Культ мёртвых

В допленной религии евреев мёртвые (metim) считались богами (’elohim). В прямом параллелизме эти слова использует Книга пророка Исайи: «Не должен ли народ обращаться к своим богам (’elohaw), к мёртвым (metim) от имени живых?» (Ис. 8, 19). Богом называется покойный пророк Самуил в рассказе о посещении царём Саулом аэндорской волшебницы: «И увидела женщина Самуила и громко вскрикнула… И сказал ей царь: не бойся; что ты видишь? И отвечала женщина: вижу бога (’elohim), выходящего из земли» (1 Цар. 28, 13).

Покойные предки человека должны (в противном случае отсутствует смысл противопоставления) иметься в виду под «его богами» в следующем предписании из Книги Левит: «Кто будет злословить богов своих (’elohaw), тот понесёт грех свой (т. е. не подлежит наказанию от людей), а хулитель имени Яхве должен умереть, камнями побьёт его всё общество» (Лев. 24, 15–16). По-видимому, духи предков, которых во время поминальных обрядов чтят туком (елеем) и вином, называются богами в притче Иофама из Книги Судей: «Пошли некогда дерева помазать над собою царя и сказали маслине: царствуй над нами. Маслина сказала им: оставлю ли я тук (de?en) мой, которым чествуют богов и людей (’elohim wa-’ana?im) и пойду ли скитаться по деревам? … Виноградная лоза сказала им: оставлю ли я сок мой, который веселит богов и людей (’elohim wa-’ana?im), и пойду ли скитаться по деревам?» (Суд. 9, 8–9, 13). В 2 Цар. 14, 16 женщина фекоитянка, разговаривая с царём Давидом, называет земельный удел своих предков «уделом богов» (na?alat ’elohim).

Покойный предок конкретного человека является его личным богом, который именуется по-еврейски ’elohe ’a? — «бог отца». Точным соответствием еврейскому ’l (h) ’b является угаритское выражение ’il ’ib. Обязанности человека по отношению к «богу отца» описываются в угаритской поэме об Акхите, где Ваал призывает Эла дать бездетному Даниилу сына: «И пусть будет сын его в доме, отпрыск во дворце его, воздвигающий памятник (n?b skn) бога отца своего (’il ’ibh) в святилище, погребающий сородичей своих («mh) в землю, кадящий воскурения праху [их]» (KTU, 1.17.I.26–29). Воздвижение памятника «богу отца» описывается здесь глаголом того же корня (?b), от которого образовано название подобного памятника в еврейском языке (ma??e?a).

Еврейская Библия содержит несколько рассказов о явлении патриархам духов их предков. Обычно «бог отца» приходит в ночном видении с обещаниями защиты и благополучия своему потомку, который, пробудившись, воздвигает на месте явления памятник и приносит жертвы. Так, Иакову на пути из Ханаана в Харран во сне является божество, представляющееся как «бог Авраама, отца твоего, и бог Исаака» (Быт. 28, 13), и обещает дать ему в наследственное владение землю, на которой он лежит. Проснувшись, Иаков называет это место «Домом божьим» (bet ’elohim), устанавливает на нём каменный столп (ma??e?a), помазывает этот столп елеем и принимает обет давать явившемуся ему богу десятину из своего имущества (Быт. 28, 10–22). Примечательно, что послепленное девтерономическое законодательство напрямую запрещает «давать для мёртвого» из десятины (Втор. 26, 14).

На обратном пути из Харрана в Ханаан, когда Лаван настиг бежавшего от него Иакова, чтобы наказать его, «пришёл бог (’elohim) к Лавану Арамеянину ночью во сне и сказал ему: берегись, не говори Иакову ни доброго, ни худого» (Быт. 31, 24). Далее выясняется, что это был «бог отца» Иакова: «Бог отца вашего (’elohe ’a?i?em) вчера говорил ко мне и сказал: берегись, не говори Иакову ни хорошего, ни худого» (Быт. 31, 29).

Иаков и Лаван решили заключить между собой завет, после чего «Иаков взял камень и поставил его столпом (ma??e?a)» (Быт. 31, 45). Также по приказу Иакова его родственники собирают камни, ставят их кругом (gal) и совершают в этом круге трапезу. Каменный столп и камни вокруг него представляют предков Иакова и Лавана, которые, по словам Лавана, должны засвидетельствовать договор между ними: «Свидетель этот круг и свидетель этот столп… Бог Авраама (’elohe ’a?raham) и бог Нахора (’elohe na?or) да судят между нами, боги отцов их (’elohe ’a?ihem)» (Быт. 31, 52–53). Иаков клянётся духом предка, приносит ему жертву и устраивает жертвенный пир, после которого его родственники заночёвывают тут же, видимо, чтобы получить во сне откровение: «Иаков поклялся страхом отца своего Исаака. И заколол Иаков жертву на горе и позвал родственников своих есть хлеб; и они ели хлеб и ночевали на горе» (Быт. 31, 53–54).

Перед переселением в Египет Иаков (Израиль) отправляется в Вирсавию, чтобы принести жертву своему предку и заручиться его поддержкой: «И отправился Израиль со всем, что у него было, и пришёл в Вирсавию, и принёс жертвы богу отца своего (’elohe ’a?iw) Исаака. И сказал бог (’elohim) Израилю в видении ночном: Иаков! Иаков! Он сказал: вот я. Он сказал: я бог (ha’el), бог отца твоего (’elohe ’a?i?a) … Я пойду с тобою в Египет и выведу тебя обратно» (Быт. 46, 1–4). Умирая, Иаков обещает Иосифу, что ему будет помогать дух предка: «Бог отца твоего (’el ’a?i?a) поможет тебе» (Быт. 49, 25).

Каменный столп (ma??e?a) мог быть установлен над могилой особо почитаемого предка, например, Рахили: «Иаков поставил над гробом её столп. Это надгробный столп Рахили до сего дня» (Быт. 35, 20). Такое сооружение могло также называться «памятником» (yad, букв. «рука»). О том, что установка памятника входила в обязанности потомков умершего с целью поминовения имени предка, свидетельствует рассказ о сыне царя Давида Авессаломе: «Авессалом ещё при жизни своей взял и поставил себе столп в Царской долине; ибо сказал он: нет у меня сына, чтобы поминать имя моё (hazkir ??mi). И назвал столп своим именем. И называется он „памятник (yad) Авессалома“ до сего дня» (2 Цар. 18, 18).

Послепленный автор, условно именуемый Третье-Исайей, обращаясь к благочестивым скопцам в контексте погребального культа, обыгрывает многозначность слова yad (которое метафорически может означать также срамный уд): «Ибо Яхве так говорит о скопцах: которые хранят мои субботы, избирают угодное мне и крепко держатся завета моего, тем дам я в доме моём и в стенах моих памятник (yad) и имя лучшее, нежели сыновьям и дочерям, имя вечное дам им, которое не истребится» (Ис. 56, 4–5).

Авессалому не суждено было упокоиться под сооружённым им самим памятником. После того, как он был убит в ходе неудачного мятежа против своего отца Давида, убийцы поставили над его могилой «круг из камней очень большой» (gal ’a?anim gadol m?’od) (2 Цар. 18, 17). Употребление глагола ya??i?u свидетельствует, что камни были именно поставлены в круг, а не сложены в кучу, как утверждает синодальный перевод. Тот же корень gal «круг» в удвоенном виде означает в языке ЕБ капище из поставленных кругом камней, подобное тому, на котором пророк Самуил принёс в жертву Яхве амаликитского царя Агага: «И разрубил Самуил Агага на куски перед лицом Яхве на капище (galgal)» (1 Цар. 15, 33).

Выдающихся покойников могли также хоронить под священными деревьями — дубами, тамарисками и т. п.: «И умерла Девора, кормилица Ревеккина, и погребена ниже Вефиля под дубом (’allon), который и был назван дубом плача» (Быт. 35, 8); «…И взяли [жители Иависа Галаадского] тело Саула и тела сыновей его со стены Беф-Сана, и пришли в Иавис, и сожгли их там, и взяли кости их, и погребли под тамариском (’e?el) в Иависе» (1 Цар. 31, 12–13). По другой версии, тела Саула и его сыновей были похоронены в Иависе под теревинфом (’elah) (1 Пар. 10, 12).

Согласно ЕБ, со времени завоевания Ханаана обычным для израильтянина было захоронение на земле его родового удела (na?ala): «И похоронили его (т. е. Иисуса Навина) в пределе его удела (g??ul na?alato)» (Нав. 24, 30) и др. Похороненные на наследственной земле предки становились богами-хранителями удела, который благодаря им превращался в «удел богов» (na?alat ’elohim) (2 Цар. 14, 16).

Дошедший до нас в испорченном виде 15-й Псалом первоначально, по всей видимости, имел отношение к культу предков. В 3-й строке он упоминает «радость» «к святым (q?do?im), которые в земле, и к сильным (’addirim)». Слово q?do?im в западносемитском ареале часто используется в качестве синонима слова ’elohim. В 5-й строке упоминаются «доля моя» (?elqi) и «жребий мой» (gorali), а в 6-й строке молящийся заявляет: «Межи (?a?alim) мои прошли по прекрасным местам, и удел (na?alat) мой приятен для меня». Очевидно, в оригинале псалма выражалась благодарность духам предков за блага, которые они обеспечивают земле, в которой покоятся, поэтому отрицания «не» в 4-й строке надлежит понимать как вставки позднейшего редактора: «Я <не> возлию кровавые возлияния их (niskehem middam) и <не> положу имена их на уста мои…» (Пс. 15, 4).

Мотив кормления жертвами духов предков используется, вероятно, в 21-м Псалме, утверждающем, что Яхве не только признают все народы, но также «Будут есть и поклоняться все тучные земли (di?ne-’ere?); перед ним будут преклоняться все нисходящие в прах (yorde-«ap?ar), чья душа не жива (nap??o lo ?iyya)» (Пс. 21, 30). Выражение «тучные земли», являющееся поэтической параллелью к выражению «нисходящие в прах», использует слово de?en («тук» или «елей»), о питании которым богов упоминается в Суд. 9, 9.

По всей видимости, считалось, что во время обрядовых трапез живые вкушали жертвенную пищу вместе со своими покойными предками. О поедании израильтянами «жертв мёртвым» (zi??e metim) упоминается в связи с событиями в Моаве (Пс. 105, 28). Такие трапезы могли быть ежегодными. Давид не является на новомесячие к Саулу под предлогом того, что ему нужно быть у себя на родине в Вифлееме, где у него «годичное жертвоприношение (ze?a? hayyamim) за всю семью (l?-?ol-hammi?pa?a)» (1 Цар. 20, 6).

Послепленное девтерономическое законодательство запрещает использовать для культа мёртвых плоды земли, отдаваемые в десятину (заметим, что в отношении других плодов такой запрет не устанавливается!): «Я не ел от неё (т. е. десятины) в скорби моей (’oni), и не потреблял (bi‘arti) от неё в скверне (?ame’), и не давал от неё для мёртвого» (Втор. 26, 14). Под «скорбью» (’awen) здесь имеется в виду траур по покойному; об осквернении пищей заупокойного культа упоминает также пророк Осия: «Хлеб скорбей (’awonim): все, едящие его, осквернятся (yi??amma’u)» (Ос. 9, 4).

В Еврейской Библии 17 раз упоминается дух, именуемый в масоретской передаче ’o? (мн. ч. ’o?ot). Консонантное написание этого слова (ед. ч. ’b/мн. ч. ’bt) совпадает со словом «отец» (ед. ч. ’a?/мн. ч. ’a?ot), на основании чего можно предположить, что первоначально это было одно и то же слово. Таким образом, ’o?ot — это «отцы» или «духи отцов». 11 раз (всегда вместе с ’o?) в ЕБ также упоминается дух yidd?‘oni, название которого произведено от глагола yada» «знать» и может быть переведено как «вещий дух».

Послепленное девтерономическое законодательство запрещает общение с духами предков в числе других предосудительных занятий: «Не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою через огонь, ворожея (qosem q?samim), прорицатель (m?‘onen), гадатель (m?na?e?), чародей (m??a??ep?), обаятель (?o?er ?a?er), вопрошающий духа отца и вещего духа (?o’el ’o? w?-yidd?‘oni) и обращающийся к мёртвым (dore? ha-metim)» (Втор. 18, 10–11).

Ещё более решительно высказывается против этого жреческое законодательство: «Не обращайтесь к духам отцов (’o?ot) и вещим духам (yidd?‘onim), не ищите [их], чтобы не оскверниться (?am?’a) ими» (Лев. 19, 31; далее, в Лев. 20, 1–5, говорится о человеческих жертвоприношениях); «Если какая душа обратится к духам отцов (’o?ot) и вещим духам (yidd?‘onim), чтобы блудить вслед их, то я обращу лицо моё на ту душу и истреблю её из народа её» (Лев. 20, 6); «Мужчина или женщина, если будет в них дух отца (’o?) или вещий дух (yidd?‘oni), да будут преданы смерти: камнями должно побить их, кровь их на них» (Лев. 20, 27).

Наиболее известным эпизодом общения с миром мёртвых в ЕБ является рассказ о вызове царём Саулом духа пророка Самуила. Предваряющее его заявление о том, что «Саул изгнал духов отцов (’o?ot) и вещих духов (yidd?‘onim) из страны» (1 Цар. 28, 3), является, несомненно, выдумкой послепленного девтерономического историка, который под ’o?ot и yidd?‘onim понимал уже не только духов, но и их заклинателей. Женщина, к которой Саул обращается за помощью, именуется «госпожой духа отца» (ba‘alat ’o?) (1 Цар. 28, 7), он просит у неё: «Поворожи (qasami) мне через духа отца (ba-’o?) и подними мне того, кого я скажу тебе» (1 Цар. 28, 8).

О царе Манассии девтерономический историк сообщает, что он «провёл сына своего через огонь, и прорицал («onen), и гадал (ni?e?), и обращался («a?a) к духам отцов (’o?) и вещим духам (yidd?‘onim)» (4 Цар. 21, 6), а о его внуке Иосии — что он «истребил (букв. «сжёг»: bi‘er) духов отцов (’o?ot) и вещих духов (yidd?‘onim), и терафимов, и идолов (gillulim), и все мерзости (?iqqu?im), которые появлялись в земле Иудейской и в Иерусалиме» (4 Цар. 23, 24). Глаголы, которые употребляет автор 4-й Книги Царств применительно к духам («a?a «делать» и bi‘er «жечь»), свидетельствуют, что его представления о данных явлениях были уже достаточно смутными.

Тем ценнее информация, которую можно извлечь по этому вопросу из текстов, отражающих подлинную иудейскую допленную традицию, прежде всего, из Книги пророка Исайи. У Перво-Исайи духи отцов упоминаются три раза. Пророча об осаде Иерусалима ассирийцами, он обещает ему: «И будешь унижен, из-под земли будешь говорить, и глуха будет речь твоя из-под праха, и голос твой будет, как голос духа отца (’o?), и из-под праха шептать будет речь твоя» (Ис. 29, 4). В пророчестве против Египта Яхве устами Исайи обещает: «И дух Египта изнеможет в нём, и разрушу совет его, и обратятся (dar?u) они (т. е. египтяне) к божкам (’elilim), и к призракам (’i??im), и к духам отцов (’o?ot), и к вещим духам (yidd?‘onim)» (Ис. 19, 3). Слово ’i??im, являющееся гапаксом в ЕБ, определённо родственно аккадскому слову i?emmum «призрак».

Наконец, третий случай упоминания Исайей духов отцов присутствует в составе отрывка Ис. 8, 17–22, являющегося едва ли не самым сложным для понимания во всем тексте Перво-Исайи и вызывающего самые разные истолкования: «Обратитесь (dir?u) к духам отцов (’o?ot) и к вещим духам (yidd?‘onim), шепчущим и бормочущим, не обратится (yidro?) ли народ к своим богам (’elohaw), к мёртвым от имени живых?» (Ис. 8, 19). В строке 22 также рядом со словом ’elohaw («его (т. е. иудейского народа) боги») упоминается «его» mlk — технический термин, связанный с человеческими жертвоприношениями и некромантией.

В современном иудейском и христианском понимании Исайя в стихе 19 говорит о некромантии с осуждением, что и отражается в переводах данного отрывка. Однако насколько верен подобный взгляд? Как видно из приведённого выше текста 1 Цар. 28, 8, один из технических терминов общения с духами мёртвых в библейском еврейском языке был образован от глагольного корня qsm «ворожить», и в целом некромантия была неразрывно связана с гаданием.

В 3-й главе Исайя описывает грядущее наказание Иудеи за грехи, в ходе которого, в частности, «Яхве Воинств отнимет у Иерусалима и у Иуды поддержку и трость, всякую поддержку хлебом и всякую поддержку водою, вождя и воина, судью и пророка, и ворожею (qosem), и старца, пятидесятника, и вельможу, и советника, и мудрого чародея (?a?am ?ara?im), и искусного гадателя (n??on la?a?)» (Ис. 3, 1–3). Как мы видим, ворожеи, чародеи и гадатели, занимающиеся некромантией, для Исайи являются такими же законными вождями еврейского общества, как судьи, пророки и пр., а отнятие их представляет собой кару, которой наказывает Иерусалим и Иуду Яхве.

Такую же точку зрения мы находим у современника и соотечественника Исайи — пророка Михея. Для него ворожба — это законная деятельность яхвистских пророков, которые осуждаются не за то, что ворожат, а за то, что ворожат за деньги ложно: «Так говорит Яхве на пророков (n??i’im), вводящих в заблуждение народ мой, которые, когда их зубам есть что грызть, возглашают мир, а тому, кто ничего не кладёт им в рот, обещают войну. Посему ночь будет вам вместо видения (?azon), и тьма — вместо ворожбы (q?som); зайдёт солнце над пророками и потемнеет день над ними. И устыдятся провидцы (?ozim), и посрамлены будут ворожеи (qos?mim), и закроют уста свои все они, потому что не будет ответа от бога (или богов: ’elohim)» (Мих. 3, 5–7); «Главы его (т. е. Иерусалима) судят за подарки, и жрецы (kohanim) его учат за плату, и пророки (n??i’im) его ворожат (yiqsomu) за серебро, а между тем опираются на Яхве, говоря: «Яхве не среди ли нас? не постигнет нас беда!»» (Мих. 3, 11).

Ворожбу решительно осуждают как девтерономические законы (см. Втор. 18, 10–11 выше), так и девтерономические историки, которые объясняют падение Израильского царства тем, что израильтяне «проводили сыновей своих и дочерей своих через огонь, и ворожили ворожбу (yiqs?mu q?samim) и гадали (y?na?e?u)» (4 Цар. 17, 17), вкладывают в уста пророка Самуила заявление о том, что «непокорность — такой же грех, как ворожба (qesem)» (1 Цар. 15, 23), и т. д. Положительное отношение к ворожбе, выраженное в процитированных выше отрывках из Исайи и Михея, свидетельствует, что здесь мы имеем дело со следами подлинной допленной традиции, избежавшими более позднего цензурирования.

Как уже упоминалось ранее, в допленном иудаизме некромантия была тесно связана с человеческими жертвоприношениями. Показательно, что как Исайя, так и Михей считают их законной частью яхвистского культа. Исайя изображает, как исходящее из уст Яхве пламя зажигает жертвенный костёр, приготовленный для ассирийского царя: «Вот, там — Яхве идёт издали, пламя из ноздрей его и густой дым, губы его исполнены ярости, и язык его — как огонь пожирающий… Ибо устроен уже тофет его; да, он для царя приготовлен; глубок и широк костёр его, огня и дров много; дыхание Яхве, как поток серы, зажжёт его» (Ис. 30, 27, 33). Михей предлагает в жертву собственного сына: «С чем предстать мне перед Яхве, преклониться перед богом выси?… Дам ли [ему] первенца моего за преступление моё, плод чрева моего — за грех души моей?» (Мих. 6, 6–7).

Оба известных нам иудейских пророка, проповедовавших в конце VIII в. до н. э. (т. е. в том числе в эпоху «монотеистической реформы» царя Езекии), рассматривают ворожбу и человеческие жертвоприношения, тесно связанные с некромантией, как полностью приемлемые элементы иудейской религии. На этом основании можно предположить, что и общение с духами мёртвых было для них приемлемой практикой, и, вопреки принятому мнению, высказывание в Ис. 8, 19 не несёт в себе его осуждения как такового.

О живучести культа мёртвых, человеческих жертвоприношений и некромантии среди иудеев свидетельствует их осуждение анонимным пророком конца VI в. до н. э. (т. е. уже эпохи Второго храма), условно именуемым Третье-Исайей, который обращается к «заколающим детей (?o?a?e hayladim) в речных руслах (n??alim), между расселинами скал» (Ис. 57, 5). Под «речным руслом», по всей видимости, должна пониматься долина Хинном («Геенна»), огибавшая Иерусалим с юга и запада, где находился тофет — место человеческих жертвоприношений. Третье-Исайя играет образами иудейского культа предков, уже известными нам по 15-му Псалму: используемое им слово «речное русло» (na?al) созвучно слову «удел» (na?alat) из 15-го Псалма, в обоих текстах также встречаются слова «доля», «жребий» и «возлияние»: «В долях речного русла (?alqe na?al) доля твоя (?elqe?); они, они жребий твой (gorale?); им ты совершаешь возлияние (nese?) и возносишь хлебную жертву (min?a)» (Ис. 57, 6).

Далее в этом чрезвычайно сложном для понимания тексте упоминаются поставленное на высокой горе (погребальное?) ложе (mi?ka?), куда восходят, чтобы совершить жертвоприношение (za?a?), дверь и косяк (погребальной пещеры?) и (погребальные?) памятники (zikkaron и yad). В строке 9 говорится о хождении с благовониями к «царю» (mlk) и отправке послов в Шеол, т. е. о принесении человеческих жертв. Ещё в одном отрывке из Третье-Исайи осуждаются иудеи, которые «сидят в гробах и ночуют в пещерах» (Ис. 65, 4), т. е. занимаются некромантией.

Пещерные гробницы были обычным местом погребения состоятельных жителей Иудейского царства. Самой знаменитой из таких гробниц является пещера в Мамре, по преданию купленная Авраамом, где были похоронены все еврейские патриархи и матриархи кроме Рахили (Быт. 49, 29–31). Согласно археологическим данным, такой вид погребения впервые появился в XII в. до н. э. к западу от Иудеи — на побережье, в низинах и в предгорьях Шефелы. Постепенно он распространился на восток на Иудейское нагорье. Пещерные гробницы с конца VIII в. до начала VI в. до н. э. были самым распространённым способом погребения в Иудейском царстве.

ЕБ также упоминает в Иерусалиме «кладбище народное» (qe?er b?ne ha‘am) в долине Кидрон, куда царь Иосия якобы вынес прах сожжённой им ашеры (4 Цар. 23, 6), оно же «могилы народа» (qi?re b?ne ha‘am), куда царь Иоаким бросил труп убитого им пророка Урии (Иер. 26, 23). На этом кладбище, вероятно, погребались самые бедные жители Иерусалима, лишённые средств на приобретение гробницы, а также люди, не имевшие родственников. Подобное погребение означало отсутствие заупокойного культа и поэтому считалось позорным.

Обычным местом захоронения царей Иудеи был «Город Давида» — древнейшая часть Иерусалима, располагавшаяся на холме Офел к югу от Храмовой горы. Только царь Манассия был погребён «в саду дома его, в саду Уззы» (4 Цар. 21, 18), а его сын Аммон — «в гробнице его, в саду Уззы» (4 Цар. 21, 26), т. е. на территории царского дворца на Храмовой горе, примыкавшего к «храму Соломона». Возмущение именно по этому поводу Яхве выражает устами пророка Иезекииля: «Дом Израилев не будет более осквернять святого имени моего, ни они, ни цари их, блудом своим и трупами царей своих после смерти их, и тем, что они поставили порог свой у порога моего и косяк двери своей подле косяка двери моей, так что одна стена была между мною и ими…» (Иез. 43, 7–8).

Что касается иудейских пещерных гробниц, которых археологами к настоящему времени обнаружено и исследовано около двухсот, то обычно в каждой из них находится от 15 до 30 захоронений людей обоих полов и разных возрастов. В такую гробницу попадали через небольшой прямоугольный вход, закрывавшийся камнем, за которым вёл спуск вниз. По трём сторонам примерно квадратного помещения размером обычно 5х5 м находились каменные скамьи для тел. Покойников клали на спину, головами на каменные подушки, часто выполненные в виде подковы или головы египетской богини Хатхор. Когда скамья требовалась для нового захоронения, останки предыдущего сбрасывались в яму, высеченную под скамьёй или в задней части гробницы. В самых богатых гробницах имелись по несколько помещений, а также высеченные из скалы саркофаги, предназначенные для единичного использования.

Основным погребальным инвентарём была керамика — сосуды типа мисок для еды и типа кувшинов для питья, кувшинчики для благовоний и светильники. Также часто встречаются украшения, предметы домашнего быта, погремушки, оружие (металлические лезвия и наконечники стрел) и печати. Почти во всех захоронениях находят амулеты — как собственно иудейские (фигурки Богини-матери и всадников), так и египетские («око Гора», скарабеи, фигурки бога Беса). Иудейские погребальные обычаи были чисто языческими, и оставались такими до самого конца существования Иудейского царства.

Самая большая известная погребальная пещера времён Иудейского царства расположена на территории французского монастыря Св. Стефана на севере Иерусалима

По сторонам пещеры находятся каменные скамьи, на которые клали тела усопших, справа видна яма (bor или ?a?at) для сброса останков старых захоронений