Свидетельства иудейских пророков

Согласно утверждениям девтерономического историка, детские жертвоприношения были широко распространены у допленных евреев. Так, жители Израильского царства «проводили сыновей своих и дочерей своих через огонь» (wayya‘a?iru ’et-b?nehem w?’et-b?notehem ba’e?) (4 Цар. 17, 17), иудейский царь Ахаз (2-я пол. VIII в. до н. э.) «ходил путём царей Израильских, и даже сына своего провёл через огонь (w?gam ’et-b?no he‘e?ir ba’e?)» (4 Цар. 16, 3), его внук Манассия (1-я пол. VII в. до н. э.) «провёл сына своего через огонь» (w?he‘e?ir ’et-b?no ba’e?) (4 Цар. 21, 6). В конце VII в. до н. э. царь Иосия, якобы, «осквернил (?imme’) тофет (hattop?et), что в долине сыновей Еннома (ge b?ne hinnom), чтобы никто не проводил сына своего и дочери своей через огонь в жертву молк (l??ilti l?ha‘a?ir ’i? ’et-b?no w?’et-bitto ?a’e? lammole?)» (4 Цар. 23, 10). Хотя «реформа Иосии» является вымыслом девтерономистов, данное сообщение подтверждает саму практику человеческих жертвоприношений в допленной Иудее.

Свидетельствам исторических книг созвучны высказывания иудейских пророков. В конце VIII в. до н. э. пророк Михей задаётся вопросами: «С чем предстать мне перед Яхве, преклониться перед богом выси? Предстану ли перед ним со всесожжениями, с тельцами однолетними? Можно ли угодить Яхве тысячами овнов или десятками тысяч потоков елея? Дам ли (ha’etten) [ему] первенца моего (b??ori) за преступление моё, плод чрева моего — за грех души моей?» (Мих. 6, 6–7). Михей здесь представляет список всесожжений («olot) с возрастающей ценностью — от тельцов и овнов до первенца. Если бы автор этого списка считал жертвоприношение ребёнка мерзостью, он не указал бы его в качестве самого ценного среди приемлемых для Яхве жертв. Гипотетичность предположений Михея («тысячи овнов, десятки тысяч потоков елея») не имеет для нас значения — с их помощью пророк выражает мысль о том, что никаких жертв не достаточно для искупления греха народа.

Современник Михея Исайя выражает сходное отношение к человеческим жертвоприношениям в отрывке (Ис. 30, 27, 33), который, ввиду его большой важности, заслуживает особого разбора. В синодальном переводе первая часть данного отрывка имеет следующий вид: «Вот, имя Господа идет издали, горит гнев Его, и пламя его сильно, уста Его исполнены негодования, и язык Его, как огонь поедающий». Этот перевод следует масоретскому тексту, в котором второе слово действительно огласовано как ?em «имя». Однако масоретские огласовки во многих случаях неверны, и здесь мы имеем как раз такой случай.

«Богословие имени» было разработано девтерономистами в VI в. до н. э., а Исайя жил в VIII в. до н. э. и выражать это богословие никак не мог. Но даже у девтерономистов «имя Яхве» никогда не является активным субъектом глагола, Яхве лишь «кладёт» его в храме и оно там пребывает. Тем более «имя Яхве» не может быть активным субъектом глагола у Исайи. Слово ?m в Ис. 30, 27 должно пониматься как ?am «там». Оно входит в состав устойчивого выражения hinne ?am «вот, там», неоднократно засвидетельствованного в Еврейской Библии (Быт. 29, 2; 2 Цар. 15, 36; 3 Цар. 14, 2: 17, 10; Иер. 36, 12; Иез. 3, 23; 8, 4, 14; 46, 19).

После слов «Яхве идёт издали» следует фраза bo‘er ’appo. Слово bo‘er является действительным причастием глагола ba‘ar «гореть», «полыхать», «жечь», «зажигать», а ’appo — оформленным притяжательным местоимением ед. ч. м.р. словом ’ap?, которое означает буквально «нос» или «ноздри», как в Быт. 2, 7, где «слепил бог Яхве человека… и вдунул в ноздри его (’appaw) дыхание (ni?mat) жизни». Таким образом, фраза bo‘er ’appo значит буквально «горит нос его», что, как станет ясно далее, должно означать, что Яхве изрыгает из своих ноздрей пламя.

Далее следует фраза w??o?ed ma??a’a. Слово m?» (h) (ma??a’a), образованное от глагола na?a’ «поднимать (ся)», является в ЕБ гапаксом (т. е. встречается единственный раз). Смысл его стал понятен благодаря находке остраконов из города Лахиша. Эти надписи на глиняных черепках датируются временем ок. 587 г. до н. э., накануне или во время вавилонского нашествия на Иудею. В одной из них интересующее нас слово в форме m?’t означает дым, при помощи которого гарнизоны иудейских городов обменивались сообщениями: wyd» ky ’l m?’t lk? n?nw ?mrm kkl h’tt «?r ntn ’dny («И знай, что дым Лахиша мы храним согласно всем указаниям, которые дал мой господин») (4.10–12).

Таким образом, во фразе ?o?ed ma??a’a, слово ma??a’a означает «дым», а слово ?o?ed «тяжёлый» применительно к дыму должно быть переведено как «густой». Фраза же bo‘er ’appo w??o?ed ma??a’a должна быть в целом переведена как «пламя из ноздрей его и густой дым». Сходный образ Яхве мы находим в 17-м Псалме: «Разгневался он (т. е. Яхве), поднялся дым из ноздрей его, и огонь изо рта его пожирающий («ala «a?an b?’appo w?’e? mippiw to (») ?el), угли полыхнули (ba‘aru) от него» (Пс. 17, 8–9). В обоих текстах присутствует дым (ma??a’a в Ис. 30, 27, «a?an в Пс. 17, 9), который Яхве изрыгает из своего носа (’ap?) вместе с пламенем (ср. bo‘er в Ис. 30, 27 и ba‘aru в Пс. 17, 9). «Пожирающий огонь» (’e? to (») ?el), исходящий изо рта Яхве в Пс. 17, 9, присутствует и в Ис. 30, 27, где говорится, что «язык его (т. е. Яхве) — как огонь пожирающий (’e? ’o?alet)». Оба текста, таким образом, изображают разгневанного Яхве, изрыгающего из своих ноздрей и рта пламя и дым.

В целом отрывок Ис. 30, 27, 33 может быть переведён следующим образом: «Вот, там — Яхве идёт издали, пламя из ноздрей его и густой дым (bo‘er ’appo w??o?ed ma??a’a), губы его исполнены ярости (??p?ataw mal?’u za‘am), и язык его — как огонь пожирающий (ul??ono k?’e? ’o?alet) … Ибо устроен уже тофет его (tap?teh); да, он для царя приготовлен (lammele? hu?an); глубок и широк костёр его, огня и дров много; дыхание (ni?mat) Яхве, как поток серы (k?na?al gap?rit), зажжёт (bo‘ara) его». В данном пророчестве, вероятно, связанном с нашествием на Иудею в 701 г. до н. э. ассирийцев во главе с Синаххерибом Исайя обещает ассирийскому царю гибель, которая изображается в виде человеческого жертвоприношения (ср. в Ис. 30, 33 вероятную игру словами mele? «царь» и mole? «человеческое жертвоприношение»).

Подробности описания, очевидно, заимствованы Исайей из практики яхвистского культа. Так, местом сожжения ассирийского царя называется тофет, находившийся в долине к югу от Иерусалима. В связи с ним Исайя упоминает «песню» в «ночь освящения праздника» (lel hitqadde? ?ag) (Ис. 30, 29), а также «свирель» и «тимпаны и цитры» (Ис. 30, 29, 32), из чего можно заключить, что человеческие жертвоприношения у евреев происходили ночью и сопровождались песнями и музыкой. Упоминаемая Исайей «радость сердца, как у идущего со свирелью на гору Яхве, к скале Израилевой» (Ис. 30, 29) подразумевает, что праздничное жертвоприношение совершается в честь Яхве. Получателем жертвы, вероятно, также является сам «бог Израилев», ибо в следующей главе гибелью Ассуру грозит «Яхве, которого огонь (’ur) на Сионе и печь (tannur) в Иерусалиме» (Ис. 31, 9), где под печью надлежит понимать тот же тофет.

Жертвенный костёр ассирийского царя зажигает сам Яхве своим огненным дыханием, что является кульминацией данного отрывка, в котором ранее было сказано, что «язык его (т. е. Яхве) — как огонь пожирающий» (ul??ono k?’e? ’o?alet) (Ис. 30, 27) и что он «явит тяготеющую мышцу свою… в пламени пожирающего огня (laha? ’e? ’o?ela)» (Ис. 30, 30). Данная образность вполне обычна для ЕБ, в которой мы находим указания на то, что «Яхве, бог твой, есть огонь пожирающий (’e? ’o?ela)» (Втор. 4, 24) и что он непосредственно поглощает приносимые ему жертвы: «И вошли Моисей и Аарон в шатёр совета, и вышли, и благословили народ. И явилась слава (ka?od) Яхве всему народу, и исшёл огонь от лика (panim) Яхве и пожрал (to’?al) на жертвеннике всесожжение и тук» (Лев. 9, 23–24).

В отличие от пророков VIII в. до н. э., пророки рубежа VII — VI вв. до н. э. (Иеремия и Иезекииль) относятся к человеческим жертвоприношениям отрицательно. Иеремия, пророчествовавший в 620—580-х гг. до н. э., высказывается по этому вопросу три раза. Во всех трёх отрывках упоминается тофет — место для совершения человеческих жертвоприношений, находившееся в Долине сынов (или сына) Еннома (ge’ ben-hinnom), которая огибала Иерусалим с юга и запада. Эту долину, название которой послужило основой для слова Геенна, Иеремия образно именует «долиной трупов и пепла» («emeq happegarim w?hadde?en) (Иер. 31, 40) и «долиной убийства» (ge’ haharega) (Иер. 7, 32; 19, 6).

Современный вид Долины сынов (сына) Еннома в Иерусалиме

Всего слово top?et встречается в Еврейской Библии 11 раз. Из них оно 1 раз употребляется с притяжательным местоимением, 6 раз — с артиклем, в оставшихся же 3 случаях оно имеет предлог, за которым также может скрываться артикль. Таким образом, слово top?et, по всей видимости, является именем нарицательным, произведённым от глагольного корня ’ph «печь», и «печь» же (как существительное) и означающим.

Первое высказывание Иеремии против человеческих жертвоприношений входит в состав его проповеди в храме: «…Делают сыны Иуды злое в очах моих, говорит Яхве; поставили мерзости свои (?iqqu?ehem) в доме, над которым наречено имя моё, чтобы осквернить его; и построили высоты тофета (bamot hattop?et) в долине сынов Еннома, чтобы сжигать сыновей своих и дочерей своих в огне (li?rop? ’et-b?nehem w?’et-b?notehem ba’e?), чего я не повелевал и что мне на сердце не приходило» (Иер. 7, 30–31).

Специально посвящённую человеческим жертвоприношениям проповедь Иеремия произносит по указанию Яхве в присутствии старейшин народа и жрецов в самой Долине сынов Еннома: «…Они оставили меня и чужим сделали место сие и кадят на нём богам другим, которых не знали ни они, ни отцы их, ни цари Иудейские; наполнили место сие кровью невинных и построили высоты Ваала, чтобы сжигать сыновей своих огнём во всесожжение Ваалу (li?rop? ’et-b?nehem ba’e? «olot labba‘al), чего я не повелевал и не говорил, и что мне на сердце не приходило» (Иер. 19, 4–5).

Третье высказывание Иеремии на ту же тему отнесено уже ко времени осады Иерусалима вавилонянами: «В доме, над которым наречено имя моё, они поставили мерзости свои (?iqqu?ehem), чтобы осквернить его, и построили высоты Ваала в долине сынов Еннома, чтобы проводить сыновей своих и дочерей своих в жертву молк (l?ha‘a?ir ’et-b?nehem w?’et-b?notehem lammole?), чего я не повелевал им, и мне на сердце не приходило, чтобы они делали эту мерзость (to‘e?a), вводя в грех Иуду» (Иер. 32, 34–35).

Из всех трёх отрывков только в Иер. 19, 5 утверждается, что дети приносятся «во всесожжение Ваалу». Однако в Септуагинте данных слов нет, при этом фраза «чтобы сжигать сыновей своих и дочерей своих в огне» присутствует и в Иер. 7, 31, но без упоминания Ваала. Из этого можно заключить, что слова «во всесожжение Ваалу» являются более поздней вставкой, возможно, обязанной своим появлением «высотам Ваала», упоминаемым перед ними. При этом во всех трёх отрывках с небольшими вариациями присутствует произносимая от имени Яхве фраза «чего я не повелевал и что мне на сердце не приходило». Поводом для столь настойчивого опровержения должна была послужить убеждённость иудеев времён Иеремии в том, что дети приносятся в жертву именно по воле Яхве. Подтверждение этому мы находим у младшего современника Иеремии Иезекииля.

Как уже указывалось ранее, Иезекииль (пророчествовал в 590—570-х гг. до н. э.) прямо признаёт, что законы о принесении детей в жертву иудеям дал сам Яхве: «Я дал им законы недобрые (?uqqim lo ?o?im) и уставы, которыми они не могут жить (mi?pa?im lo yi?yu bahem), и осквернил (wa’a?amme’) их дарами их (matnotam), проведением (b?ha‘a?ir) всего, открывающего утробу (kol pe?er ra?am), чтобы погубить их (’a?immem)» (Иез. 20, 25–26). В данном отрывке речь идёт о принесении в жертву первенцев, поскольку он почти дословно цитирует закон о первородных: «Проводи всё, открывающее утробу, для Яхве» (w?ha‘a?arta ?ol pe?er re?em lyhwh) (Исх. 13, 12).

В другом высказывании Иезекииля речь может идти о детских жертвоприношениях с целью некромантии: «Приношением даров ваших (matnote?em), проведением сыновей ваших через огонь (ha‘a?ir b?ne?em ba’e?), вы оскверняете себя (ni?m?’im) всеми идолами (gillulim) вашими до сего дня, и хотите вопросить меня, дом Израилев?» (Иез. 20, 31). Из этих слов следует, что «до сего дня», т. е. до времён Иезекииля, евреи сжигают своих сыновей, чтобы вопросить Яхве.

Видимо, по той причине, что Иезекииль сам был жрецом, используемая им лексика жертвоприношений весьма богата. Помимо глаголов natan «давать», ha‘a?ir «проводить» и za?a? «жертвовать», он использует глагол ?a?a? «закалывать», из которого можно заключить, что жертвам перед сожжением перерезали горло. Обращаясь от имени Яхве к Иерусалиму как блуднице, он говорит: «И ты взяла сыновей твоих и дочерей твоих, которых родила мне, и приносила в жертву им (т. е. мужским образам: ?alme za?ar) на съедение (wattizba?im lahem le’e?ol). Мало ли было твоих блудодеяний? Но ты заколала (watti??a?i) и сыновей моих и отдавала их, проводя их для них (b?ha‘a?ir ’otam lahem)» (Иез. 16, 20–21).

От имени Яхве Иезекииль обвиняет Самарию и Иерусалим в том, что «Они прелюбодействовали, и кровь на руках их, и с идолами (gillulim) своими прелюбодействовали, и даже сыновей своих, которых родили мне, проводили в пищу им (he‘e?iru lahem l?’a?la). Ещё вот что они делали мне: оскверняли (?imm?’u) святилище моё в тот же день, и оскверняли (?illelu) субботы мои; потому что, когда они заколали детей своих для идолов своих (b??a?a?am ’et-b?nehem l?gillulehem), в тот же день приходили в святилище моё, чтобы осквернять его (l??allelo): вот как поступали они в доме моём!» (Иез. 23, 37–39).

В последних двух цитатах привлекает внимание ряд моментов. Приносимые в жертву дети служат пищей (’e?ol или ’a?la) для «мужских образов» или «идолов», которые, т. о., их пожирают, как пожирает (to’?al) жертвы Яхве, например, в Лев. 9, 24. Как «идолы» здесь переводится слово gillulim, производное от слова galal «навоз» по образцу слова ?iqqu? «мерзость» и, возможно, придуманное самим Иезекиилем. Согласно Иез. 23, 38–39, иудеи приходили на поклонение в храм Яхве после принесения жертв на тофете, т. е. считали эту практику полностью совместимой с яхвизмом. Наконец, Яхве устами Иезекииля настойчиво заявляет, что Самария и Иерусалим приносили в жертву «идолам» детей, которых родили ему, т. е. предметом осуждения здесь может быть не жертвоприношение как таковое, а принесение в жертву другим богам («идолам») детей, которые рождены от или для Яхве и ему же в жертву и должны быть принесены.

Третье-Исайя (анонимный пророк конца VI в. до н. э.) свидетельствует о продолжении практики человеческих жертвоприношений среди иудеев в послепленную эпоху. Он обращается с осуждением к «распаляющимся среди теревинфов, под каждым густым деревом, заколающим детей (?o?a?e hayladim) в речных руслах, между расселинами скал» (Ис. 57, 5). Под «речными руслами» (n??alim), по всей видимости, должны пониматься окружающие Иерусалим долины (вади), в т. ч. известная нам Долина сынов Еннома. Далее в этом отрывке упоминается поставленное на высокой горе (погребальное?) ложе (mi?ka?), куда восходят, чтобы совершить жертвоприношение (za?a?). Обращаясь к Израилю как к блуднице, пророк заявляет: «Ты ходила к царю (lmlk) с елеем, … посылала послов cвоих далеко, спускалась в Шеол» (Ис. 57, 9), видимо, играя смыслами слов mele? «царь» и mole? «человеческое жертвоприношение» и называя приносимых в жертву людей послами в преисподнюю.

Другой важный для нас отрывок из Третье-Исайи представляет собой 4 пары причастных оборотов, из которых первый означает законное обрядовое действие, а второй — незаконное: «Заколающий вола (?o?e? ha??or), убивающий человека (makke ’i?); Жертвующий агнца, ломающий шею пса; Приносящий хлебную жертву, [приносящий] свиную кровь; Воскуряющий ладан, благословляющий идола (’awen)» (Ис. 66, 3). Судя по общему культовому контексту, под «убийством» человека здесь имеется в виду принесение его в жертву, что служит дополнительным подтверждением сохранения этой практики среди какой-то части иудеев в эпоху Второго храма.