Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Павла, называемого Ксиропотамским, просиявшего в IX веке

Житие и подвиги преподобного и богоносного отца нашего Павла, называемого Ксиропотамским, просиявшего в IX веке

Сей преподобный отец наш Павел происходил из Константинополя. Отцом его был царь Михаил куропалат именовавшийся также и Рангаве, который, будучи человеком мирным и богобоязненным, не мог спокойно взирать на каждодневные беспорядки, происходившие тогда, отрекся от царства и постригся в монахи в основанном им монастыре Мирэлаон. Богоугодно пожив, он упокоился о Господе. Матерью преподобного была дивная в добродетели Прокопия, дочь царя Никифора и сестра царя Ставракия. Когда она была беременна святым, накануне родов ночью, она увидела сон, как будто родила на пшеничном снопе агнца. Когда же тот сошел со снопа, то пришли два льва и хотели его растерзать. Агнец стал с ними сражаться. Увидев это, царица бросилась ему на помощь и, когда была уже рядом, увидела, что это был не агнец, а мальчик, державший в руках крест, силой которого он и умертвил львов. Восстав от сна, мать родила блаженного Прокопия, потому что так назвали его во Святом Крещении. А сон имел следующий смысл: агнец означал беззлобие и кротость ребенка, мужской пол — мужество, убийство двух львов образно показывало умерщвление страстей, то есть что он станет монахом, подъяв на плечи Крест Христов и многие скорби, и им победит и умертвит двух страшных львов и двух самых больших врагов монаха — диавола со всеми его силами, и мир с его славой и насаждениями. Пшеничный сноп означал, что учительным своим словом и примером ангельской жизни он напитает множество алчущих душ, и многих бесполезных, похожих на мякину, сделает достойными Небесных житниц и приятным хлебом Богу.

И была большая радость во всем Городе о рождении ребенка, потому что уже с малых лет было видно, что ему суждено было стать великим. Едва младенца отняли от груди, как отец его отрекся от царства и вместо него стал править Лев Армянин. Боясь, что Прокопий, когда придет в возраст, захочет отнять у него престол, он послал слуг оскопить ребенка. Когда Прокопий достиг двенадцатилетнего возраста, то, прилежно трудясь с присущими ему от природы способностями, он весь предался изучению священных наук, так что превзошел всех бывших тогда мудрецов, что видно из его сочинений: его»Слова на Праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы», восьми канонов на гласы Сорока Мученикам и ямбического канона Честному Кресту. Об этом свидетельствует и царь Роман в своем слове, называя его лучшим из философов. Когда преподобный пришел в такое совершенство, то достиг и блаженного созерцания, последовавшего от добродетели, в которой он с детства трудился. Размышляя о суете мира и обратив ум свой к изречению святого Макария: «Душа, если не избавится от мирских попечений, ни Бога не сможет истинно возлюбить, ни диавола возгнушаться по достоинству», он решил уйти из дома. Кроме этой, была еще одна причина: каждый день дивный Прокопий был у всех на устах: одни восхваляли его за любовь ко всем, другие — за смирение, третьи — за мудрость, четвертые — за воздержание, милосердие, презрение к мирской славе и блеску; ежедневно и ежечасно слышны были похвалы Прокопию. Вот для того чтобы избежать похвал человеческих, блаженный и покинул Константинополь. Надев старую рваную рясу, в виде нищего, как жаждущий олень он никем не узнанный, устремился на Святую Гору. Обойдя весь Афон, он пришел в монастырь приснопетой царицы Пульхерии–девы, тот, который ныне называется Ксиропотамским. Незадолго до этих событий его разрушили арабы, разбойно пришедшие на Гору; они разрушили и другие монастыри, а многих монахов предали мученической смерти, как в древности на Синае и в Раифе. Увидев прекрасное местоположение монастыря и безмолвие местности, преподобный сделал небольшую каливу на разрушенной монастырской стене, и стал жить один, беседуя с единым Богом. Недалеко от этого места жил замечательный безмолвник святой жизни по имени Косма, от которого он и получил монашеский постриг с именем Павел. С той поры преподобный положил себе за правило исключительный порядок и дисциплину. Он постился, молился, спал на голой земле, подкладывая себе в изголовье камень. Рукоделием его были умиление, слезы, любовь ко всем, безграничное смирение. Преподобный считал, что для того, чтобы монах пришел в совершенство, ему нужно стяжать плоды Духа Святаго, как говорит апостол Павел: любовь духовную, «радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание» (Гал. 5–22–23). Трудясь для достижения этих качеств, преподобный стал известен всем отцам, и все ему удивлялись и хвалили. Хвалил его и преподобный Афанасий Афонский, как это видно из его жития. И хотя премудрый Павел притворился неграмотным варваром и деревенщиной, оказалось, что все его замечают, как город, стоящий на вершине горы, и, в конце концов, слава о нем дошла до прота (начальник группы монастырей). Преподобный Павел имел обычай трижды в год, на три Великих праздника, ходить в келлиотский монастырь, называемый протским. Когда однажды он пришел в этот монастырь, по обычаю, прот спросил его наедине, кто он и откуда. Тихим голосом и с приятным лицом Павел отвечал: «Я бедный монах, как видишь, святый отче, из старого селения, называемого Ксиропотамом». Поэтому его и прозвали Павлом Ксиропотамским, а от него и обновленный им монастырь Пульхерии стал называться Ксиропотамским. Обновлен же он был так.

Во время своего царствования приснопамятный император Роман Старший, приходившийся родственником святому, послал своих людей найти святого, которого обнаружили на Святой Горе. После многих просьб и даже уговоров прота Павел послушался и пришел в Константинополь. О, кто может описать радость родных и всего города, увидевших ангела во плоти и учителя словесного. Архонты отбросили царские регалии и поклонились тому убогому, у которого не было ничего, кроме ветхой рясы и креста. Вот такова достойная удивления добродетель и таковыми делает работающих ей. Случилось тогда, что царь Роман лежал больной смертельной болезнью, но как только пришел преподобный и возложил на него руки, случилось чудо! Царь выздоровел, как он сам пишет в своей императорской грамоте. Это еще более прославило святого, который после многих просьб царя остался в Константинополе, но продолжал следовать своему монашескому распорядку и совершал подвижнические труды, одновременно обучая детей царя. Когда же закончи лось время, которое он решил находиться в столице, Павел пришел к царю и сказал: «Подобно тому как рыба, вьнутая из воды, погибает, так и монах, если выходит из каливы, то невозможно ему трудиться в заповедях Божиих. Поэтому я оставляю вас и возвращаюсь к себе в келью, чтобы всегда пребывать с моим Царем Богом». Услышав это, царь сильно опечалился, однако не мог препятствовать, потому что имел к нему великое благоволение. Он лишь сказал: «Я бы хотел отче, чтобы мы никогда не разлучались, пока я жив, чтобы ты утешал меня и был моим учителем в спасении. Однако я не могу тебя удерживать. Об одном только прошу, возьми, сколько хочешь богатства, чтобы раздать нищим ради спасения моей души». Святой отвечал ему: «Я не нуждаюсь в богатстве, и раздавать–то не умею, а у тебя и здесь полно нищих, раздай сколько хочешь. Я лишь одно скажу тебе: если хочешь иметь по себе вечное поминовение, обнови разрушенный монастырь присноблаженной царицы Пульхерии». Царь принял слова преподобного с великой радостью и тотчас же послал людей, снабдив их средствами, чтобы от основания отстроить святой монастырь в несравненной с прежней красоте. Затем послал и своего собственного сына Феофилакта, который был патриархом, освятить церковь. Когда святой Павел хотел покинуть город, царь привел его в сокровищницу. Должно привести собственные слова царя, как они написаны в его грамоте: «Я вошел с некоторыми из синклита в мою царскую сокровищницу, где находилась величайшая из всех и достойная удивления святыня — частица Честных Древ Животворящего Креста Господня, которая до сих пор сохраняет память о Владычних страданиях — отверстия от гвоздей, которыми Божественная плоть Господа была пронзена, и на которую, во очищение грехов наших, излилась Пречистая Кровь Его (высота этой частицы, примерно, один локоть и одна палеста, ширина — около двух пальцев, толщина — один палец, полный вес — сто драхм. Взяв в руки это святое сокровище — страшное знамя Небесного Царя, на Небе явившееся знамением Сына Человеческого, имеющего судить живых и мертвых, я благоговейно передал сие Божественное орудие нашего спасения в святые руки преподобнейшего Павла Ксиропотамского, чтобы до пришествия Господа оно было неотчуждаемым даром вышереченному честнейшему нашему царскому монастырю, дав ему церковное и светское сопровождение, чтобы возложили сей дар в святом алтаре монастыря для его освящения и утверждения». Взяв Честное Древо, блаженный Павел пришел на Святую Гору и, после того как полностью обновили и освятили монастырь, патриарх положил Честное Древо, согласно царскому повелению, в святом алтаре. Поскольку же слава о преподобном разошлась по всей земле, в монастырь стали приходить множество монахов, работающих добродетели. Избегая смущения, преподобный оставил надзор за монастырем другому добродетельной жизни брату, а сам пошел к подножию Афона, где в безмолвии начал проводить жизнь. Однако и туда за ним пришли многие, так что пустыня стала как город. Вокруг аввы собралось на этот раз около шестидесяти учеников. Опасаясь, чтобы их не обратили в рабство или не убили арабы, часто нападавшие на Святую Гору, преподобный, с помощью благочестивых царей, построил другой монастырь, в честь святого Георгия, который и доныне сохраняет имя преподобного, называясь монастырем святого Павла.

Когда закончилось строительство этого монастыря, Павел был уже совсем старым. Предузнав из Божественного откровения о времени своей кончины, преподобный позвал всех учеников: и из Ксиропотамской обители, и из новой, и стал поучать их душеполезными словами: «Чадца, через два дня я выхожу из несчастного моего тела. Вы знаете, как я жил в этом святом месте и как все заповеди моих отцов со хранил от юности моей. Вот так и вас прошу, дорогие мои хранить их до смерти. Во время моей юности, когда была ересь иконоборцев, я столько подвизался, что готов был пролить кровь ради любви Христовой, и много побоев и ран претерпевал до тех пор, пока не была уничтожена эта гнусная ересь с помощью доказательств из Священного Писания и отеческих свидетельств. Говорю я вам это не от гордости но для того, чтобы, ожидая венцов от Бога, вы великодушно могли переносить всякое искушение и скорбь». Услышав это, все братия горько опечалились и со слезами сказали: «Отче, не оставляй нас сиротами, лишенными твоих духовных поучений. Мы, испытывая огромную любовь к твоей святыне, думали, что ты не умрешь никогда, а сейчас, услышав эти горькие слова, сердце наше скорбит, потому что ты был для нас утешением в скорбях и помощником в искушениях, мы знали тебя и как отца, и как мать, и как брата». Услышав такие слова, преподобный заплакал, потому что легко приходил в умиление, и всю жизнь имел благодать слез. Так, однажды, когда один брат спросил, что ему делать, чтобы стяжать слезы умиления, Павел ответил: «Помышляй всегда о Страшном Судилище Христовом, о грехах своих, и тогда слезы у тебя никогда не иссякнут».

Заплакав, как мы уже сказали, преподобный обратился к присутствующим: «Не плачьте, братия, но простите меня, потому что пришло время, которого всегда ожидала душа моя, а плоть боялась». Встав, он надел мантию, и после долгой молитвы причастился Пречистых Тайн. Вмиг просияло лицо его, как солнце, так что все присутствующие пали ниц, будучи не в силах вынести сияния, исходившего от преподобного. После причащения он сел и сотворил обычную молитву, которую всегда произносил: «Упование мое Отец, прибежище мое Сын, покров мой Дух Святый, Троице Святая, слава Тебе», после чего снова стал наставлять учеников, сказав: «Имейте, чада и братия, любовь, молитву, смирение и послушание, потому что тот монах, который не имеет этих добродетелей, должен называться не монахом, но мирским. А в конце сказал: «Горе тому монаху, который общается с безбородыми, потому что такой никогда не увидит лица Божия». Затем преподобный простер ноги, принял благообразное положение и, возвысив руки и очи к небу предал блаженную душу в руки Божий. Произошло это 28 июля. Монахи монастыря с гимнами и песнями духовными отнесли на корабль его священные мощи, чтобы отправить в Лонкос для погребения, как велел святой. Был вечер, и судно, направлявшееся ночью в Лонкос, утром — о чудеса Твои, Христе Царю! — оказалось в Константинополе. Узнав об этом, царь, синклит, патриарх и весь клир Церковный, одетый в священнические облачения, со свечами и многим фимиамом, подняли мощи преподобного, и с песнопениями положили в Великой Церкви, облобызав их с великим благоговением и благодаря Господа, Который обогатил их таким сокровищем. Ученики же святого, поклонившись мощам святого и призвав его самого в молитвах, купили горячего хлеба и взошли на корабль, чтобы плыть обратно. Во время плавания они беседовали о святом, как вдруг, через малое время, — яко дивны дела Твои, Господи! — оказались уже у монастырской пристани и, придя в монастырь, рассказали отцам о случившемся, показав и хлебы, которые были еще горячими. Слушавшие это изумлялись великому дерзновению, что имел приснопетый Павел к Богу, Которому подобает всякая слава, честь и поклонение, ныне и присно и во веки веков. Аминь.