МАКСИМ ГРЕК
МАКСИМ ГРЕК
(ум. 1556)
Преподобный Максим Грек вошел в русскую историю, прежде всего, как выдающийся писатель и публицист, но также и как великий подвижник и святой.
Его имя в миру — Михаил Триволис. Родился он около 1470 года в городе Арте и принадлежал к знатному византийскому роду. Один из его предков носил сан патриарха Константинопольского; его дядя, Дмитрий Триволис, был другом Фомы Палеолога, брата последнего императора Византийской империи Константина XI и отца великой княгини Софьи Палеолог, жены великого князя Ивана III. Отца святого звали Мануилом, а мать — Ириной. Они были людьми образованными, «философами», как называют их житийные сказания о преподобном Максиме Греке.
Около 1480 года Михаил попадает на остров Корфу (Керкира), принадлежавший Венеции. Здесь он получает классическое образование. В 1490–1491 годах Михаил баллотируется в состав совета острова, но неудачно. Через год он уезжает для продолжения образования в Италию. После падения Византийской империи Италия стала средоточием греческой образованности; здесь нашли убежище тысячи греков.
В Италии Михаил провел десять лет. Первоначально он обосновался во Флоренции, слывшей в те времена «вторыми Афинами». Здесь он знакомится с Анджело Полициано, Марсилио Фичино и другими знаменитыми деятелями итальянского Возрождения. Во Флоренции Михаил был свидетелем падения тирании Медичи и установления республики, вдохновителем которой выступил знаменитый проповедник Джироламо Савонарола. Его пламенные проповеди в пользу равенства и возвращения к апостольским временам произвели неизгладимое впечатление на Михаила Триволиса. Будучи уже в Московии, Михаил Грек подробно описал гибель Савонаролы («Повесть страшна и достопаметна и о совершенном иноческом жительстве»). Михаил учился также у прославленного гуманиста Иоанна Ласкариса, для которого переписал греческий сельскохозяйственный трактат «Геопоники».
По замечанию Г. Флоровского, Максим Грек «не был гуманистом в западном смысле этого слова, но его можно назвать византийским гуманистом». Он отрицательно относился к Аристотелю, отвергал западную схоластику и латинство. Впоследствии он так отзывался о тогдашней итальянской учености: «Иди мыслию в итальянские училища и увидишь, как там Аристотель, Платон и другие философы потопляют многих, подобно текущим потокам. Там никакой догмат не считается верным: ни человеческий, ни Божественный, если не подтверждается силлогизмами Аристотеля». И тем не менее именно пребывание в Италии определило высочайший уровень Максима Грека как ученого-энциклопедиста.
Михаил Триволис побывал также в Болонье, Падуе, Милане и Венеции. В 1498 году он поселился в Мирандоле, где служил учителем греческого языка у Джованни Франческо Пико делла Мирандола, последователя Савонаролы. Очевидно, под влиянием идей Савонаролы Михаил Триволис принимает решение постричься в доминиканском монастыре Сан Марко во Флоренции, настоятелем которого некогда был Савонарола.
Пробыв два года в католическом монастыре, Михаил круто переменяет свою жизнь. Еще от Иоанна Ласкариса он слышал о книжных богатствах афонских монастырей. В 1504 году он покидает Италию и отправляется в Грецию, на Афон (Святую пору), где в 1505 году принимает пострижение в Благовещенском Афонском Ватопедском монастыре с именем Максим, данным ему в честь преподобного Максима Исповедника. Здесь, на Афоне, инок предается чтению трудов Святых Отцов. Любимой его книгой становится «Точное изложение православной веры» святого Иоанна Дамаскина.
На Афоне создаются и первые собственные сочинения инока Максима. Непосредственным же его послушанием становится сбор пожертвований в пользу афонских монастырей. С этой целью преподобный разъезжает по городам и селениям Греции.
Так проходит около десяти лет, после чего жизнь преподобного вновь круто изменяется. В 1515 году великий князь Московский Василий III отправил на Афон послов с просьбой прислать ему искусного переводчика книг. Речь шла первоначально о старце Савве, но тот был уже стар годами, и иноки Афона решили послать вместо него Максима, который также был «искусен Божественному Писанию и годен к толкованию и переводу всяких книг». Максим получает грамоту от константинопольского патриарха к митрополиту Московскому Варлааму и, вместе с двумя другими афонскими монахами, Неофитом и Лаврентием, отправляется сначала в Кафу (ныне Феодосию) в Крыму, а оттуда — на Русь.
4 марта 1518 года Максим вместе со своими спутниками прибыл в Москву, где был с великой честью принят Василием III. Афонским гостям назначили для пребывания Кремлевский Чудов монастырь.
Первой книгой, предложенной ему для перевода, стала Толковая Псалтирь. Преподобный попал в затруднительное положение. Дело в том, что он в то время еще не знал славянского языка. В помощники к нему были определены Дмитрий Герасимов и Власий Игнатов, которые служили переводчиками в Посольском приказе с латинского и немецкого языков. Перевод осуществлялся так: Максим переводил с греческого на латынь, а его помощники — уже на русский язык. Со слов переводчиков текст записывали писцы — инок Троице-Сергиева монастыря Силуан и знаменитый книгописец того времени Михаил Медоварцев.
Работа была завершена через год и пять месяцев. Перевод был направлен на рассмотрение митрополиту Варлааму, который оценил его исключительно высоко. Великий князь щедро одарил Максима и поручил ему новый перевод, на этот раз толкование на Деяния Апостольские.
Спутники Максима, Неофит и Лаврентий, тогда же были отпущены на Афон. Обращался с такой просьбой к великому князю и Максим, однако получил отказ. Московские власти объясняли отказ необходимостью новых переводов. Но была и другая причина, о которой позднее афонскому старцу откровенно поведал его московский знакомый Иван Никитич Берсень Беклемишев: «Пришел еси сюда, а человек еси разумной, и ты здесь уведал наше добрая и лихая, и тебе, там пришед, все сказывати». Так Максим Грек остался в России.
Здесь он по-прежнему занимается переводческой деятельностью. Вскоре Максим выучил русский язык. Среди его переводов на первом месте стоят книги Священного писания, толкования на них, сочинения Отцов Церкви. Максим занимался и исправлением уже существующих переводов. В русских книгах он обнаружил множество ошибок и даже нелепостей, которые решительно исправлял. Перу Максима принадлежат и многочисленные оригинальные сочинения, написанные им по разным поводам.
Максим явился первым в России по-настоящему энциклопедически образованным ученым. Его влияние на книжную культуру древней Руси, на русских книжников того времени огромно. В келье ученого афонца собирается кружок образованных и влиятельных при дворе лиц. Среди них князь-инок Вассиан Патрикеев, князья Петр Шуйский и Андрей Холмский, бояре Иван Тучков, Василий Сабуров, Федор Карпов.
В этих беседах речь шла о различных сторонах русской действительности. Содержание бесед и высказывания ученого грека становились известными и за пределами Чудова монастыря. Многие его суждения, несмотря на их очевидную справедливость, вызывали неприязнь у русских иерархов и ревнителей старины. Максим говорил о приверженности русских к обрядовой стороне вероучения и о непонимании ими основных истин православия, о многочисленных суевериях. Обвиняли Максима и в недостаточном почтении к местным русским чудотворцам, в осуждении русских священных книг. «Здесь на Руси книги не прямы, — говорил Максим, — а иные книги переводчики перепортили, не умели их переводить, а иные книги писцы перепортили, ино их надобно переводити».
В 1521 году кафедру был вынужден оставить митрополит Варлаам, благоволивший к афонскому старцу. Его место в 1522 году занял Даниил, ученик Иосифа Волоцкого, один из явных недоброжелателей Максима. Отношение к Максиму со стороны великого князя также испортилось, особенно после того, как преподобный осудил процедуру избрания московского митрополита в Москве, а не в Константинополе. Василию III стало известно и о некоторых не вполне лестных высказываниях Максима в свой адрес. Воспользовавшись изменением в отношении к Максиму со стороны великого князя, недоброжелатели обвинили афонца и в политической неблагонадежности, в частности в связях с турецким правительством. В 1522 году в Россию прибыл турецкий посол Скандер, грек по национальности. Максим виделся с ним и имел беседы. Впоследствии это также было поставлено ему в вину. Особые подозрения великого князя вызвали и частые беседы Максима Грека с И. Н. Берсенем Беклемишевым и дьяком Федором Жареным, которые высказывали открытое недовольство порядками, сложившимися при дворе Василия III.
В 1525 году Максим Грек был привлечен к следствию по политическому делу Берсеня Беклемишева. (Берсень был обезглавлен, а дьяку Федору Жареному «урезали язык».) В том же году Максима привлекли и к церковному суду — уже по обвинению в ереси.
Главным обвинителем на суде выступил митрополит Даниил. В вину преподобному были поставлены «еретические» (а на деле просто не вполне удачные или прямо ошибочные) выражения, которые вкрались в его переводы из-за недостаточного знания славянского и русского языков. Особенно тяжким казалось обвинение в замене слов: «Христос взыде на небеса и седе одесную Отца» словами: «седел еси одесную Отца». (Из-за плохого знания славянской грамматики преподобный не сумел разобраться в том, что «седел еси» обозначает состояние законченное; получалось, согласно обвинению, что он «Христово сидение одесную Отца мимошедши писал». Максим отвечал, что разницы между этими выражениями никакой нет, а это было расценено обвинителями как упорство в еретичестве. Позднее, однако, святой признал свою ошибку и объяснил ее плохим знанием славянского языка.)
По приговору суда преподобный был сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь. Митрополит Даниил предельно точно определил условия содержания узника в своем послании к волоцким монахам: «И заключену ему быти в некоей келии молчательне да не беседует ни с кем же, ни с церковными, ни с простыми, ни монастыря того, ниже иного монастыря мнихи точию в молчании сидети и каятисъ в своем безумии и еретичестве».
Шесть лет провел преподобный в тесной, сырой, смрадной и угарной келье, где терпел мучения от дыма, голода и холода. Но самым тяжелым для святого было отлучение от принятия Святых Таин: «Юза ему соборная наложена есть, яко во отлучении и необщении быти ему свершене».
В 1531 году Максим вновь был затребован на церковный суд, созванный на этот раз для осуждения Вассиана Патрикеева, главного идеолога нестяжательства. Вновь прозвучали обвинения в искажении священных книг, в еретичестве, изменнических действиях и даже в колдовстве, что вовсе уже было нелепостью по отношению к Максиму Греку. Впрочем, старец держался на суде со смирением и просил судей о прощении. На этот раз решение суда оказалось более мягким: старца перевели из Иосифо-Волоколамского монастыря в Тверской Отрочь монастырь, под наблюдение епископа Акакия. Со старца были сняты оковы, сам епископ относился к нему с должным уважением и сострадательностью. Находясь в Твери, Максим написал несколько произведений, в том числе «Исповедание православной веры», в котором постарался оправдать себя от возведенных на него обвинений.
В 1532 году Максим начал составлять сборник своих сочинений. Эти сочинения он давал переписывать желающим или даже сам переписывал их по просьбе близких ему людей. До настоящего времени сохранилось несколько сборников с собственными автографами писателя.
Тяжкая участь афонского инока обратила на себя внимание патриархов Восточной Церкви. Константинопольский патриарх Дионисий, извещая в 1544 году великого князя Ивана IV (тогда ребенка) о своем избрании на вселенский престол, настоятельно просил его от себя и от иерусалимского патриарха Германа и священного собора отпустить «убогого инока Максима» на Святую Гору, чтобы он мог быть погребен в месте своего пострижения. С аналогичной просьбой в 1545 году в Москву пришла грамота и от александрийского патриарха Иоакима. Сам преподобный также просил великого князя отпустить его на Афон, но все тщетно.
Обратился преподобный и к святителю Макарию, моля его отменить хотя бы бесчеловечное лишение его святого причастия. Хотя и не сразу, отлучение от Святых Таин было снято, но свободу Максиму не вернули. «Узы твои целуем, как одного из святых, пособить же тебе не можем», — отвечал преподобному митрополит Макарий через своего протосинкелла Алексия. Лишь позднее, в 1551 году (согласно другому предположению, в 1547–1548 годах), по ходатайству троицкого игумена Артемия, преподобный Максим был освобожден и по приказу царя Ивана Грозного переведен из Твери в Троице-Сергиев монастырь.
В 1553 году Троицу посетил царь Иван Грозный, направлявшийся на богомолье в Кириллов монастырь. К этому времени отношение к Максиму в окружении царя коренным образом изменилось; ученого афонца вновь окружали почет и уважение. Царь имел беседу с Максимом Греком. Князь Андрей Курбский впоследствии рассказывал, будто Максим предостерег Ивана от продолжения путешествия и предложил ему вернуться в столицу. «Во время казанской осады, — будто бы говорил он царю, — пало много воинов христианских; вдовы их, сироты, матери обесчадившие в слезах и скорби пребывают; так гораздо тебе лучше пожаловать их и устроить, утешить их в беде, собравши в свой царственный город, чем исполнять неразумное обещание. Если послушаешь меня, то будешь здоров и многолетен с женою и ребенком». Иван не внял увещеваниям старца и отправился в Кириллов. Как известно, на обратном пути он потерял своего первенца, восьмимесячного младенца Дмитрия.
Преподобный Максим скончался в 1556 году. Датой его смерти считается 21 января — день, в который Церковь отмечает его память. Однако день памяти преподобного Максима Грека приурочен к дню поминовения его небесного покровителя — преподобного Максима Исповедника. Возможно, более точным является указание позднего старообрядческого Жития святого, согласно которому преподобный умер в декабре 1555 года. Тело святого было похоронено у северо-западной стены Свято-Духовского храма Троице-Сергиевой лавры.
Почитание преподобного началось вскоре после его смерти. В XVII веке, при патриархе Никоне, у гроба святого совершаются чудеса. Некий богомолец, присевший на его гробницу, был сброшен оттуда силой Божией и при падении расшибся так, что дол-го не мог подняться. Лишь после того, как по преподобному Максиму была отслужена панихида, больной получил исцеление. Во время осады Юрьева (Тарту) в 1590 году преподобный явился во сне благоверному царю Федору Ивановичу и уберег того от возможной гибели от вражеского ядра.
В 1591 году по благословению патриарха Иова мощи преподобного были освидетельствованы и найдены невредимыми. В день открытия мощей у гроба святого исцелилось шестнадцать человек.
В 1694 году имя Максима Грека вносится в «Иконописный подлинник». Святого следовало изображать так: «сед, брада широка и плеча закрыла до персей, в камилавке, ризы преподобничи, книга в руках. В книге слова: „Вера кроме благих дел мертва есть“». Особо почитался Максим Грек старообрядцами. В старообрядческой среде в начале XVIII века было составлено и его Житие.
В 1796 году митрополит Московский Платон велел поставить над гробом святого Максима новую раку и каменную палатку, а в 1833 году архимандрит Троице-Сергиевой лавры Антоний выстроил часовню, в которой, по усердию богомольцев, во всякое время служилась панихида. В конце XIX века Житие преподобного было издано в составе Троицкого патерика, а в 1908 году — и отдельно, в типографии Троице-Сергиевой лавры. Еще до официальной канонизации память преподобного Максима праздновалась в Соборе Радонежских святых (6 июля) и Соборе Тверских святых (в первое воскресенье после 29 июня). В 1988 году, на Поместном соборе Русской Православной Церкви, посвященном юбилею 1000-летия Крещения Руси, Максим Грек был причтен к лику святых. Память его празднуется 21 января (3 февраля).
СОСТАВЛЕНО В ОСНОВНОМ ПО:
Канонизация святых. Поместный собор Русской Православной Церкви, посвященный юбилею 1000-летия Крещения Руси. Троице-Сергиева Лавра, 1988;
Буланин Д. М. Максим Грек // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вторая половина XIV–XVI в. Ч. 2. Л., 1989;
Синицына Н. В. Максим Грек в России. М., 1977;
Скрынников Р. Г. Государство и церковь на Руси XIV–XVI вв. Новосибирск, 1991.