволяет нам исполнить наши повинности согласно убеждению совести нашей, как пред Богом, так и пред Советской властью. Вероучение Адвентистов седьмого дня чутко относится к свободе совести своих членов, поэтому не считает за собою права предписывать им поступать так или иначе по сему вопросу, и каждый член, руководствуясь своими убеждениями, лично сам отвечает за свое отношение к военной службе, и съезд не препятствует таким членам нести строевую службу, когда их совесть им это позволяет. Принятую же на себя обязанность по службе члены должны считать за свой гражданский долг и исполнять его честно и добросовестно».

Вопрос о «службе в армии» был, скорее всего, навязан делегатам V Всесоюзного съезда адвентистов. Уже тогда от них, очевидно, требовали принятия особой декларации об исполнении воинской повинности членами церкви адвентистов седьмого дня. Делегаты съезда пошли навстречу таким «пожеланиям», приняв требуемую декларацию, но в свою очередь, надеясь на соблюдение главного правила игры «ты – мне, я – тебе», высказали и свои «просьбы» в адрес советского правительства:

«Исходя из принципов Божественного управления миром, мы убеждены в том, что Бог в Своем провидении расположил сердце и дал мудрость нашему незабвенному В. И. Ленину и его ближайшим сотрудникам в деле мудрой организации единственного в мире прогрессивного и своевременного государственного аппарата.

Мы как делегаты 5-го Всесоюзного Съезда Адвентистов седьмого дня, выражаем правительству СССР и всем трудящимся нашей страны в центре и на местах, ведущим твердо к объединению всех под знамя труда и свободы, глубокую свою признательность и чистосердечное сочувствие за все завоевания свободы, и просим:

Не отменять нигде и никогда принципов свободы совести, изложенных в Конституции СССР и гарантирующих навсегда нам и всем остальным гражданам СССР свободу личных убеждений в религиозных вопросах.

Сохранить данное нам право:

беспрепятственно созывать съезды и другие собрания общественно-религиозного характера, в пределах законов СССР;

б) издавать литературу духовно-нравственного и гигиенического содержания, а также пропускать из-за границы адвентистскую литературу на разных иностранных языках, содержание которой не противоречит законам СССР;

в) открывать санатории, приюты, лечебницы, сельскохозяйственные артели и другие общеполезные учреждения.

Предоставить и впредь беспрепятственно участвовать и помогать в общем строительстве СССР, где только могут быть использованы способности, опыт и энергия членов организации Адвентистов седьмого дня.

Не отказывать в выдаче разрешений на выезд за границу нашим делегатам, избираемым на съезды Европейский и Всемирный Адвентистов седьмого дня, а также и в выдаче разрешений на въезд в СССР делегатам, избираемым организацией заграничных Адвентистов седьмого дня, и посылаемым на наши съезды».

В заключительной части Декларации съезд приветствовал «представителей Советской власти «и особенно 13 пункт тезиса Пред. ВЦИКа тов. Калинина, который и стал 17 и 18 п. п. постановления XIII Съезда РКП (б), где приглашаются сектанты к участию в общем государственном строительстве и поэтому Адвентисты седьмого дня желают быть одним из цветков в общем букете верующих граждан СССР».

Декларацию подписали председатель съезда Г. И. Лебсак, заместители председателя И. А. Львов и Г. И. Цират, секретари съезда В. С. Дымань и В. Г. Тарасевский, а также все остальные 80 делегатов Съезда.

Однако принятая Декларация, естественно, не удовлетворила Советскую власть. От Съезда ожидали большего. А делегаты V Всесоюзного съезда адвентистов, несмотря на все выражения своей верноподданнической позиции в адрес Советского правительства, тем не менее в вопросе об отношении к службе в армии остались на своих принципиальных позициях, высказавшись в поддержку постановлений своего центрального руководства, выражавшего мнение всей Церкви, и предусматривавших прежде всего уважение к праву каждой личности решать вопрос об отношении к воинской повинности в соответствии со своей совестью.

Но такая позиция не устраивала Советскую власть, поэтому в повестку дня следующего, VI Съезда в 1928 г. под нажимом правительственных органов вновь был включен «Вопрос о несении воинской повинности членами АСД». О трагической обстановке, в которой проходил съезд и в которой решался вопрос о воинской повинности, рассказывают те, кто был участником и очевидцем событий, и кто дожил до наших дней. Таким свидетелем, в частности, был А. М. Демидов, главный редактор адвентистского журнала «Голос истины». Он и поведал о том, как, по существу, делегатам «выкручивали руки», понуждая их голосовать за милую Советским органам резолюцию по вопросу о воинской повинности.

Сам Демидов не был делегатом Съезда, по причине чего в заседаниях и голосовании непосредственного участия не принимал. О том же, что на них происходило, какая борьба там разворачивалась, он узнавал от друзей, заходивших к нему во время перерывов между заседаниями. Почти все они, по воспоминаниям Демидова, с «огромной душевной болью» говорили ему, что предложенный для голосования текст резолюции об отношении Церкви к воинской повинности идет вразрез с их взглядами и в случае принятия на съезде резолюция не только будет противоречить всемирному курсу Церкви адвентистов седьмого дня, но и вызовет большое волнение внутри самой Церкви в России, породив смуту и беспокойство в душах ее рядовых членов.

«Ко мне в рабочую комнату, — вспоминает А. М. Демидов позднее, — зашел Григорий Андреевич (Григорьев – видный адвентистский лидер в стране в те годы, ставший позднее председателем Всесоюзного Совета адвентистов седьмого дня – авт.), сотрясаемый внутренним волнением и болью. Сквозь душившие его слезы он говорил, что такая декларация не должна быть принята. Он плакал потому, что этот документ противоречил принципам его совести, и оттого ему было мучительно тяжело. Кое-кто пытался утешить Григорьева и других скорбящих вместе с ним делегатов, но это было невозможно сделать».

Несмотря ни на что текст резолюции по вопросу о несении воинской повинности членами организации Адвентистов седьмого дня Съездом был принят единогласно. Вот этот текст:

«Основываясь на учении Священного Писания Ветхого и Нового заветов (1Цар. 8, 10-12; 10, 25; Лук. 20, 25; Рим. 13, 1-8; Тит. 3,1), согласно которому правительство является Божиим установлением для наказания злых, во благо добрым, а также принимая во внимание Декларацию V-го Всесоюзного Съезда Адвентистов седьмого дня о нашем отношении к Советской власти, VI-ой Всесоюзный Съезд настоящим разъясняет и постановляет, что АСД обязаны отдать «Кесарево кесарю, а Божие Богу», неся государственную и военную службу во всех ее видах на общих для всех граждан законных основаниях.

Всякого, кто будет учить иначе и побуждать к уклонению от несения государственных повинностей, Съезд рассматривает как лжеучителя, идущего против учения Священного Писания, отделяющегося от единства церкви Божией и ставящего себя вне организации АСД».

О том, что съезду придется принимать трудные и спорные решения, большинству адвентистских общин было известно задолго до созыва этого злополучного для истории российского адвентизма съезда.

В связи с этим перед руководством стояла трудная задача: всеми мерами обеспечить такой состав съезда, который бы согласился принять такое заявление. Один из противников декларации, бывший председатель новгородских адвентистов Нетович так описывает в письме к другому адвентисту Тарасовскому подготовку съезда: «Мне заранее было известно, что я зачислен кандидатом на съезд, так как делегатов избирали не общим голосованием в церквах на местах, а в центрах, униях и союзах, что было незаконно. Избирали угодливых и избегали опасных…» (Нетович. Письмо к другу и брату». Стр. 12)

Несмотря на принятые меры на съезде все же не было единства в вопросе о принятии декларации. «На конференции… были не совсем-то согласны с декларацией. Что там делалось в совете… Лебсак угрожал исключить Я. Андерсона, если он не подпишет декларации». (Нетович. Письмо к другу и брату, С. 19)

Целые организации адвентистов (новгородская, ирбитская, томская, частично ленинградская) категорически возражали против «левого маневра» Церкви.

Те, кто был против декларации, все-таки не называли ее инициаторов «изменниками делу», хотя и имели это в виду. Но на словах о них они их называли «лицемерами», «продавшимися сильным мира сего». «Фронт теперь прорван, — писали противники Декларации. – Борцы просто отступили в великом кризисе… побоявшись больше сильных мира сего, нежели Бога, пожертвовали своими убеждениями и ради своего временного земного благополучия пошли на уступки с совестью своею. Они лицемерили, лгали, льстили и заискивали (Нетович. Письмо к другу и брату, С. 2).

Далее все тот же Нетович писал: «В сближении… Лебсака с Калининым… я видел опасность. Имеющий дух Христов… никогда не уживется с сатаною» (Письмо к другу и брату, С. 14).

В результате назрел кризис в общинах. В новгородскую общину отправился помощник Лебсака Я. К. Реймер. Вся община выступила против него. «Получили мы декларацию, пишет Нетович. – Все высказались против декларации… Все были не согласны с декларацией… « (Нетович. С.13).

Реймер убеждает. Ему в ответ: «Мы открыто говорили, что все вы в Москве отступили от Бога и его закона». Один старик с места: «Слишком много фимиаму воскурили».

Далее в письме Нетовича говорится о поведении и словах Реймера: «…Адвентисты желают быть цветком в букете всех верующих граждан СССР. С этими приветствиями и выражениями Реймер не был согласен…» И дальше: «Реймер не видел здесь отступления (в принятии заявления), как мы, а только хитрый, дипломатичный маневр, ловкий и мудрый выход из создавшегося затруднительного положения… Этим маневром наши вожди думали достичь лучшего… Это все было как бы только на бумаге (Нетович. Письмо к другу и брату, С. 14).

Однако большинство членов Церкви АСД в СССР тех лет поддержало решения VI съезда, в том числе и решения о воинской службе.

Аналогичные декларации, постановления и решения были затем приняты и на других адвентистских съездах и совещаниях. Так, 3-й Всеукраинский съезд адвентистов седьмого дня принял постановление, в котором заявлялось, что «на основании Священного писания и декларации 5-го Всесоюзного съезда» адвентисты седьмого дня могут нести воинскую повинность на общих со всеми другими гражданами СССР основаниях. Такого же рода постановления были приняты на 3-м съезде юго-восточного областного союза адвентистов седьмого дня, состоявшемся в Ростове-на-Дону, на 4-м съезде восточного областного союза адвентистов седьмого дня в Самаре и на других совещаниях и конференциях адвентистов седьмого дня.