ГЛАВА VIII. Двенадцать глав о вере.
ГЛАВА VIII.
Двенадцать глав о вере.
???????? ???? ??????? ??????, как показывает название произведения, разделяется на двенадцать небольших глав. Каждая глава в свою очередь разделяется на две части. В первой, в форме анафематизма, прежде всего кратко устанавливается воззрение, которое автор признает еретическим, а затем ему противопоставляется то учение, какое он признает правильным. Во второй части, называемой изъяснением (????????) и принадлежащей, несомненно, тому же автору, дается более подробное раскрытие положительной части анафематизма.
В первой главе анафематствуются те, которые называют тело Христово несозданным и не исповедуют, что Сам несозданный Бог Слово явил доказательство воплощения и вочеловечения из созданного человечества. В изъяснении указывается, что несозданное бесстрастно, не подлежит ранам, неосязаемо, а Христос после воскресения показывал ученикам знаки от гвоздей и прободения копья и предоставлял тело для осязания: если Он вошел к ним при запертых дверях, то для того, чтобы показать и действие Божества и истинность тела.
Во второй главе анафематствуется тот, кто называет плоть Христа единосущной Божеству и не исповедует, что во образе Божием Сый Предвечный Бог уничижил Себя и принял образ раба.. В изъяснении ставится вопрос, как можно называть единосущною безлетному Божеству плоть, явившуюся во времени, когда единосущным называется совершенно тожественное по естеству и по вечности.
В третьей главе провозглашается анафема тому, кто говорит, что Христос воспринял совершенного человека, как одного из пророков, и не исповедует, что Он Сам, чрез воплощение от Девы, соделался человеком, родился в Вифлееме, воспитан в Назарете, преуспевал возрастом, крестился в Иордане и был засвидетельствован Отцом. В изъяснении то же утверждение повторяется в форме вопроса: как можно утверждать, что Господь воспринял совершенного человека, когда Сам Господь соделался человеком чрез воплощение от Девы. Первый человек был из земли перстный; когда же он, как созданный из земли, отошел в землю, то второй, соделавшись человеком, восшел на небеса. Исповедуется, что первый от второго по плоти, — посему Христос и человек и Сын человеческий; но вместе с тем и засвидетельствовано, что второй — Спаситель первого и ради него сшел с неба. A так как Слово, снисшедшее с неба и соделавшееся человеком, взошло на небеса, то и сказано: второй Адам — с неба.
В четвертой главе анафематствуется тот, кто говорит, что Христос родился от Девы из семени мужеского, как и все прочие люди, и не исповедует его воплотившимся и вочеловечившимся от Духа Святого и от святой Девы Марии, бывшей от семени Давидова. В изъяснении указывается на решительное противоречие такого утверждения с евангельским повествованием о том, что Дева сказала ангелу: „как это будет со Мною, когда я мужа не знаю“, и что ангел сказал ей; „Дух Святый найдет на Тебя и сила Вышнего осенит Тебя“(Лук. I, 34 ст.), а также Иосифу: „Не бойся принять Мариам, жену твою, ибо родившееся в ней есть от Духа Святаго (Мф. I, 20 сл.).
В пятой главе анафематствуется тот, кто говорит, что иной предвечный Сын и иной явившийся в последние времена, и не исповедует, что Сущий прежде веков тот же, что и явившийся в последние времена. В изъяснении устанавливается противоречие этого утверждения с словами Самого Христа, в которых ясно указывается тожество предвечно Сущего у Отца и явившегося во плоти: ,,прежде нежели был Авраам, Я есмь“(Иоан, VIII, 58) и: „Я исшел от Отца и пришел, и опять иду к Отцу Моему“(Иоан. XVI, 28).
В шестой главе изрекается анафема на того, кто говорит: иной пострадавший и иной не пострадавший, и не исповедует, что Сам бесстрастный и непреложный Бог Слово непреложно пострадал Своею собственною плотию. В изъяснении указывается на слова Спасителя, в которых сказано, что Сыну человеческому надлежит много пострадать, быть убиту и в третий день воскреснуть из мертвых (Мрк. VIII, 31; Лк. IX, 22), что Сын человеческий будет сидеть одесную Отца (Мф. ХVІ, 28; XXVI, 64) и что Сын человеческий приидет во славе Отца Своего (Мрк. VIII, 38; Лк. IX, 26).
В седьмой главе анафематствуется тот, кто называет Христа спасаемым и не исповедует его Спасителем мира и светом мира. В изъяснении приводится, что Сам Господь говорит о Себе, что Он — жизнь (Иоан. XI, 25), что Он пришел для того, чтобы имели жизнь (Иоан. X, 10), что верующий в Него не увидит смерти, но узрит жизнь вечную (Иоан. VIII, 51).
В восьмой главе анафематствуется тот, кто говорит, что Христос отдельно совершенный человек и отдельно Бог Слово и не исповедует единого Господа Иисуса Христа. В изъяснении в подтверждение положительной части анафематизма указывается на слова Господа: „что вы ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую Я слышал от Отца“(Иоан. VIII, 40), где тожество человека и Бога Слова устанавливается самым точным образом. Бог Слово, соделавшийся ради нас человеком, не человека, но Самого Себя предал за нас, посему, говоря о храме тела Своего, Он сказал: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его (Иоан. II, 19, 22).
В девятой главе анафематствуется тот, кто говорит, что Христос преложим или изменяем, и не исповедует Его непреложным по духу и нетленным по плоти. В обоснование этого в изъяснении приводятся слова Господа: Я есмь и не изменяюсь (Мал. III, 6) и: не оставлена душа его во аде, и плоть его не видела тления (Деян. II, 31; Пс. XV, 10).
Глава десятая анафематствует того, кто говорит, что Христос воспринял часть человека, и не исповедует его подобным нам во всем кроме греха. В изъяснении приводятся слова Господа, в которых утверждается наличность в Нем души и тела: Иоан. X, 15, 17; VI, 55, 56.
В одиннадцатой главе анафематствуется тот, кто утверждает, что тело Господа без души или без ума, и не исповедует его совершенным во всем человеком. В изъяснении указывается на факты из земной жизни Господа, которыми устанавливается, что тело Христово не было без души и без ума: возмущение, печаль и туга — болезни души, а утомление и сон и поранение тела — немощи плоти. Поэтому возмущение, печаль и туга являются указанием ни на тело без души, ни на душу без ума, ни на непреложное Божество, ни на призрачность, ни на недостатки человеческой немощи. Но Слово в Себе Самом дало доказательство наших страстей, принявши на Себя страстное, как написано: „Сам Он принял немощи наши и понес болезни наши“(Иса. LIII, 4; Мф. VIII, 17).
В двенадцатой главе предается анафеме тот, кто говорит, что Христос явился миру призрачно и не исповедует его пришедшим во плоти. В пространном изъяснении автор выражает недоумение, как можно утверждать, что призрачно явился миру Христос, в Вифлееме родившийся, подвергшийся обрезанию, Симеоном носимый, двенадцать лет воспитываемый, повиновавшийся родителям, во Иордане крестившийся, пригвожденный на кресте и из мертвых восставший. Выражения о Нем: возмутился духом, опечалился душою, изъязвлен телом — указывают на его человеческую организацию, подверженную страстям. Он родился в Вифлееме по плоти, но богоприлично, воспитан был в Назарете богоявленно, восседал среди учителей и поражал своею мудростью, которая не соответствовала его телесному возрасту. Он крестился во Иордане, но не для того, чтобы Самому принять освящение, а чтобы другим даровать участие в освящении. Он был искушаем в пустыне, но не потому, что Сам подлежал искушению, а потому что хотел противопоставить искусителю наши искушения и тем показать тщетность усилий искусителя. Он выставляет не божественное начало, но Свою собственную плоть являет победительницей страдания, смерти и тления, чтобы чрез ту же плоть, чрез которую грех вошел в мир и чрез грех смерть царствовала над всеми людьми, осудить грех во плоти, победить начальника греха — искусителя, упразднить смерть, чтобы она не царствовала, во гробе тела уничтожить тление, явить Собою начаток воскресения, чтобы затем господствовало в мире начало правды и чтобы царство небесное благовествовалось людям и совершилось общение Бога с людьми.
В заключение автор приглашает прославить Отца, давшего Своего Единородного Сына за жизнь мира, прославить Духа Святаго, действующего, оживотворяющего нас и подающего дарования для общения с Богом, и не вдаваться в бесконечные стязания и словопрения, обращая ясное и простое слово веры в утонченные выражения. Нам не дано разуметь, как Сын Божий соделался человеком, ибо тайна эта велика; но должно веровать, что Сын Божий соделался человеком по Писаниям, что Он был видим на земле и обращался между людьми по Писаниям, по подобию, кроме греха, что Он умер за нас и воскрес из мертвых, как написано, и что Он вознесся на небо и сел одесную Отца, откуда придет судить живых и мертвых, как написано, чтобы из-за наших словопрений друг с другом кто-нибудь не похулил самого учения веры.
Вопрос об авторе этого произведения разными исследователями его решался различно. Беллярмин считал „Двенадцать глав о вере“не принадлежащими св. Григорию Чудотворцу. Лев Алляций не соглашается с ним и признает его подлинным произведением св. Григория. Он ссылается на свидетельство Свиды, который сообщает, что Григорий написал ???? ????????? ??? ??????? ?????. Что здесь разумеются именно „Двенадцать глав о вере“, в этом Leo Allatius yбеждается на основании указания собирателя святоотеческих изречений о двух естествах во Христе, который, приводя из него слова, пишет, что он берет их ?? ??? ???? ????????? ??? ??????? ????? ?? ?? ???????? ??? ???????? ?????????????. На основании этого Л. Алляций предполагает, что свое нынешнее заглавие произведение получило от деления на главы, но что автором ему дан был титул ???? ?????????; это ясно из того указания содержания произведения, которое предпослано ему: ???? ?????? ??? ??? ????????? ???? ??? ????????? ??? ????????????? ??? ??? ??? ???? ????? ???????. [574] Lequien высказался в том смысле, что автором произведения был аполинарианин. [575] С другой стороны Фабриций [576] считал невозможным происхождение его от Аполинария или аполинарианина, так как в нем опровергаются не только мнения Нестория и Евтихия, но явно и самого Аполинария — в 10–11 главах. И. Дрэзеке, [577] взяв за точку отправления мнение Lequien’a, стремился не только доказать аполинарианский характер произведения, но и обосновать то свое положение, что автором его был друг Аполинария, аполинарианский епископ в Антиохии Виталий, а „Двенадцать глав о вере“и представляют собою написанное им исповедание веры, которое он составил для своего оправдания пред римским епископом Дамасом. Этим исповеданием веры вызвано было второе послание Григория Богослова к пресвитеру Клидонию. Взгляд И. Дрэзеке разобран Фр. Кс. Функом, [578] который основательно доказал крайнюю несостоятельность доводов И. Дрэзеке и антиаполинарианский характер произведения, из чего с несомненностью вытекает невозможность приписать его аполинарианину. С своей стороны он находит, что в произведении есть места, которые направлены против Нестория и Евтихия; а так как вызванные ими великие движения скорее могли дать повод к составлению такого рода произведения, чем заблуждение Аполинария, то, по его мнению, произведение написано не раньше второй половины V века, хотя он и соглашается, что уверенности относительно даты его нельзя достигнуть.
F. Lauchert [579] продолжил исследование „Двенадцати глав о вере“в том направлении, какое дано Фр. Кс. Функом, и на основании сравнения этого произведения с двумя книгами против Аполинария, усваиваемыми св. Афанасию Александрийскому, а также и другими антиаполинарианскими произведениями последних десятилетий ІV века, пришел к заключению, что произведение от начала до конца вращается в тех же мыслях, какие раскрываются в произведениях отцов IV века, направленных против Аполинария, и стоит в зависимости от двух книг против Аполинария; по намерению своего автора оно в целом своем объеме посвящено полемике против аполинарианства. Ввиду этого более вероятно, что оно и возникло тогда, когда эта полемика имела еще актуальный интерес, и таким образом принадлежит еще концу IV века; но остается возможность и позднейшего его происхождения.
В отношении к этому произведению нам не удалось привлечь каких-либо новых данных или же придти к новым заключениям; поэтому мы вынуждены в данном случае довольствоваться изложением результатов, достигнутых другими исследователями.
Может ли это произведение принадлежать св. Григорию Чудотворцу? Содержание его дает бесспорные основания для решительного отрицательного ответа. В настоящее время можно считать безусловно установленным антиаполинарианский характер произведения, так как оно стоит в ясном и теснейшем отношении к антиаполинарианской литературе конца IV века, главным образом к двум книгам „Против Аполинария“, приписываемым св. Афанасию Александрийскому, [580] и к посланию св, Афанасия В. к Епиктету, епископу Коринфскому, отчасти также к двум посланиям св. Григория Богослова к Клидонию и к Антирритику против Аполинария св. Григория Нисского. Чтобы оценить значение этого отношения для суждения о происхождении „Двенадцати глав о вере“, приведем наиболее яркие параллели как ко всему произведению, так и к отдельным анафематизмам [581].
В первой книге „Против Аполинария“, § 2, автор пишет: „Отцы сказали, что Сын единосущен Отцу, есть истинный Бог от истинного Бога, совершенный от совершенного, а также, что Он для нашего спасения, снисшел, воплотился, вочеловечился, и потом пострадал и воскрес. Но чтобы, слыша о страдании и воскресении, не представил кто себе, будто бы Бог Слово изменяется, — угрожая осуждением, постановили они исповедывать непреложность и неизменяемость (?? ???????? ??? ??????????? ??? ????; cp. гл. 9 Двенадцати глав о вере). Еретики же — или представляют себе изменяемость в Слове, или предполагают, что домостроительство страдания совершено только по видимости, называя плоть Христову то несозданною и небесною, то единосущною Божеству. Сверх того говорят, что во Христе, вместо внутреннего нашего человека, небесный ум; потому что Христос употреблял облекавший его внешний образ, как орудие, и невозможно Ему быть совершенным человеком. Ибо где совершенный человек, там и грех, и два совершенные не могут стать единым; иначе и во Христе, как и в нас, произойдет борьба греха, и Христос, подобно нам, будет иметь потребность в очищении, если и Он, соделавшись человеком, принял в Себя то, что в нас мыслит и движет телом. Напротив того, говорят еретики, Христос восприял на Себя неразумное, чтобы в сем неразумном Ему самому быть умом, и совершенно не вкусить греха, как по Божеству, так и по неразумной плоти“ [582].
В послании св. Афанасия к Епиктету дается такое описание христологических заблуждений, которое заключает в себе целый ряд соприкосновений с „Двенадцатью главами о вере“. В послании (§ 2) св. Афанасий пишет: „Какой ад изрыгнул такую речь, что тело, рожденное от Марии, единосущно Божеству Слова, или что Слово преложилось в плоть, кости, волосы и в целое тело, и изменилось в собственном Своем естестве? Кто в Церкви, или вообще у христиан, слышал, что Господь понес на Себе тело по присвоению, а не по естеству так названное… Откуда еще некоторые взяли и изблевали нечестие, равное сказанному выше, а именно, что тело не позднее Божества Слова, но всегда было Ему совечно… Или как хотят называться христианами утверждающие, что Слово снизошло на святого человека, как на одного из пророков, а не само соделалось человеком, восприяв тело от Марии, и иной есть Христос, а иной — Божие Слово, прежде Марии и прежде веков сущий Отчий Сын? Или как могут быть христианами утверждающие, что иной есть Сын, а иной — Божие Слово“ [583].
В приведенных отрывках содержатся указания на те же христологические заблуждения еретиков, какие находятся и в „Двенадцати главах о вере“.Эти заблуждения соcтавляют cущественные положения аполинарианской ереси. Еще яснее это соприкосновение с антиаполинарианской литературой последних десятилетий IV века обнаруживается при сопоставлении с нею отдельных глав.
К первой главе можно привести следующие параллели. Против Аполинария, кн. 1, § 3: „Итак скажите вы, изобретатели нового вашего Евангелия… где возвещено вам называть плоть несозданною, и таким образом или Божество Слова представлять изменившимся в плоть, или домостроительство страдания, смерти и воскресения почитать призраком? Ибо единая Святая Троица Божества несозданна, вечна, непреложна и неизменяема. Поелику же Христос воздвигнут по плоти от человечества, от братии нашея, как написано (Деян. 3, 22), и по предвозвещению Закона должен был пострадать и соделаться перворожденным от воскресения мертвых (Деян. 26, 23), то как несозданное называете удобостраждущим, или удобостраждущее именуете несозданным? Ибо, называя несозданную сущность Слова удобостраждущею, хулите вы Божество; а удобостраждущую плоть… соделавшуюся осязаемою и видимою, именуя несозданною, впадаете в две погрешности: или ощущение и претерпение страдания, согласно с нечестивыми манихеями, признаете мечтою, или тем же предполагаете сущность несозданного Божества“. [584] § 4: „Но вы говорите, что плоть стала несозданною от единения с несозданным… Если плоть чрез единение стала несозданною, то почему же она не явилась вдруг совершенною, но, по изволению Слова, тело возрастало? Несозданному же приписывать возрастание нечестиво. Ибо несозданное именуется по самому естеству несозданным, и не допускает ни возрастания, ни умаления. A что в общении или единении с несозданным, то именуется, хотя собственно принадлежащим несозданному, однако же не самым несозданным, чтобы не пришло в забвение благодеяние единения, не уничтожилась обязательная сила благодеяния, и человечество, подверженное еще немощи, когда из вашего учения узнает, что нет у него никакого союза с Богом, не впало в безнадежность, и не была тем уничижена благодать. Ибо кто, слыша, что тело Господне несозданно, и зная о себе, что сам он сотворен и создан, не придет к той мысли, что святые Писания лживы, и что не имеет он никакого общения со Христом? Если несозданный восприял на Себя несозданное тело, то уничтожилось первое создание, погиб первообраз Адам, от которого мы по преемству плоти и доныне ведем род свой. Посему, как же Христос соделал нас Своими причастниками? Почему и апостол говорит: святые и освящаемые от единого вси (Евр. 2, 11)? [585] §6: „Посему, откуда же научившись, называете плоть несозданною? Если естество вследствие претворения делается несозданным, то значит, что делается оно и невидимым и бессмертным, и при том не чрез смерть, но как недоступное смерти. Как же Господь умер, если Он несозданный несозданно снисшел на землю? Или как соделался Он видимым и осязаемым“? [586]
Для второй главы. Против Аполинария, кн, 1, § 9: „Вы предприемлете и плоть называть единосущною Божеству, не примечая, что впадаете в сугубое нечестие… Как вы не стыдитесь утверждать и говорить, что плоть, ведущая свое родословие от Давидова семени, единосущна Слову“? [587] § 10: „Но вы говорите: „плоть соделалась единосущною Слову“. Скажите же: как соделалась единосущною? Соделалась она Словом, но соделалась и Духом? Если же, не будучи Божеством по естеству, делается она Божеством чрез претворение, то для чего порицаете ариан, которые то же понятие дают о Слове“? [588] § 12: „По естеству соделалась Божиею плоть, которая собственно принадлежит Божеству Слова, но не единосущна ему, как бы совечная. Она соделалась собственною Ему по естеству и нераздельною по единению, происходит же от семени Давида, Авраама и Адама, от которого и мы родились. A если плоть единосущна и совечна Слову, то, вследствие сего, и все твари наименуете совечными сотворшему всяческая Богу“. [589] Ср. § 5; также Григория Нисского, Антирритик, § 17.
К третьей главе. Против Аполинария, кн. 1, §21: „Суемудрствуют утверждающие, будто бы Слово снизошло, как на единого из пророков. Ибо кто из пророков, будучи. Богом, соделался человеком?“ [590] Послание к Епиктету, § 11: „О том, что представляют и говорят некоторые, будто бы Слово, как бывало с каждым из пророков, так сошло на единого человека от Марии, — излишнее дело входить в подробности, потому что безумие их явно обличает само себя“ [591]. § 12: „Из сего открывается, что ко всем прочим было Слово для дара пророчества, от Марии же само Слово прияло плоть, и произошел человек, по естеству и по сущности сущее Божие Слово, а по плоти от семени Давидова и от Марииной плоти соделавшийся человеком, как сказал Павел“(Рим. 1, 3) [592]. Посл. к Максиму Философу § 2: „Не хороша эта дерзкая их мысль, будто бы Слово Божие было к некоему святому человеку (а так было Оно в каждом из пророков и иных святых)… Напротив же того, единою в кончину веков, во отметание греха (Евр. 9, 26), Слово стало плотию, и от Марии Девы произошел человек по нашему подобию, как и иудеям сказал Господь: что ищете Мене yбити, Человека, иже истину вам глаголах. (Иоан. 8, 40) [593]. Также и Григорий Богослов в 1 послании к Клидонию пишет: „Если кто говорит, что во Христе Божество, как в пророке, благодатно действовало, а не существенно было сопряжено и сопрягается, то он да не будет иметь в себе лучшего вдохновения, а напротив того да исполнится противного“ [594]. Против Аполинария, кн. 1, § 4: „Христос рождается в Вифлееме иудейском, именует отцом Иосифа, происходящего так же, как и Мария, от Давида, полагается в пеленах, Симеоном вносится в храм, приемлет по закону обрезание плоти и возрастает с годами“ [595]. § 5: „Какая была потребность Богу рождаться от жены, Творцу веков возрастать с продолжением времени и исчислять Себе годы?“… [596]. § 17: „Что Сам по воле Своей установил в естестве, восприял на Себя, что восхотел, то–есть, рождение от жены, возрастание, счисление лет, утомление, голод, жажду, сон, печаль, смерть, воскресение“… [597]. Против Аполинария, кн. II, § 5: „Не начало бытия являет Бог в Назарете, но сущий прежде веков Бог–Слово из Назарета явился человеком, родившись от Марии Девы и от Святаго Духа в Вифлееме иудейском, по написанному, от семени Давидова, Авраамова и Адамова, прияв от Девы все, что Бог в начале образовал в состав человека и сотворил кроме греха“. Кн. I, § 7: „Напрасно думают так обольщенные, утверждая, что тело Господне с неба. Что Адам низринул с неба на землю, то Христос возвел с земли на небеса; что в Адаме было безгрешно и неосужденно, и им низринуто в тление и осуждение смерти, то Христос показал в Себе нетленным и искупительным от смерти“ [598]. § 8: „Ибо Слово — Зиждитель вселенной — явилось сыном человеческим, соделавшись не иным кем, но вторым Адамом, чтобы из имени познали мы истину… Почему же, наконец, если согласиться с вами, Христос не именуется просто человеком, как новый человек, пришедший с небес, но говорится, что Он соделался сыном человеческим? Поэтому, если на земле соделался Он сыном человеческим, хотя родился не от семени мужеского, но от Святого Духа, то пусть разумеется сыном единого первозданного Адама. Ибо не упоминается какой-либо иной человек, существовавший на небе, кроме Адама, созданного из земли, чтобы Христу иметь тело с небес и быть сыном иного человека, кроме Адама“ [599]. § 4: „Но вы говорите, что плоть стала несозданною от единения с несозданным. Это самое и показывает, что заблуждение ваше обличает само себя. Единение плоти с Божеством Слова произошло в матерней утробе, потому что Слово, снисшедшее. с небес, из утробы восставило Себе плоть, не предсуществовавшую до снисшествия Слова или до Богородицы Марии, которая одна происходит от Адама и ведет род от Авраама и Давида вместе с обрученным ей Иосифом, так как оба они, по написанному, суть в плоть едину (Быт. 2, 24) не по плотскому союзу, но по происхождению от единого“ [600]. Кн. II, § 16: „Господь есть небесный человек не потому, что с неба явил плоть, но потому, что плоть, взятую от земли, соделал небесною“ [601]. Св. Григория Богослова первое послание к Клидонию: „Если кто говорит, что плоть сошла с неба, а не от земли и не от нас, — да будет он анафема. Ибо слова Писания: вторый человек с небесе, и: яков небесный, тацы же и небеснии (1 Кор. 15, 47. 48): и: никто же взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий (Иоан. 3, 13) и тому подобные, должно разуметь сказанными по причине соединения с небесным“ [602]. Он же в послании к Нектарию пишет: „В нем (Аполинариевом сочинении) утверждается, что плоть, принятая Единородным Сыном Божиим в деле домостроительства для обновления естества нашего, не впоследствии приобщена, но от начала было в Сыне сиe телесное естество, и в доказательство таковой нелепости, худо воспользовавшись одним изречением евангельским, Аполинарий приводит: никто же взыде на небо, токмо сшедый с небесе Сын человеческий (Иоан. 3, 13), — как будто Он был уже Сыном человеческим еще до снисшествия на землю, и снисшел, принеся с Собою собственную плоть, ту, которую имел на небе, предвечную и принадлежащую к сущности. Приводит еще и апостольское одно изречение, оторвав оное от целого состава речи: вторый человек с небесе (1 Кор. 15, 47), Потом доказывает, что сей приходящий, свыше человек не имеет ума, и Божество Единородного, восполняющее в Нем место ума, составляет часть человеческого состава и именно третью; потому что в Нем есть душа и тело по человечеству, а ума нет, но место ума восполняет Божие Слово“ [603].
К главе четвертой. Против Аполинария I, § 8: „Если на земле соделался Он Сыном человеческим, хотя родился не от семени мужеского, но от Святого Духа, то пусть разумеется сыном единого первозданного Адама“ [604]. Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 11: „О том, что представляют и говорят некоторые, будто бы Слово, как бывало с каждым из пророков, так сошло на единого человека от Марии, — излишнее дело входить, потому что безумие их явно обличает само себя. Ибо, если Слово сошло так же, как сходило и на пророков, то почему человек сей от Девы, почему и Он не от мужа и жены? Ибо так рождался каждый из святых“ [605]. В послании к Максиму Философу, § 13: „Подивился я тому, как дерзнули они даже подумать только, будто бы Слово соделалось человеком по естественному порядку“ [606].
К пятой главе. Против Аполинария, кн. I, § 13: благочестивый „должен исповедывать, что сущее прежде веков единосущное Отцу Слово напоследок от Святыя Девы и Богородицы вновь произвело образование и создание Адама, усвоив оное себе единением с ним, и таким образом явился человек Христос предвечный Бог“ [607]. Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 2: „Как хотят именоваться христианами утверждающие, что Слово снизошло на святого человека, как на одного из пророков а не само соделалось человеком, восприяв тело от Марии, и иной есть Христос, а иной — Божие Слово, прежде Марии и прежде веков сущий Отчий Сын? И как могут быть христианами утверждающие, что иной есть Сын, а иной — Божие Слово?“ [608]. § 10: „Вследствие сего да умолкнут, наконец, утверждавшие некогда, что Происшедший от Марии не есть Христос, Господь и Бог“ [609]. Св. Григория Нисского Антирритик, § 53; „Итак, как же он (Аполинарий) говорит, будто мы не признаем бытие Христа от начала. Ho, исповедуя, что Христос имеет бытие вечно, мы на этом основании не думаем, чтобы и плоть его, вымышленная Аполинарием, была всегда при нем; но знаем, что Он и от вечности есть Христос и Господь, и после страдания исповедуем его опять тем же самым… Так говорим не потому, чтобы в одном лице представляли двух Христов и Господов“ [610]. Он же в послании к Феофилу, епископу Александрийскому, против Аполинария: „Последователи мнений Аполинария, при помощи порицаний (направленных) против нас, стараются дать (большую) силу своим заблуждениям, утверждая, что Слово плотяно, что Сын человеческий есть Творец веков и что Божество Сына смертно. Разглашают, будто бы в кафолической церкви некоторые признают в (своем) учении двух сынов: одного по естеству, а другого по усыновлению, после привзошедшего“… Однако „на том основании, что Творец веков в последние дни явился на земле и обращался между людьми, в церкви не считаются два сына: один Творец веков, а другой при скончании веков явившийся во плоти роду человеческому“… „Если всякое приличное Богу понятие всегда, постоянно и неизменно усвояется Единородному, и Он есть всегда один и тот же, будучи всегда себе равен, то кто нас принудит его явление во плоти именовать двоицею сынов, как будто один есть предвечный Сын, а родившийся во плоти Бог — другой Сын?“ [611] Св. Григорий Богослов в 1–м послании к Клидонию: „Если кто вводит двух сынов — одного от Бога и Отца, а. другого от Матери, а не одного и того же, то да лишится он всыновления, обещанного право верующим. Ибо хотя два естества — Бог и человек (как в человеке душа и тело), но не два сына, не два Бога“ [612].
К шестой главе. Против Аполинария, кн. 1, § 12; „Посему заблуждаются утверждающие, что иной есть страждущий Сын, а иной не страждущий. Ибо не другой кто, кроме Слова, приял смерть и страдание. Но само бесстрастное и бесплотное Слово, восприяв рождение человеческой плоти, исполнило все, чтобы иметь Ему, что принести за нас“ [613]. § 11: Поэтому один и тот же и страждет и не страждет; по Божескому естеству бесстрастен, непреложен, неизменяем, страждет же плотию“ [614]. Ср. § 16. Кн. II, § 2: „Чтобы, когда истинно исповедуется в Нем страдание, один и тот же истинно был исповедуем и удобостраждущим бесстрастным“ [615]. § 12: „А если не веруете, что Христос и удобостраждущ, потому что он человек, и бесстрастен, иотому что Он Бог; когда же бываете доведены до крайности, рассуждаете, что если и исповедуете Христа Богом и человеком, то признаете уже не одного, но двух: в таком случае необходимо вам, или согласно с Маркианом и другими еретиками, домостроительство страдания, смерти и воскресения назвать одним призраком, или, согласно с Арием и его последователями, Божество Слова наименовать удобостраждущим“ [616]. Св. Афанасия послание к Епиктету, § 6: „Что претерпевало человеческое тело Слова, то соединенное с ним Слово отяосило к Себе, чтобы мы могли приобщиться Божеству Слова. И что необычайно, один и тот же страдал и не страдал: страдал, потому что страдало его собственное тело, и был Он в страждущем теле; и не страдал, потому что Слово, сущее по естеству Бог, бесстрастно. Оно бесплотное было в удобостраждующем теле, но тело имело в себе бесстрастное Слово, уничтожающее немощи самого тела“ [617].
К седьмой главе. Против Аполинария, кн. II, § 11. „Бог пришел не Себя оправдать, потому что и не грешил, но нас ради обнища богат сый, да мы нищетою его обогатимся“(2 Кор. 8, 9) [618]. Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 4: „Не Себя восприемлет Божество, чтобы облечься в единосущное Себе, и согрешает не Слово, искупающее грехи других, чтобы Ему, пременившись в тело, самого Себя принести в жертву за Себя и искупить Себя“ [619]. Он же в послании к Максиму Философу, § 4: „Он претерпел все не ради Себя, но ради нас, чтобы мы, страданиями его облекшись в бесстрастие и нетление, пребывали в вечной жизни“ [620].
К восьмой главе. Св. Григория Богослова 2–ое послание к Клидонию: „Поелику же предлагается вопрос и о Божием вочеловечении или воплощении, то уверяй всякого о мне, что Сына Божия, рожденного от Отца и потом от святыя Девы Марии, свожу во едино и не именую двумя сынами, но поклоняюсь единому и тому же в нераздельном Божестве и в нераздельной чести“… „Но кто не подивится их (аполинариан) учености? Сами они ясно различают касающееся до Христа, и то, что Он родился, был искушаем, алкал, жаждал, утруждался, спал, приписывают естеству человеческому, а то, что Он был прославлен ангелами, победил искусителя, напитал народ в пустыне и напитал чудесно, ходил по морю, присвояют Божеству; также говорит, что слова: где положисте Лазаря (Иоан. 11, 34) свойственны нашему естеству, а сказанное: Лазаре, гряди вон (Иоан. 11, 43), и воскрешение четверодневного мертвеца принадлежат тому, что выше нас; равным образом то, что Он скорбел, был распят и погребен, относится к завесе, а то, что Он уповал, и воскрес, и восшел на небо, относится к внутреннему сокровищу. После сего обвиняют они нас, будто бы вводим два естества совершенные или противоборствующие, и разделяем сверхъестественное и чудное единение. Им надлежало бы или не делать того, в чем обвиняют других, или не обвинять в том, что сами делают“ [621]. Против Аполинария, кн. 1, § 7: „Сущий по естеству Бог рождается человеком, да то и другое естество будет единый, по всему совершенный, показавший естественное и самое истинное рождение“ [622] § 10: ,.Если Слово хотите рассматривать в отдельности, как Бога и как Сына Давидова, то, по вашему мнению, сказуются два Христа. Если же, научаемые божественными Писаниями, уверуете, что Слово, будучи Богом, соделалось сыном человеческим, то познаете, что един есть Христос вместе и Бог и человек“ [623] § 11: „Почему мы, исповедуя Христа Богом и человеком, говорим это не для разделения (да не будет сего!), но согласно опять с Писаниями, чтобы, поелику страдание и смерть совершились и возвещаются, дондеже приидет, то и страдание и смерть исповедывать нам относящимися к плоти Слова, о самом же Слове веровать, что Оно непреложно и неизменно“ [624]. § 16: „Таким образом, Христос именуется совершенным Богом и совершенным человеком, не потому, что Божеское совершенство переменилось в совершенство человеческое (что нечестиво), не потому, что в Нем признаются отдельно два совершенства (что чуждо благочестию), и не по преспеянию в добродетели и присвоению правды (да не будет сего!); но в полноте бытия, да то и другое будет единый, по всему совершенный, вместе Бог и человек“ [625]‘ Кн. II, §2: Писание указывает „на бытие, как невидимо умосозерцаемого и истинно сущего Бога, так видимо осязаемого и истинно существующего человека, и не разделением лиц и имен, но естественным рождением и неразрывным единением“ [626], § 10: „В Нем воля единого Божества и целое естество Слова в явлении человеческого зрака и видимой плоти второго Адама, не в разделении лиц, но в бытии Божества и человечества“ [627]. Св. Григория Богослова в l–м послании к Клидонию, приведенное выше к пятой главе и из 2–го послания к Клидонию, приведенное к восьмой главе. Григорий Нисский в Антирритике проводит следующие выражения Аполлинария: „не иный соединился с иным, то есть, совершенный Бог с совершенным человеком“(§ 22) [628]: „если с человеком совершенным соединился совершенный Бог, то было бы два“(§ 39) [629]. „Бог не два лица, как бы одно было Бог, а другое — человек“(§ 58) [630].
К девятой главе. Против Аполинария, кн. I, § 11: „Исповедуя Христа Богом и человеком, говорим это не для разделения (да не будет сего!), но… чтобы… о самом Слове веровать, что Оно непреложно и неизменно“ [631]:§ 16: „Нечестиво думать, что непременяемое пременилось до скорби, тоски и смятения“ [632]. Кн. II, § 16: „Как Непреложный и Неизменяемый, не создавая Себе разумного рабия зрака, соделался человеком, чтобы и Слово было непреложно, пребывая тем, чем было, и разумный человек, будучи Богом, видим стал на земле“ [633]. § 17: „Если же Слово претерпело сие, то где непреложность и неизменяемость Слова“ [634]? § 2: „Как Сын единосущный Отцу и нераздельный с Ним по Божескому естеству, будучи непреложен и неизменен, мог бы назван быть удобостраждущим, если бы не соделался человеком, прияв на Себя в девической утробе целый образ человеческого состава, чтобы Ему и быть человеком в страдании, и быть непреложным, как Богу“? [635] Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 5: „Не самая сущность Слова, неизменяемая и непреложная, как измыслили некоторые, изменилась и была обрезана. Вам Спаситель говорит: видите, видите, яко Аз есмь, и не изменяюся (Малах. 3, 6) [636].
К десятой главе. Св. Григорий Нисский в Антирритине, § 27: „Если Аполлинарий думает, что дух есть ум, то никто из христиан не говорит, что соединившийся с Богом человек был половинный, но во всей целости вступил в соединение с божескою силою“… „Если тело, в котором было Божество, было человеческое, а сие тело не бездушно, — отличительную же часть человеческого духа составляет ум (ибо если отделить его, осталась бы только, как часто говорили мы, скотоподобная часть), — то следует, что сей благородный муж осыпает поношениями не нас, но апостола, или, лучше сказать, и то изречение великого Иоанна, которое гласит, что Слово плоть быть и вселися в ны (Иоан. 1, 14). Не (сказал): в какую-либо часть нашего естества, но, поставив множественное число, обозначил тем все, что мыслится в нашем естестве, и сначала отделил слово от плоти, а потом соединил“ [637]. Св. Григорий Богослов во 2–м послании к Клидонию: „Равным образом они учат, что совершенный человек есть не человек, искушенный по всяческим, что–только сродно нам, разве греха (Евр. 4, 15), но соединение Божества и плоти“ [638]. Против Аполинария, кн. I, § 17: „И в сем чудно то, что Господь соделался человеком, и человеком кроме греха, потому что совершилось всецелое обновление, да явлено будет могущество Его“ [639].
К одиннадцатой главе. Против Аполинария, кн. I, § 5: „Господь ясно показывал, что имеет и плоть, и кровь, и кости, и душу, которая скорбит, возмущается и тужит (Матф. 26, 37; Иоан. 11, 27). Но никто не скажет, что это в естестве Божества; соделалось же это по естеству собственным Богу, когда Слово благоволило приять человеческое рождение“ [640]. § 15: „Когда явил Христос совершенное обновление, диавол не нашел в Нем ничего, чтобы соделало было совершенное спасение целого человека, и разумной души и тела, и воскресение было совершенно. Посему, напрасно лжеумствуют ариане, предполагая, что Спаситель восприял на Себя одну плоть и понятие страдания нечестиво перенося на бесстрастное Божество. Напрасно и вы (т. е. аполинариане), по другому примышлению мудрствуя подобно им, утверждаете, что Христос употребил в дело совне облекающий, т. е. членосоставный образ, вместо же внутреннего в нас человека во Христе небесный ум. Как же Он скорбел, тужил, молился? Написано: и возмутися духом Иисус (Иоан, 11, 33). Сие же свойственно не плоти неразумной и не Божеству непреложному, но душе, которая помышляет, скорбит, смущается, тужит и разумно чувствует страдание“ [641]. Кн. II, § 13: „Божество никак не приемлет страдания без страждующего тела, не показывает смущения и скорби без скорбящей и смущаемой души, не тоскует и не молится без тоскующего и молящегося ума. Впрочем, все сказанное происходило не от недостаточности естества, но совершалось в показание бытия“ [642]. Ср. св. Григория Богослова два послания к Клидонию.
К двенадцатой главе, Против Аполинария Кн. II, § 5: „Посему и утверждаете, что от Девы родился Бог, и родился не Бог и человек, как определяет Евангелие (чтобы, исповедав рождение плоти, не назвать ее естественною и не сказать истины), но Бог, как бы в призраке явивший плоть Свою“. [643] Св. Григорий Богослов во 2–м послании к Клидонию: „Отвергая человека и внутренний образ, чрез вводимую или новую и только видимую личину, они очищают одно внешнее наше, до того противореча самим себе, что ради плоти иногда и другое объясняют грубо…, а иногда вводят более призрак плоти, нежели действительную плоть, вводят такую плоть, которая не испытывает ничего свойственного нам, даже того, что свободно от греха; и в подтверждение сего берут апостольское слово, только не апостольски понимаемое и изрекаемое, а именно, что Спаситель наш в подобии человечестем быв, и образом обретеся, яко же человек (Флп. 2, 7), как будто сими словами означается не человеческий образ, но какое то обманчивое представление и призрак“. [644] Против Аполинария, кн. 1, § 4: „Христос рождается в Вифлееме иудейском, именует отцом Иосифа, происходящего так же, как и Мария, от Давида, полагается в пеленах, Симеоном вносится во храм, приемлет по закону обрезание плоти и возрастает с годами“. [645] Св. Афанасий в послании к Епиктету, § 5: „Сие-то (т. е. истинное человеческое тело Христа) рожденное в восьмой день было обрезано; сие-то Симеон приял в объятия; сие соделалось отроком и возрастало, стало двенадцатилетним и достигло тридцатого года“. [646] Кн. II, § 9: „Слово, противопоставив врагу зрак раба, одерживает победу чрез побежденного некогда. Посему, Иисус прошел все искушение, потому что приял все, чем опытно изведано искушение, и этим одержал за людей победу, говоря: дерзайте, Аз победих мир (Иоан. 16, 33). Ибо диавол воздвиг брань не против Божества, которого не признавал,… но против человека, которого древле мог ввести в обман, и чрез обманутого на всех людей распространил действие злобы своей“. [647]
Даже заключение „Двенадцати глав о вере“, предупреждающее, чтобы, из-за словопрения друг с другом, кто-нибудь не похулил самого учения веры, находит параллель в Антирритике св. Григория Нисского, § 49, где сказано, что Аполинарий своими словами о „человеко–боге“может дать много поводов чуждым вере смеяться над учением веры, и что эллины обратят наше таинство в предмет насмешки, и он, как подавший повод к богохульству, непременно окажется под тем пророческим проклятием, которое говорит: горе тому, чрез кого имя Божие хулится во языцех (Иса. 52, 5). [648]
Приведенные параллели между „Двенадцатью главами о вере“и антиаполинарианской литературой последних десятилетий IV века наглядно показывают ту обстановку, среди которой возникло рассматриваемое произведение: одни главы составляют прямую полемику против тех положений, которые или определенно были высказаны аполинарианами, или же выведены были их православными противниками, как неизбежное следствие аполинарианских воззрений (главы 1–4, 9–12), с другой стороны, имеют в виду отклонить те превратные заключения, какие аполинариане делали на основании христологии, защищаемой православными (главы 5–8). В этой полемике находят свое объяснение и те положения, которые обыкновенно признаются за отражение несторианства и монофиситства. Почему нет необходимости относить составление „Двенадцати глав о вере“к V веку. Совершенно справедливо наблюдение, что „это произведение от начала до конца вращается в тех же мыслях, как и направляемые против аполинарианства отцами IV века; во всех своих частях оно стоит в тесном отношении зависимости к этим произведениям; следовательно, без сомнения, оно равным образом по намерению автора во всем объеме посвящено полемике против аполинарианства. Вместе с этим тогда все же вероятнее, что оно возникло еще в то время, когда и эта полемика имела еще актуальный интерес“. [649]
Те же параллели показывают, что по особенностям воззрений и терминологии произведение близко стоит к. кругу произведений св. Афанасия Александрийского и его школы — к посланиям к Епиктету и Максиму Философу и к двум книгам против Аполинария; совпадения с св. Григорием Богословом и Григорием Нисским ограничиваются только общностью мыслей, — но характер выражения их совершенно иной. Что в полемике с аполинарианством в это время применялась форма анафематизмов, на это указывает 1–ое послание св. Григория Богослова к Клидонию. [650]
В виду того, что антиаполинарианский характер „Двенадцати глав о вере“выяснен совершенно бесспорно, не представляется необходимости в разборе совершенно неосновательной теории И. Дрэзеке, [651] по которой „Двенадцать глав о вере“не что иное, как исповедание веры Виталия, аполинарианского епископа в Антиохии, которое он представил папе Дамасу и о котором говорит св. Григорий Богослов в своем 2–м послании к Клидонию. [652] Теория И. Дрэзеке не встретила сочувствия в виду очевидной парадоксальности; [653] поэтому относительно нее можно ограничиться простым упоминанием.