КНЯГИНЯ ОЛЬГА
КНЯГИНЯ ОЛЬГА
Княгиня Ольга была первой в России правительницей-христианкой. «Предвозвестницей христианской земле» называет ее древний летописец: «Си бысть предътекущая крестьяньстей земли, аки деньница пред солнцем и аки зоря пред светом».
Начало жизненного пути княгини Ольги теряется во мраке неведения и известно нам лишь по поздним преданиям и легендам. Родилась будущая великая святая на севере Руси — в селении Выбутовская весь, недалеко от древнего русского города Пскова, тогда еще, кажется, не существовавшего. «Была она от языка варяжского, рода же не княжеского, не вельможеского, но от простых людей». Летописи сообщают о браке Ольги с киевским князем Игорем под 903 годом; получается, что Ольга родилась в 80-е или в самом начале 90-х годов IX века. (По другим летописям, Игорь женился в 912 году на 10-летней Ольге.) Однако известно, что большинство летописных дат нашей начальной истории проставлены летописцем, что называется, «задним числом», и их можно принимать лишь условно. Это относится и к дате женитьбы Игоря, и к предполагаемому времени рождения княгини Ольги. Скорее всего, княгиня появилась на свет значительно позже. Во всяком случае, своего сына Святослава Ольга родила около 942 года, а значит, была в то время еще не совсем пожилой женщиной.
В поздних летописях сохранилось красивое предание о встрече Игоря и Ольги. Игорь, сын первого русского князя Рюрика, был тогда еще юн, и потому всем Киевским государством управлял его родич Олег. Однажды Игорю случилось охотиться в Псковской земле. На противоположной стороне большой реки он увидел прекрасные охотничьи угодия, но не мог переправиться на тот берег, потому что у него не было лодки. И вот князь заметил какого-то юношу, плывущего в лодке по реке. Он подозвал юношу к берегу и повелел перевезти себя на ту сторону. Когда они плыли, князь взглянул повнимательнее на гребца и увидел, что это не юноша, а прекрасная девушка. То была юная Ольга. И так пленила Игоря красота ее, что разгорелось сердце его желанием и начал он говорить ей нескромные речи. Ольга уразумела помыслы князя и отвечала ему с твердостью: «Зачем смущаешь меня, княже, нескромными словами? Оставь свои мысли. Пусть молода я, и незнатна, и одна здесь, но знай: лучше для меня броситься в реку, чем стерпеть поругание!» Удивился Игорь ее твердости и недевичьему благоразумию и оставил свои речи. Так, в молчании, переправились они через реку. А вскоре Игорь вернулся в Киев.
Спустя некоторое время пришла пора Игорю жениться. По обычаю, стали повсюду искать ему невесту и приводить в Киев знатных и красивых девушек. Но ни одна не полюбилась князю. Тогда и вспомнил Игорь дивную Ольгу, ее красоту, благоразумие и гордый нрав. И послал за нею в Псковскую землю. Так стала Ольга женой князя Игоря, киевской княгиней.
После смерти Олега (по летописи, это произошло в 912 году) Игорь стал правителем всего Киевского государства. Он много воевал: с древлянами, уличами (это два восточнославянских племени), с кочевниками-печенегами, и дважды ходил войной на греков. Первый поход (941 год) закончился поражением русского войска. Во второй же раз (в 944 году) греки предпочли откупиться от нашествия, и между Византийской империей и Русью был подписан мирный договор. Осенью того же года Игорь погиб в Древлянской земле, во время ежегодного полюдья (объезда территории, подвластной киевским князьям, для сбора дани). Летописи объясняют его гибель тем, что князь нарушил обычай и пожелал взять вдвое больше дани, чем надлежало. «Если повадится волк к овцам, то всё стадо вынесет, пока не убьют его», сказали древляне и убили Игоря возле древлянского города Искоростеня, когда князь с небольшой дружиной вернулся еще раз за новой данью. После этого древляне решили, что и вдова Игоря, княгиня Ольга, должна выйти замуж за их князя Мала, и отправили сватов в Киев.
Так возникла реальная угроза распада единого Киевского государства и подчинения Киева древлянам. Однако, опираясь на поддержку киевских воевод Свенельда и Асмуда, Ольга сумела удержать в своих руках (а формально в руках своего сына — младенца Святослава) и Киев, и в конечном итоге власть над всей Русью.
Летописи сохранили яркий рассказ о мести княгини Ольги убийцам ее мужа. В первый раз, когда древлянские послы явились в Киев требовать от княгини, чтобы та вышла замуж за их князя, Ольга притворно согласилась, но затем повелела бросить послов в глубокую яму и закопать их в ней живыми. Новое посольство («лучшие бояре древлянские») вновь было обмануто хитроумной и жестокой Ольгой: княгиня предложила древлянам сперва вымыться в бане, а затем подожгла мыльню. И в третий раз княгиня отомстила древлянам. «Вот, уже иду к вам, — отправила она весть ничего не подозревающим древлянским старейшинам. — Готовьте меды у могилы мужа моего — поплачу над нею и устрою тризну» (жертвенное пиршество). Собрав небольшую дружину, Ольга пришла к могиле Игоря. На вопросы древлян, где же бояре, посланные к ней прежде, Ольга отвечала, что они следуют за ней. И повелела Ольга отрокам своим прислуживать древлянам. Когда же те упились, киевские дружинники перебили их всех; и погибло здесь, по свидетельству летописца, пять тысяч человек.
Но это еще не был конец жестокой Ольгиной мести. На следующий год (по летописи, в 946 году) Ольга собрала огромное войско и двинулась в Древлянскую землю. Во главе киевского войска стояли воеводы Свенельд и Асмуд. Взяла с собой Ольга и сына, малолетнего Святослава. Ему и пришлось, по обычаю, начинать битву. Мальчик бросил своей детской рукой копье в сторону врага, и то пролетело лишь между ушами коня. «Князь уже начал, последуем же и мы за князем!» — воскликнули воеводы, и киевское войско обрушилось на врага. Древляне были разбиты, остатки их войска разбежались по разным городам и затворились в них. Ольга взяла все древлянские города, кроме одного — Искоростеня, того самого, в котором укрылись убийцы ее мужа. Целое лето она стояла возле города, но так и не смогла взять его силой. И тогда Ольга придумала новую хитрость. Она передала в город такие слова: «Я уже отомстила за смерть мужа своего. Больше не хочу мстить. Хочу взять с вас малую дань и тогда уйду». «Чем хочешь дань взять: медом или мехами?» — спросили древляне. «Нет у вас нынче ни меду, ни мехов, — отвечала Ольга. — Дайте мне от каждого двора по три голубя да по три воробья, и мне будет довольно». Обрадованные такой неслыханной снисходительностью древляне поспешили выполнить требование княгини. Ольга же раздала своим воинам кому по голубю, а кому по воробью и повелела к каждой птице привязать тлеющий трут, обернув его тряпицей. И когда стало смеркаться, воины выпустили птиц на волю. Те полетели в свои гнезда: голуби на голубятни, а воробьи под стрехи домов. И так загорелся весь город Искоростень. Жители стали выбегать из горящего города, а Ольга повелела своим воинам хватать их. И так одних убили, других забрали в полон, а иных оставили платить дани.
Важнейшим последствием Древлянской войны стала реформа управления Русским государством, проведенная княгиней Ольгой. Прежнее полюдье было заменено строго упорядоченным сбором оброков и даней на особых княжеских погостах. По свидетельству летописей, две трети собранной дани шли в Киев (надо полагать, в государственную казну), а треть — лично Ольге, в принадлежавший ей город Вышгород.
Уже в этих деяниях проявились удивительные способности Ольги, ее талант государственного деятеля. Недаром в русскую историю она вошла с прозвищем «Мудрой»; «мудрейшей из всех людей» называет ее летописец. Но главным событием в биографии княгини, делом всей ее жизни, несомненно, стало принятие христианства. «Господь избрал ее как честный сосуд для пресвятого имени Своего, — пишет автор Жития святой Ольги, — да пронесет она его в земле Русской. Он возжег в сердце ее зарю невидимой благодати Своей, отверз ее умные очи к познанию истинного Бога». Впрочем, были и иные причины, подвигнувшие русскую княгиню к принятию христианства. Прежде других правителей Руси Ольга поняла, что именно приобщение к новой вере способно ввести ее страну как равную в семью христианских государств, без всяких войн возвысить международный престиж Руси.
Ольга приняла святое крещение не в Киеве, но в Константинополе, столице Византийской империи и всего православного мира. По всей вероятности, это произошло в 957 году (о пребывании Ольги в Константинополе осенью этого года рассказывает византийский император Константин Багрянородный в своем трактате «О церемониях»).
Русские летописи приводят красивую легенду об обстоятельствах, при которых Ольга крестилась. Когда она явилась для беседы к византийскому императору, тот будто бы настолько был поражен красотой и умом русской княгини, что захотел взять ее в жены. Ольга догадалась о замыслах царя и захотела перехитрить его. И обратилась она к царю с такой смиренной речью: «Я язычница. Если хочешь, чтобы я крестилась, то крести меня сам (то есть будь мне крестным отцом. — Авт.). Если не сделаешь так, то я не крещусь». Император исполнил все, о чем просила княгиня. И крестилась блаженная княгиня Ольга, и было наречено ей в крещении имя Елена — в честь первой христианской царицы, матери равноапостольного императора Константина Великого (жившей в IV веке). Император же стал ей крестным отцом. После крещения царь снова позвал к себе Ольгу и стал уговаривать ее: «Стань мне женой!» И отвечала Ольга ему на это: «Как же я могу стать женой тебе, если ты сам крестил меня и назвал крестной дочерью? Нельзя этого делать по закону христианскому». Одумался царь и так сказал: «Переклюкала (то есть перехитрила — Авт.) ты меня, Ольга!» И одарил княгиню богатыми дарами, и отпустил домой с честью.
Разумеется, это вымысел, не имеющий отношения к действительности (хотя бы потому, что император Константин Багрянородный, который занимал в то время византийский престол, был женат). Появилась же эта легенда, по-видимому, уже на Руси, после возвращения Ольги в Киев, как своеобразное объяснение причин принятия русской княгиней новой веры. Заметим также, что переговоры между Константином и Ольгой касались не только религиозных вопросов. Кажется, было заключено соглашение об отправке в Византию русских воинов. Однако Ольга осталась недовольна условиями своего пребывания в византийской столице и, в частности, слишком долгим ожиданием аудиенции у императора. Когда спустя какое-то время в Киеве появились послы Константина, Ольга не слишком дружелюбно встретила их и даже отказалась от прежних договоренностей.
По рассказу летописи и Жития, Ольга получила благословение от константинопольского патриарха Полиевкта, который будто бы обратился к ней с такими словами: «Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет, а тьму оставила». Ольга подарила патриарху некое драгоценное блюдо, которое впоследствии хранилось в храме Святой Софии в Константинополе; в свою очередь, патриарх вручил княгине животворящий Крест Господень. Спустя много лет этот крест был поставлен в Киевском Софийском соборе. Он имел такую надпись: «Обновилась Русская земля для жизни в Боге через святое крещение, которое приняла благоверная великая княгиня Ольга».
По возвращении в Киев Ольга старалась повсюду проповедовать христианскую веру. Она построила несколько церквей: в Киеве, Пскове (по преданию, основанном ею) и некоторых других городах. Иностранные источники, которые имеются в нашем распоряжении, свидетельствуют о том, что спустя два года после своего возвращения из Константинополя княгиня предприняла попытку сделать христианство государственной религией в Киевской Руси. Удивительно, однако, что Ольга обратилась не к греческому патриарху, а к германскому королю (впоследствии императору) Оттону I, направив к нему в 959 году послов с просьбой прислать епископа и учителей для своего народа. Можно думать, что этот шаг княгини связан с неудачей предшествующих русско-византийских переговоров. В 961 году в Киев прибыл монах Адальберт, поставленный в Германии «епископом руссов». Однако его миссия окончилась провалом: немецкому епископу пришлось спасаться из Киева бегством, а некоторые из его спутников погибли.
Нам не дано знать, что же произошло тогда в Киеве на самом деле. Может быть, всплеск ненависти киевлян вызвало поведение самих немцев, слишком рьяно взявшихся за искоренение языческих суеверий. Но может быть, сказалось и другое. Отнюдь не все в Киеве разделяли христианские пристрастия княгини. Горше всего, наверное, было для Ольги непонимание со стороны собственного сына, Святослава. Летопись не скрывает противоречий, существовавших между матерью и сыном. Слишком долго Ольга правила страной, не подпуская Святослава к власти. А между тем ее сын давно вырос и превратился в настоящего князя — сильного, волевого и решительного.
Несмотря на увещевания матери, Святослав оставался убежденным противником христианства. Много раз предлагала Ольга ему креститься, рассказывает летописец, но Святослав не хотел даже слышать об этом и продолжал жить по языческим обычаям. «Как приму я веру новую? — отвечал он на просьбы матери. — Станет дружина моя насмехаться надо мною!» Впрочем, если кто хотел креститься, Святослав не воспрещал, но только бранил и укорял того. Возмужание Святослава (а в 961 году ему исполнилось девятнадцать лет), его выход на первые роли в Киеве, наверное, не могли не привести к религиозным столкновениям; по всей видимости, это и стало причиной бегства из города немецких миссионеров.
«Если кто отца или матери не послушает, то смерть примет», — перефразирует летописец слова Священного писания (ср. Лев. 20, 9), имея в виду последующую смерть князя Святослава (972 год). Но Ольга, несмотря на споры с сыном, продолжала горячо любить его и денно и нощно молилась за него и за всех людей русских, прося у Господа просветить Русскую землю святым крещением и обратить ее к истинной вере.
Между тем к княгине пришла старость. Святослав в те годы редко бывал в Киеве, но больше воевал в чужих землях. Он победил хазар, подчинил своей власти славян-вятичей, а затем устремился на Дунай, где покорил Болгарское царство, захватив восемьдесят болгарских городов. Вскоре Святослав начал войну с Византией. Ольга оставалась в Киеве, где на ее попечении были внуки, малолетние сыновья Святослава Ярополк, Олег и Владимир. Княгиня заботилась о них и по мере возможности учила христианской вере (особенно старшего, Ярополка). Однако, опасаясь гнева сына, она не решилась крестить внуков.
Весной 969 года на Киев напали печенеги. Наверное, они узнали о том, что в городе нет князя и княжеской дружины. Словно неводом, окружили они весь город и едва не захватили его. Ольга со своими внуками и все люди затворились в Киеве, но печенегов было так много, что киевляне не могли ни выйти из города, ни послать вести Святославу. Вскоре люди в городе изнемогли от голода и жажды и готовы были уже сдаться печенегам. Ольга могла только молиться Богу, надеясь на чудо. И молитва ее была услышана.
В то время к противоположной стороне Днепра подошло немногочисленное русское войско во главе с воеводой Претичем. Претич не знал, что происходит в городе и успели ли киевляне послать весть на Дунай Святославу. Поэтому он ничего не предпринимал, ожидая, как будут развиваться события. Киевляне же, рассказывает летописец, решили так: «Если не сможет никто выбраться на тот берег и не будет нам помощи, то назавтра сдадимся печенегам». И нашелся один отрок, который вызвался пробраться к Претичу. Он знал немного по-печенежски и потому сумел не узнанным пройти через весь печенежский стан, а затем бросился в реку и переплыл на тот берег. На утро, на рассвете, люди Претича сели в ладьи, затрубили в трубы, а из города откликнулись им. Печенеги решили, что это приближается войско самого Святослава, и отступили от города, хотя и ненадолго. Ольга, возблагодарив Бога за чудесное спасение города, послала весть Святославу. Узнав о нашествии печенегов, Святослав быстро вернулся в Киев. А затем собрал воинов и прогнал печенегов в степи. И наступил мир.
Ольга же к тому времени совсем разболелась, продолжает летописец. И сказал Святослав матери своей и боярам своим: «Не любо мне оставаться в Киеве. Хочу на Дунае жить. Там середина земли моей!» Прослезилась княгиня и так отвечала ему: «Как же ты хочешь ехать? Разве ты не видишь: больна я. Дождись моей смерти и тогда отправляйся, куда пожелаешь. Только об одном прошу: похорони меня по христианскому закону. Не насыпай кургана над моей могилой и не устраивай тризны. Пусть священник предаст земле мое грешное тело». Святослав согласился. Хотя он и не веровал в Бога, но ради любви к матери пообещал исполнить все, о чем та просила.
Если верить летописи, то разговор этот происходил за три дня до смерти княгини Ольги. Почувствовав, что приближается ее смертный час, она причастилась Святых Таин и стала молиться Богу и Пресвятой Богородице. И когда молитва была еще на устах ее, душа оставила тело и отошла к Господу. Случилось это 11 июля 969 года. Горько плакали по блаженной княгине Ольге сын ее, князь Святослав, и внуки, Ярополк, Олег и Владимир, и все люди. Похоронили же ее по христианскому обычаю, как и завещала она.
Спустя двадцать лет исполнилось пророчество святой княгини о просвещении Русской земли и обращении ее к Богу. Около 989 года внук святой Ольги, великий князь Владимир Святославич, крестил Русскую землю, завершив то великое дело утверждения христианства в России, которое начала его бабка.
А вскоре Владимир повелел перенести останки святой княгини в церковь, чтобы люди могли поклониться ей. Ее мощи извлекли из земли, и — о, чудо! — они оказались целыми и невредимыми: время не тронуло их. С великой честью и при стечении множества народа святые мощи были положены в каменный гроб и установлены в незадолго до этого построенной киевской церкви Пресвятой Богородицы, называемой Десятинной. Как явствует из показаний одной из редакций Жития святой Ольги, это событие имело место около 999/1000 года, то есть ровно тысячу лет назад. Так произошло первое в нашей истории обретение нетленных мощей и торжественное перенесение их для всеобщего поклонения в новопостроенный храм — иными словами, первое зримое проявление русской святости, тысячелетие которой, таким образом, удивительным образом совпадает с грядущим двухтысячелетием Христианства.
Рассказывают еще о таком дивном чуде. На верху каменного саркофага, в котором лежали мощи святой княгини, было устроено оконце. Когда кто-нибудь с твердой верой приходил к гробнице, оконце само собой открывалось, и было видно нетленное тело блаженной княгини, светящееся, словно солнце. И, как говорят, многие люди получали возле гробницы исцеление от разных болезней. Если же кто без веры приходил к честным мощам, оконце не отворялось, и был виден один только каменный гроб.
Остается сказать о судьбе мощей святой княгини Ольги. Увы, они разделили трагическую участь Киевской Десятинной церкви. Во время нашествия татар на Киев в 1240 году мощи были сокрыты под спудом в самой церкви, а потом, в XVII веке, согласно преданию, вновь открыты знаменитым киевским митрополитом Петром Могилой, проводившим раскопки Десятинной церкви и построившим на ее месте небольшой храм. В нем они и почивали до начала XVIII столетия, когда по неизвестной причине, были окончательно утеряны.
Церковь празднует память святой равноапостольной княгини Ольги 11 (по новому стилю 24) июля.
ЛИТЕРАТУРА:
Повесть временных лет. 2-е изд. СПб., 1996;
Степенная книга царского родословия // Полное собрание русских летописей. Т. 21. Ч. 1. СПб., 1908. С. 6—38;
Памятники литературы Древней Руси. Середина XVI в. М., 1985;
Серебрянский Н. И. Древнерусские княжеские жития. М., 1915.